Пушистые брови Доминика превратились над изогнутым носом в одну прямую линию, а на его лице появилось сатанинское выражение.
— Что вы можете знать об этом, малыш? — сказал он с величественным видом. — Было время, когда за одно лишь дневное представление я получал гонорар в размере двухсот долларов, и причем в будний день.
— Ну, хорошо, хорошо, — сказал я. — Сколько вам понадобится времени, чтобы оснастить себя всем необходимым снаряжением?
— Час, — ответил он.
Я посмотрел на часы. Половина седьмого.
— Приходите сюда около девяти, — сказал я, — и мы поедем осматривать студию Дюваля.
— А не рановато, Денни? — Он немного выпятил губы. — Ведь в доме еще могут находиться люди.
— Не надо вторгаться в чужую область, Доминик, — сказал я. — Можете считать себя специалистом по части выпивки, но процессом мышления предоставьте заведовать мне.
— Как вам будет угодно, — дружелюбно ответил он. — И большое спасибо. В девять буду здесь.
Я внимательно посмотрел на него, но его лицо не выражало ничего, кроме дружелюбия и благодарности. Через несколько секунд после его ухода я понял причину — бутылки с виски на столике уже не было. Вероятно, он понял мои рекомендации по части выпивки буквально.
Все свидетельствовало о том, что ночь будет богата событиями, а позади был богатый событиями день. Неплохо было бы сейчас перекусить. Не успел я добраться до двери, как зазвонил телефон. Ну и черт с ним, пусть звонит! — подумал я, но потом все же решил подойти. Может быть, этот звонок принесет мне какие-нибудь важные известия. Но услышав в трубке голос Беллы Люкас, я понял, как глубоко порой можно ошибаться.
— Денни, ну что произошло с Дювалем? — с волнением спросила она.
— Пока еще ничего, — ответил я. — У меня пока не было времени нанести ему визит.
— Что же вы делали весь день?
— Не задавайте сейчас никаких вопросов, — поспешно сказал я. — Что с Майером? Вы смогли его уговорить поужинать с вами?
— Я была на фабрике и отыскала его, — ответила она без всякого воодушевления, — но он меня не пригласил. Даже после того, как я его об этом попросила. Я думаю, вы ошибаетесь в нем, Денни. Он не жаден до девушек, скорее, боится их.
— Ну, в таком случае мы можем вычеркнуть его из нашего списка. Это уже кое-что.
— Я хотела спросить, вы не будете против, если я нарушу нашу договоренность?
— Нашу договоренность? — Я с усилием попытался вспомнить, о какой договоренности шла речь. — Ах, да, правильно! Мы договорились сегодня вечером проанализировать, что неверно во всех тех вопросах, которые я еще не задал Дювалю.
— Тут появились новые обстоятельства, — сказала она. — Это очень важно для меня… Понимаете, это нечто личное, Денни. Сегодня вечером я должна встретиться с одним человеком. Вы не будете на меня сердиться?
— Разумеется, не буду, — сказал я почти с облегчением. — Наверное, встречаетесь с каким-нибудь молодым порядочным человеком из вашего родного города в Арканзасе?
— В Канзасе, — поправила она меня и недоверчиво добавила: — Вы что, подшучиваете надо мной?
— Я просто хочу быть в курсе всех дел, — объяснил я. — Я считал, что секс для вас вообще не существует, Белла.
— Существует разница… между этим занятием и настоящей любовью, — холодно ответила она. — Но я не требую от вас понимания, Денни.
— Звякните мне завтра утром и расскажите все подробности этой встречи. И желаю вам хорошо повеселиться.
— Я повеселюсь, но не в таком плане, как вы думаете! — ответила она и повесила трубку.
Я спустился в ресторан отеля и заказал бифштекс, не очень зажаренный, и салат. Кельнер принес также мартини, чтобы мне не было скучно, пока бифштекс поджаривается.
9
Доминик появился ровно в девять часов. В руке у него был потрепанный портфель. От него исходил крепкий аромат виски, но он, казалось, был в полной форме. Он ищущим взглядом осмотрел комнату, и на его лице появилось испуганное выражение.
— Вы ничего не забыли, малыш? — спросил он.
— На этот раз я все хорошо обдумал, — ответил я. — Вы получите виски только после того, как мы закончим свою работу в студии Дюваля.
— Суровый вы человек, Денни, — мрачно сказал он.
— А что должен означать сей портфель?
— Со свойственной мне еще от рождения предупредительностью я одолжил на вечер парочку приборов, которые могут понадобиться, — самодовольно ответил он. — И это будет стоить вам самую малость — пятьдесят долларов.
— Пятьдесят долларов? — буркнул я. — Как вы можете распоряжаться чужими деньгами?
— Это стоит того, Денни, — сказал он с упреком. — Эти инструменты я одолжил у виртуоза, настоящего специалиста своего дела. Жонглера, так сказать. И тут есть все, что нам может пригодиться.
— Что ж, придется поверить, — сказал я. — Во всяком случае, на этот раз еще поверю.
— Мне неприятно затрагивать один вопрос, дружище… — Он неуверенно посмотрел на меня. — Но с тех пор, как вы блокировали меня в отношении спиртного, у меня в голове внезапно появились кое-какие мысли. Вы уже подумали о том, как мы проникнем туда?
Я снял трубку и попросил соединить меня с номером Элейн Керзон. Она подняла трубку почти сразу же.
— Денни Бойд, — сказал я. — Ты одна?
— Денни!!! — Она рассмеялась гортанным смехом. — Неужели ты думаешь, что после бурных событий сегодняшнего дня я захочу выступить на бис?
— Это меня не удивило бы, — ответил я. — Я собираюсь сегодня вечером навестить Дюваля… Вернее, его студию. И мне нужна твоя помощь.
— Ты получил от меня чек на тысячу долларов. Ты что, уже забыл об этом? — В ее голосе чувствовался холодок. — Все остальное ты делаешь сам.
— Речь идет всего лишь об одном телефонном звонке, — сказал я. — Позвони ночному сторожу, управляющему или вообще кому-либо, кто находится в доме. Скажи, что тебе срочно понадобились кое-какие фотографии, сделанные во время конкурса фирмы «Мееркайд» Клодом Дювалем. Тебе они нужны уже сегодня вечером. И скажи им, что пошлешь своего помощника забрать их. Будет лучше, если ты предварительно позвонишь в саму студию, чтобы быть уверенной, что ни Дюваль, ни кто-нибудь другой там сегодня не задержится.
— Выходит, это уже два звонка, — ехидно заметила она. — Я скажу им, что говорит Элен Ричмонд, и если потом начнутся неприятности, то пускай она и расхлебывает их. Тебе перезвонить?
— Да, конечно, Элейн, — сказал я и повесил трубку.
Через пять минут раздался звонок.
— В студии никто не взял трубку. Видимо, там никого нет, Денни, — сообщила она. — Потом я позвонила управляющему, и он был очень рад, что ему оказана честь говорить с самой Элен Ричмонд. Он все знает о конкурсе. Одна из девушек, работающих в ателье, показывала ему фотографии. Поэтому он сейчас ожидает моего помощника, мистера Джонса, который появится с минуты на минуту.
— Чудесно, — сказал я. — И большое вам спасибо от вашего помощника Джонса.
— Кажется, все идет даже слишком гладко, — сказал Доминик, когда я повесил трубку. — Тем не менее мы должны быть осторожны. Я не настолько честолюбив, чтобы оказаться за решеткой.
— Все еще испытываете страх перед светом рампы, малыш, несмотря на большой профессиональный опыт? Но если вы действительно нервничаете, можете заглянуть по пути в бар.
— Вот это дело! — Он радостно улыбнулся. — Всего три порции, и тогда все дело представится мне в другом свете.
Вытащив его вовремя из бара, удалось сократить три порции до двух. Мы вышли из отеля и прошли пять кварталов по Артур-Годфри-роуд, потом миновали еще квартал и добрались, наконец, до высокого пятнадцатиэтажного современного здания, в котором находилась студия Дюваля.
Я нажал на кнопку ночного звонка. Через несколько секунд дверь осторожно приоткрылась и показалось обветренное лицо в синей форменной фуражке.
— Добрый вечер, — сказал я вежливо. — Меня зовут Джонс. Я из фирмы «Мееркайд». А это наш сотрудник, мистер Блау. Если не ошибаюсь, мисс Ричмонд звонила вам и…
— Да, да, все в порядке. — Дверь распахнулась, и по кобуре с револьвером на поясе я понял, что это был ночной дежурный по охране зданий. Я бы предпочел иметь дело с управляющим, который мог бы угрожать мне только веником, если бы что-нибудь пошло не так, как нужно.
Я вошел. Доминик последовал за мной. Ночной сторож провел нас к лифтам. Дверь одного из них была открыта.
— Студия находится на тринадцатом этаже, — буркнул он и нажал кнопку. — Я вас провожу. — Вы долго там пробудете?
— Нам надо просмотреть фотографии, чтобы выбрать лучшие, — ответил я. — Дело в том, что внезапно перенесли день выхода журнала в свет, и поэтому мы должны еще сегодня отослать эти снимки самолетом в Нью-Йорк. Нам надо тщательно все отобрать, и, конечно, для этого потребуется некоторое время.
