— Так же, как и вы?
— У него это было еще хуже, — буркнул я. — Почему бы вам не поискать предлог и не навестить его в фирме. Разыграйте перед ним сцену, будто вы считаете его чем-то среднеарифметическим между индустриальным магнатом и великим любовником. Постарайтесь сделать так, чтобы он пригласил вас в ресторан. Попытайтесь выведать у него, не тянули ли его к Элине и не было ли у него тайного соглашения с Дювалем.
— Вы действительно считаете, что все это очень важно, Денни?
— Белла, — сказал я с нажимом, — это гораздо важнее, чем мы думаем. Это настолько важно, что я даже не могу сказать почему. Во всяком случае, по телефону.
— Ну, хорошо, — сказала она заинтригованно. — Я сделаю так, как вы советуете.
— Я знал, что могу рассчитывать на вас, мое сокровище, — льстиво заверил я. — А сегодня вечером встретимся и сравним наши результаты.
— Я буду ждать вас, — пообещала она, и если бы это была какая-нибудь другая девушка, а не Белла Люкас, этот вечер обещал бы мне гораздо более радужные перспективы.
Приблизительно через час в дверь постучали, и к тому времени я уже был в той форме, которая позволяла принять на себя все то, что могло ожидать меня в этот день. Тем не менее я не был уверен, что смогу сравняться с тем человеком, который вошел в мою комнату, когда я открыл дверь.
На Доминике Людде не было той формы, которая красовалась на нем вчера, и выглядел он на удивление иначе. Я впервые видел его с непокрытой головой, и его голова оказалась совершенно голой, как и голова Юла Бриннера. Шея его была обвязана голубым шелковым платком, как у пирата, а рубашка была желтой о черными крапинками. Ко всему этому следует добавить мятые хлопчатобумажные брюки, которые уже давно нельзя было назвать новыми. Большой крючковатый нос и сардоническая ухмылка, разумеется, остались прежними, но для десяти часов утра вид у него был все же, как говорится, что надо.
— Приветствую вас, малыш! — прогрохотал он своим громоподобным голосом, который потряс не только стены, но и всю мою нервную систему. — Вам понадобилась моя помощь?
— Так же, как дырка в голове, — буркнул я. — Вы не могли бы немного повернуть регулятор громкости вашего голоса? Ведь вы им действительно можете просверлить дырку в голове!
— Когда Людд говорит шепотом в Голливуде, каждое его слово должно быть слышно в центре Лос-Анджелеса. — Он улыбнулся счастливой улыбкой при этом воспоминании. — Все дело в профессиональном образовании, малыш, и я не могу ничего поделать со своим голосом так же, как и вы со своим профилем, которому здорово не повезло.
— Не повезло? — пробормотал я. — Вы ничего плохого не можете сказать о моем профиле, уважаемый! Он просто совершенен!
— Вот именно! — Он кивнул в знак согласия. — О нем ничего не скажешь. Что можно сказать об абсолютном вакууме, окруженном оболочкой?
— Если вы не прекратите выплевывать свои шуточки, которые выглядят как детский лепет, я оторву вашу руку и изобью вас ею, — пригрозил я.
— Это же игра слов, — ответил он спокойно. — Но если вы хотите, чтобы я придерживался современных выражений, то я ничего не имею против.
— Ну, хорошо, — сказал я. — Вы знаете Майами и хорошо ориентируетесь здесь?
— Как в этикетках на бутылках с виски, — быстро ответил он. — А поскольку у нас речь зашла о виски…
— В этот утренний час?
Он пожал своими массивными плечами.
— Совершенно верно. Уже четверть одиннадцатого, а я еще ничего не пил.
Я заказал бутылку шотландского виски и лед, которые тотчас же принесли. Не успел официант выйти из номера, актер уже наливал себе вторую порцию — процесс несложный: взять бутылку и налить виски в рюмку.
— Хорошо! — Он прищелкнул языком, опустошив рюмку. — Такие вещи всегда заполняют пустоты.
— Продолжайте в том же духе — и вы очутитесь на улице, — предупредил я. — Прямо через окно.
— Кажется, прозвучал приказ: «К оружию!», — сказал он и снова наполнил рюмку. После этого он удобно расположился в кресле. — Я вас слушаю.
— Вы слышали, что вчера в театре чуть не задушили одну девушку?
— Я все слышал, — ответил он. — Вы хотите, чтобы я довел дело до конца?
Именно в этот момент я понял, что тоже нуждаюсь в виски. Выпив первую рюмку, я налил себе вторую и почувствовал, как теплая волна потекла по моим жилам, придавая мне уверенности, и тогда я выпил и вторую.
— А вы читали о другой девушке, которая тоже была одной из участниц этого конкурса и была убита в своем номере отеля?
— Я знаю все, что происходит в Майами, — скромно заметил Доминик. — И большинство из того, что из этого вытекает.
Я закрыл глаза и начал рассказывать о конкурсе фирмы «Мееркайд» вообще, об Элине Хоуп и о других лицах, связанных с этой историей. Говорил я быстро, так как боялся, что он меня прервет.
— И я хотел бы, — сказал я в заключение, — чтобы вы добыли мне соответствующую информацию. В первую очередь об Элине Хоуп, затем — о Дювале и Элейн Керзон и, наконец, о Морисе Майере, управляющим этой фирмы. Вы можете это сделать?
— Я располагаю всеми возможностями, чтобы раздобыть для вас эту информацию, друг мой, — заверил он. — Дело в самой малости…
— Понимаю, — хмуро сказал я. — Нужны деньги.
— Вы имеете в виду задаток? — Он скромно улыбнулся. — Разумеется, тут речь может пойти только об издержках. Я не возьму у вас гонорара до тех пор, пока не докажу, на что я способен.
— Для начала вам хватит 50 долларов, — сказал я, протягивая ему деньги.
— Когда вы ждете от меня сведений, малыш?
— Заходите сегодня около шести, — ответил я. — До этого времени вы должны кое-что узнать. И называйте меня, пожалуйста, Денни. Если вы будете продолжать называть меня малышом, я куплю себе игрушки и буду передвигаться только на четвереньках.
— Я приму это к сведению, Денни, — сказал он серьезным тоном.
— Вот и отлично! А теперь сгиньте с моих глаз, пока я не разнервничался и не пришел к выводу, что о вас следует поговорить с психиатром!
— Меня уже нет, Денни. — Он поднял свою массивную фигуру из кресла и направился к двери. Но его голова, словно притягиваемая магнитом, повернулась в сторону бутылки с виски. — Если она вам не нужна, Денни, то я могу…
— Можете взять, — сказал я устало. — И если вы будете обращаться с ней экономно, вам хватит ее до самого выхода из отеля.
— Вы — настоящий друг, — сказал он с серьезной миной. Потом закупорил бутылку и взял ее под мышку. — Немецкая пословица гласит: «Дружба — это всего лишь рассудительная любовь». Поставьте виски на место любви, и вы получите полную аналогию. Всего хорошего!
Дверь за ним закрылась, и я спросил себя: не было ли с моей стороны настоящим безумием взять себе в помощники этого комедианта. Но потом я вспомнил о пяти тысячах долларов, которые обещала мне Элен Ричмонд, если я добьюсь успеха, и сразу почувствовал себя лучше. Мне показалось даже, что я получил извне добрый заряд энергии.
Я снял трубку и попросил телефонистку соединить меня с номером Элейн Керзон. Вскоре я вновь услышал голос телефонистки, которая сказала мне, что Элейн не отвечает.
Тогда я спустился в нижний холл и поинтересовался в бюро администратора. Ключа от ее номера на месте не было, а это означало, что она должна была находиться где-то в отеле. Последний раз, когда я видел ее в отеле, на ней был купальный костюм, так что было не исключено, что она находится где-то у плавательного бассейна.
Подойдя к бассейну, я увидел, что в воде находятся всего несколько человек, а остальные пятьдесят лежали вокруг бассейна. Прошло какое-то время, прежде чем я смог найти Элейн. Она лежала на спине, и на ней был тот же самый купальный костюм, состоявший из двух частей. Как и в первый раз, при виде ее у меня слегка перехватило дыхание. Я присел рядом с ней и закурил.
— Какое чудесное утро для загара, мисс Керзон, — начал я веселым тоном. — Вы не будете возражать, если я задам вам вопрос?
Она медленно открыла глаза и посмотрела на меня, как на нечто из далекого прошлого, на что не подействует ни одно дезодорирующее средство.
— Буду возражать, — сказала она холодно и снова закрыла глаза.
— Мне только хотелось бы узнать, каковы будут ваши планы, если вы получите контрольный пакет акций фирмы «Мееркайд», — сказал я. — Продадите их или сами встанете во главе предприятия?
Глаза Элейн снова открылись. На этот раз в них была настороженность.
— Вот уж никак не ожидала, что вы станете тратить время на меня вместо того, чтобы попытаться назначить свидание еще какой-нибудь участнице конкурса.
— Не позволяет нервная система, — признался я. — Первая девушка, которой я назначил свидание, была убита. А вы, надеюсь, еще не забыли об этом? После этого меня охватило неприятное чувство — мне показалось, что я этим самым создал прецедент. Поэтому я сейчас назначаю свидания издателям модных журналов. Разумеется, только женщинам-издателям. Говорят, у них имеется все, что нужно.
