Не выдать внешне своего потрясения от того, что он вдруг увидел на полу, ему помогло только природное чувство самообладания. Это был кусок, отрубленный от человеческого тела, — изящная, пухлая, очень женственная рука.
Хью стало нехорошо; у него заложило уши и поплыло в глазах. Он моргнул несколько раз, но рука не исчезала. Рука, очень похожая на маленькую ручку Киски…
Он осторожно вздохнул, стараясь подавить поднимавшуюся в нем тошноту, и стоял отвернувшись до тех пор, пока не удалось восстановить полный контроль над собой. Ему внезапно открылась правда, до сих пор скрывавшаяся за странными несоответствиями и идиомами, казавшимися ему бессмысленными шутками.
Гну тем временем горячо спорил с подручным, а Мемток стоял рядом и ждал. Наконец инженер, последним из всех, справился с теплой одеждой, и они направились в морозильный отсек. По пути Шеф-повар машинально пнул обрубленную руку, которая отлетела к куче отбросов, и шутливо заметил:
— Вот это мяско вам не придется пробовать, Управляющий, — если, конечно, не вернется старик.
— Я всегда все пробую, — холодно ответил Мемток. — Их Милость требует, чтобы стол был отменным независимо от того, здесь он или нет.
— О да, конечно, — согласился Гну. — Именно это я всегда и твержу своим поварам. Но… Да вот хотя бы этот кусок прекрасно иллюстрирует беспокоящую меня проблему. Слишком много жира. Видите, он слишком жирен и после приготовления останется таким же. А все из-за того, что это мясо прислуги. Хотя, на мой взгляд, самым лакомым — нежным, но упругим — было бы жаркое из мальчишки-выхолостка, забитого в возрасте от шести до двенадцати лет.
— Никто твоего мнения не спрашивает, — осадил его Мемток. — Значение имеют только вкусы Их Милости. А он считает, что прислуга более нежна.
— О, конечно, конечно, я согласен! Я ничего такого особенного и не хотел сказать!
— Ладно, успокойся, Гну. В принципе, я согласен с тобой. Я просто должен был заметить, что в данном вопросе твое мнение — и мое тоже — не имеет никакого значения.
Процессия ответственных слуг прошествовала в холодильный отсек. Инженер, кивнувший и улыбнувшийся Хью при встрече, до сих пор не проронил ни слова. Теперь же он принялся пространно объяснять, в чем заключается «проклятая проблема замораживания». Хью отчаянно пытался сконцентрировать все свое внимание на словах Пайпса, чтобы хоть как-то отвлечься от ужасающего зрелища — содержимого холодильного помещения.
Большинство хранившихся здесь туш были говяжьими. Но в середине комнаты на крюках висели, как он уже ожидал увидеть, человеческие трупы — выпотрошенные, вычищенные, обезглавленные и замороженные. Они были нацеплены вверх ногами. Молодая прислуга и мальчики. Заиндевелые тушки в лениво клубящемся морозном тумане.
Хью сглотнул и поблагодарил судьбу за то, что трагическая маленькая ручка дала ему возможность приготовиться и не потерять сознание.
— Ну, кузен Хью, что скажешь? — вернул его из забытья голос Мемтока.
— Что ж, я согласен с Пайпсом.
— То есть своими силами нам сейчас не справиться?..
— Я согласен не с этим выводом. Инженер, несомненно, рассуждает здраво. Как он утверждает, проблему можно решить — и радикально. Нужно отказаться от намерения чинить оборудование сейчас и, подождав с неделю, приступить к его демонтажу и полной замене.
Лицо Мемтока приобрело кислое выражение.
— Слишком дорого.
— Это со временем окупится. За несколько бычков хорошего оборудования не купишь. Экономить тут нечего. Верно, Пайпс?
Инженер радостно закивал.
— Именно это я всегда и говорил, кузен Хью! Вы абсолютно правы.
Мемток все еще хмурился.
— Ладно, подготовь расчеты. И перед тем как представишь их мне, покажи кузену Хью.
— Есть, сэр!
Мемток приостановился и похлопал одно из мальчишеских тел.
— Прекрасные бычки! Вот что, на мой взгляд, настоящее мясцо. А, Хью?
— Замечательное, — согласился Хью, пытаясь придать своему лицу нормальное выражение. — Возможно, ваш племянник? Или один из сыновей? — участливо осведомился он.
Наступило ледяное молчание. Никто не шевелился, только Мемток, казалось, стал выше ростом. Он чуть приподнял свой хлыст, сжав его так сильно, что побелели костяшки пальцев.
Затем он выдавил из себя что-то вроде кривой улыбки и издал неприятный смешок.
— Кузен Хью, ты когда-нибудь развеселишь меня до смерти своими хохмами. Ну, у тебя и шутки! Эта особенно хороша. Гну, напомни мне, чтобы я не забыл рассказать ее вечером остальным.
Шеф-повар обещал обязательно напомнить и хихикнул. Инженер разразился хохотом. Мемток еще раз усмехнулся, довольно прохладно.
— Боюсь, что не вправе претендовать на столь высокую честь, Хью. Все эти тушки — выкормыши с ранчо, поэтому среди них нет ни одного моего кузена. Конечно, я знаю, что в некоторых имениях принято… но Их Милость считает, что подавать к столу домашних слуг вульгарно, даже если смерть наступила в результате несчастного случая. Кроме того, слуги, не будучи уверены в своем будущем, становятся беспокойными.
— Логично.
— Да и гораздо приятнее закусывать теми, от кого все равно нет никакого толку. Ну ладно, хватит об этом. Мы теряем время. Хью, обратно пойдем вместе. — Когда они отдалились от остальных, Мемток спросил: — Так что ты там хотел сказать?
— Прошу прощения.
— Будет, будет, ты сегодня что-то очень рассеян. Ты говорил насчет возвращения Их Милости…
— Ах да! Мемток, не могли бы вы в качестве огромного личного одолжения сообщить мне о прибытии Их Милости сразу же? Независимо от того, официально он вернется или нет. Не просить за меня об аудиенции, а всего лишь сообщить.
— Нет, — ответил Мемток. — Не думаю, что смогу. (Черт возьми, похоже, единственное, что остается делать, — это ползти на брюхе к Джо с унизительными извинениями и таким образом добиваться, чтобы тот вмешался в ход событий.)
— Прошу прощения… Возможно, ничтожный слуга невольно нанес оскорбление?
— Ты имеешь в виду ту остроту? О небо, конечно, нет! Может быть, кому-то она и показалась бы вульгарной, и держу пари, что кое-кому из слуг станет от нее дурно. Но я, Хью, если чем и горжусь, так это тем, что у меня есть чувство юмора, — и в тот день, когда я не смогу оценить шутку только потому, что она относится ко мне, я тут же подам прошение об отставке. Нет, просто теперь настала моя очередь разыграть тебя. Я сказал: «Не думаю, что смогу». В этой фразе заключен двойной смысл. Двусмысленная, я бы даже сказал, шутка, ты понимаешь? Я не думаю, что смогу сообщить тебе, когда вернется Их Милость, поскольку он известил меня, что вообще больше сюда не вернется. Так что увидеть его ты сможешь только в Столице… а там уж я обещаю, что скажу тебе, когда он будет на месте. — И Главный Управляющий игриво ткнул Хью под ребра. — Жаль, что ты не видишь выражения своего лица. Моя шутка далеко не так остроумна, как твоя. Тем не менее челюсть у тебя прямо-таки отвалилась. Вот умора!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
