Что делать? Сыграть роль тетушки и продекламировать классическую строчку: «А ты спросила разрешения у мамы?» Разыграть гнев и отослать девочку домой? Не обращать внимания в надежде, что это всего лишь подростковые экзерсисы? Карен обернулась к Джефри.
— Посмотри, кто здесь.
Он проследил за ее взглядом, и его глаза округлились, когда он распознал племянницу. Настало время небесного возмездия, решила Карен и двинулась сквозь толпу к племяннице, которую облизывал омерзительный рокер.
— Привет, Стефи! — улыбнулась Карен, пытаясь вести себя как можно естественней.
Стефани резко обернулась. На ее длинной лебединой шее виднелся синяк от поцелуя взасос. Очень привлекательно! Карен не знала, что молодежь до сих пор целуется с такими губительными последствиями.
— Развлекаешься? — спросила она.
— Ой, да… Привет, дядя Джефри.
Племянница не успела ничего объяснить, как щелкнула камера фотоаппарата, и фотограф спросил у своего помощника имя заснятой им девушки. Карен заметила, что рокер постарался оказаться в кадре, проявив незаурядную реакцию. Надо признать, что если его помыть и избавить от татуировки, то парень был бы более или менее…
— Какой прекрасный прием, не правда ли? — спросила Стефани под вспышки магния визгливым и дрожащим голосом.
— Замечательный, — согласился Джефри. — За последние три дня не случалось ничего похожего.
Девочка не почувствовала сарказма.
— Как ты доберешься до дома, Стефи? — спросила Карен.
Племянница недоуменно заморгала.
— Я собиралась остаться с Тангелой, — произнесла она.
Карен вспомнила о рассказе Дефины про Тангелу на мраморном кухонном столе. Забудь об этом, велела она себе.
— Хм… Мне не кажется это хорошей мыслью, дорогая. Да, я так не думаю. Почему бы тебе не переночевать у нас?
Стефани поняла, что ее обошли на повороте. Она бросила страстный взгляд на белобрысого принца гитары, и Карен припомнила, как с таким же вожделением та когда-то смотрела на Малибу Барби. Карен вздохнула.
— Ты можешь побыть еще немного и попрощаться со своим приятелем, — улыбнулась она. — Мы уезжаем минут через пятнадцать.
Надо думать, девочка вряд ли успеет накачаться героином за четверть часа.
— О чем, черт подери, думает Лиза? — громко спросил Джефри, отходя от пары.
Карен хотела бы спросить то же самое.
— Ты же знаешь подростков. Стефани, наверное, наврала ей что-нибудь. Я тоже врала Белл. Придется поговорить с Лизой завтра. Но мы здесь уже почти полчаса. Более чем достаточно для этого события. Нам пора раскланиваться.
Карен понимала, что ей придется подойти к Норис с поздравлениями, и при удаче их с Джефри сфотографируют для обозрения в журнале «W». Только после этого они могут отправляться домой. Карен стала прокладывать себе путь в нарядной толпе гостей. Джефри шел рядом. Ей казалось невозможным посещать такие мероприятия без него. Слишком давящая атмосфера. Давал ли он ей чувство безопасности? Уж не боится ли она, что потонет лодка? Она обернулась к Джефри. Их подталкивали вдоль перил палубы. Бриз со стороны Ист-Ривер ерошил его волосы.
Наконец они улучили момент, выбрались из толпы и остались одни.
— Ты хорошая тетушка, — сказал Джефри. — И будешь хорошей матерью.
Он улыбнулся ей и посмотрел в сторону города, на светящееся ожерелье огней на Бруклинском мосту По неясной причине, впервые за долгое время она почувствовала прилив любви и нежности к Джефри. Она его снова любит. Какое облегчение! От игры света на плещущей внизу воде прыгали зайчики на челюсти Джефри, и темнота окружала их мягкой, как крепдешин, шалью. Карен чувствовала себя счастливей, чем во все последние дни. Несмотря на дурацкую презентацию, несмотря на неприятные сценки с Тангелой и Стефани, она была сейчас удивительно удачливой, как будто ее собственный корабль, вопреки всем невзгодам, благополучно вернулся в тихую гавань. В этот момент она ощущала полное удовлетворение. Отражаясь в ночной воде, светились огни Бруклина, который выглядел более романтичным, чем когда-либо раньше за время ее жизни в этом городе. Ей трудно было винить Стефани за стремление вырваться из Лонг-Айленда, потому что для нее самой распрощаться с ним было совсем непросто. Это не речку переплыть — надо преодолеть целые миры, чтобы добраться туда, куда удалось ей. Она обернулась и посмотрела на Джефри.
— Я уже начала хлопотать по поводу приемного ребенка, — сказала она ему. — Мне кажется, я нашла нужного парня, который провернет дело, и мы скоро станем папой с мамой, — закончила она, смущаясь.
Он улыбнулся ей в ответ.
— И мы начнем таскать нашего собственного ребенка по приемам.
Темнота сгущалась. Несмотря на мигающую иллюминацию, на мачтах и пиллерсах, на палубе было темно. Мимо прошла Анна Уинтор в черных солнцезащитных очках. Карен никогда не видела ее без них. Анна не снимала их даже на своем рабочем месте в «Vogue». Как ей удалось двигаться в них по палубе в такой темноте? Может быть, она слепая? — думала Карен. Очередная ирония судьбы — королева обозрений в модных журналах — неспособна видеть то, что обозревает?
Им надо было распрощаться с Норис и подобрать Стефани, но у толпы были свои приливы и отливы. Рядом с ними на палубе двигались Сюзанна Реленс с мужем — очень богатая пара, разбогатевшая на нефтяных деньгах. Семейство Сюзанны принадлежало к социальной элите четырехсот семейств с очень давних пор. Карен не понимала, что побуждало их посещать мероприятия подобного рода. Она сама-то здесь из-за деловых интересов. Но что заставляло этих людей тащиться сюда? Вот уже год как Пэт Баклей ковыляет на костылях по всем таким встречам. Почему? Почему сюда пришел Лорен Бэкол? Уж не шантажирует ли их Норис угрозой извалять их в какой-нибудь грязи, известной только ей, если они не придут? Может быть, им просто нравится стоять в толпе и плескать шампанское себе на ботинки?
Джонку качнуло, и раздались громкие выкрики. Мимо них проскользнула Люси де ла Фалайас с какой-то женщиной в наряде Клода Монтана, который явно не шел ей. Затем появилась Норис. Она вырядилась в одно из своих творений из шелковой органзы, которое сошло бы за хорошую скатерть. Поскольку Норис была хозяйкой презентации, то хорошо воспитанная Карен сделала несколько шагов в ее направлении с намерением принести ей свои поздравления, когда увидела того, кто двигался следом за ней. Это был Билл Уолпер.
Как и на всех ее приемах, вокруг Норис крутились фотографы. Билл был сфотографирован вместе с ней во всевозможных ракурсах. Карен надеялась, что он достаточно фотогеничен и его мамочка не станет названивать ему с утра с расспросами, почему он выглядит на снимках таким морщинистым. Она застыла от неожиданности и очнулась только тогда, когда Джефри заметил, в каком направлении она смотрит.
