с Ником так разволновались из-за этого паршивца, в то время как дон Солер вынес моему брату смертный приговор.
Тут неприступная Риша снова стала прежней.
– Что?
– Он сам мне об этом сказал. Прямо здесь, в зале. – У Таисии зазвенело в ушах. – Он хочет казнить моего брата. Мой брат – единственный наследник, кому не наплевать на наше будущее, и теперь его за это казнят.
– Единственный наследник? – Риша сжала кулаки. – Но ты сказала, что Данте невиновен. С чего дону Солеру желать ему смерти?
– С того, что Солер – мерзавец на побегушках у короля! Потому что Фердинанд знает, что Солер все контролирует, и использовал это против нас.
Таисия заставила себя перевести дыхание и продолжила:
– Хочешь знать, почему Данте действительно так хотел провести ритуал? Не только из-за того, что наш мир гибнет. Если мы сможем разрушить барьеры, дома займут позицию намного сильнее, чем позиция короля. Против объединившихся домов у монархии нет ни единого шанса. Мы можем создать систему правления, которая будет гораздо лучше, чем власть… – Таисия махнула рукой в сторону зала торжеств, – так называемого Святого Короля. Мы создадим лучшую страну, в которой на первом месте будут люди, а не аристократы.
Данте с таким жаром рассказывал ей о своем плане, а она согласилась принять в нем участие по одной простой причине – она устала. Устала от политики, от позерства, от необходимости притворяться той, кем не была на самом деле. Работа с бумагами и встречи с купцами – это было не по ней. Другое дело – рискованные авантюры и приключения.
Но все оказалось гораздо сложнее и важней ее желаний. На кону стояло будущее Нексуса, Ваеги, людей, которые толпились за воротами дворца и мечтали о лучшей жизни.
Но рассказ о плане Данте произвел на Ришу совсем другое впечатление. Дослушав, она отступила на шаг с таким лицом, что Таисия сразу пожалела, что ей открылась.
– Вы нам лгали, – прошептала Риша. – Вы все это время использовали нас… Использовали, чтобы свергнуть короля.
– Плевать нам на трон! Это сложно объяснить, но…
– И не надо; кажется, я поняла. – Риша отступила еще на шаг и подняла руку, будто желая держать Таисию на расстоянии. – У тебя свое видение, у меня – свое. Хочу, чтобы ты знала: наши взгляды больше не совпадают. Возможно, они никогда и не совпадали. – У Риши увлажнились глаза, она сглотнула. – Мы снимем Запечатывание, но на измену королю я не пойду.
И после этого самая давняя подруга Таисии ушла. Только портьеры слегка покачивались у двери.
XIV
Выйдя из боковой комнаты, Риша усилием воли сдержала желание расплакаться.
Слова Таисии, ее взгляд предательницы. У Риши словно кинжал проворачивали в груди.
Как она могла решиться на такое? Неужели настолько обожает брата, что готова пойти по его стопам до самой виселицы?
Ритуал, снятие Запечатывания ради спасения их города, их страны, их мира – это можно понять… Но заговор с целью свергнуть короля?
Риша шла через зал, мечтая скрыться в каком-нибудь укромном месте, пока ее не настигли все эти доны и донны. Заметила в толпе мать.
«Сегодня во дворце будет твой жених с отцом, – сказала ей на вилле Дарша. – Вам, конечно, не следует видеться до встречи по поводу свадебных даров. Но он такой красивый, ты просто должна хоть одним глазком на него взглянуть».
Но Риша не хотела его видеть. Более того, она в одном помещении с ним находиться не хотела.
То, что на нее свалилось, было настолько чудовищным, что ей стало трудно дышать, как будто корсет из костей крепче сдавил грудь.
«Мы можем создать систему правления, которая будет гораздо лучше, чем власть так называемого Святого Короля. Мы создадим лучшую страну, в которой на первом месте будут люди, а не аристократы».
Кто-то прикоснулся к ее плечу. Риша вздрогнула, резко обернулась и оказалась лицом к лицу с Анжеликой.
– Прости, – выдохнула Риша. – Ты меня напугала.
И поняла, что Анжелика так же растеряна, как и она. Наследница Мардова выглядела так, словно уже несколько ночей не спала, словно лишилась покоя из-за каких-то тревожных мыслей.
– Где остальные? – требовательно спросила Анжелика.
– Я… я не знаю. А что? Что-то случилось?
– Мне надо с вами поговорить. Со всеми.
* * *
Николас не любил многолюдных собраний и официальных приемов, где надо постоянно улыбаться и одновременно демонстрировать собственное величие. Это его напрягало, утомляло и даже изнуряло.
А еще на подобных мероприятиях он всегда чувствовал острую тоску по Риану, так люди чувствуют фантомную боль в отнятой конечности.
Младшему брату тоже не особо нравились подобные сборища. Он предпочитал небольшие вечеринки для близких друзей, но на публике всегда держался с достоинством и в то же время непринужденно – шутка здесь, комплимент там. Николасу оставалось только завидовать этому его умению. Да, Риан Кир был подлинным украшением их дома.
Таисия ушла, а Николас сел на кушетку и обхватил голову руками. Очень хотелось поехать на виллу, узнать, как там мать, пусть даже это и вызвало бы отцовский гнев. Впрочем, он еще в карете по пути во дворец почувствовал нарастающее недовольство отца.
Николасу было совсем худо, но не только из-за отца. На него неумолимо надвигался разрыв с Таисией, а правда тяжелым грузом легла на сердце.
Она – убийца.
Николас не хотел в это верить и внутренне был готов отрицать. Но Риша не могла ему солгать.
Таисия могла бы, и она лгала ему снова и снова.
Николас вытер слезы со щек и тут услышал голоса пары аристократов, проходивших мимо двери с зарешеченным окошком.
– Поставишь десять на Мардова?
– Ни единого шанса. Двенадцать на Вакара и еще пять на то, что Кир сойдет с дистанции во время атаки заклинателей.
Голоса стихли.
Николас закрыл глаза и потянулся к карману, где лежал браслет с амулетом в форме дерева.
В последние дни он часто и подолгу думал о соларианских беженцах, но при этом временами вспоминал и о слуге из дворца. Николас не знал, работает ли этот парень на празднестве, но если да, то он хотя бы сможет вернуть ему браслет.
Возле окошка в двери снова появились чьи-то тени.
Николас напрягся, приготовившись к тому, что кто-то войдет и обнаружит его сидящим на кушетке. Это было бы очередной пищей для пересудов.
«Я видел наследника Киров, он сидел в боковой комнате и плакал. Можете себе представить?»
Но кто бы там ни стоял у двери, входить они не стали.
Двое мужчин
