Рядом, стараясь обогнать меня, бежал Андрей Васильевич. Мы с ним первыми ворвались в траншею, уничтожили вражеский пулемет с расчетом - пять или шесть гитлеровцев. Но не успел я как следует осмотреться, как из-за изгиба траншеи показалась группа фашистов. Первым гитлеровцев заметил Андрей. Он бросился вперед, наперерез фашистам, прикрывая меня своим телом... Швырнул гранату. Но в это время с противоположной стороны траншеи последовала длинная очередь. Шесть пуль пронзили тело Андрея Васильевича. Он упал, потеряв сознание. Я остался невредим. Взвод, овладев позициями противника, быстро продвигался вперед.
О судьбе Зобнева я узнал позже. Родился Андрей Васильевич в деревне Зубовка Саратовской области. В семье кроме него было еще три брата и три сестры. Андрей был старшим. В тяжелом голодном 1922 году умерли отец, мать и старшая сестра Андрея. Восьмилетним мальчиком пошел он в работники к местному кулаку. Когда началась война, Андрей Васильевич был рядовым колхозником. В 1941 году почти одновременно ушли на фронт два брата и старшая сестра Андрея. Братья погибли, освобождая Белоруссию, сестра - в Польше.
Тяжело было Андрею Васильевичу после войны. Давали знать о себе раны, часто приковывали к постели. Но Зобнев в меру своих сил всегда оставался и продолжает оставаться в строю.
Черноиванов умолк. Далее продолжал рассказывать Андрей Васильевич Зобнев. Говорил он медленно, тихо, волнуясь. Чувствовалось, что воспоминания даются ему с трудом.
- Любили мы своего командира, Василия Черноиванова. Смелый он был, заботливый, рассудительный. Когда я увидел, что ему грозит опасность, крикнул: "Старшой, убьют!" Но командир не услышал меня, и я, не думая об опасности, бросился между Василием Никитовичем и фашистами. Я очень хорошо видел, как немецкий офицер, припав на одно колено, приподнял свой автомат, целясь в Черноиванова. Помню, бросил я в сторону противника одну или две гранаты, крикнул: "Командир, пригнись!" Потом почувствовал толчки - в руку, плечо и левую ногу. Боли не было. Видел, как из ран через обмундирование начала сочиться кровь. Силы меня покинули, я упал. Стало тихо, казалось, что стрельба прекратилась. Очнулся в медсанбате, трое суток был без сознания. Затем долго лечился. Родные считали меня погибшим. Вернулся в Москву инвалидом. Спасая своего командира, на риск я шел сознательно. Уверен, что так поступил бы каждый солдат нашего взвода. Ведь мы советские люди.
- Андрей Васильевич, а страшно было? - спросил стоявший рядом молодой солдат-десятник.
- Страшно, - ответил Зобнев. - Но ты сумей не потерять голову. Сохранишь спокойствие - твое счастье, нет - гибель, может, не только для тебя, но и для твоих товарищей. Запомни это твердо. В бою думай не о том, что тебя могут убить, а о том, как уничтожить противника. Удалось тебе уничтожить врага значит поработал хорошо. После схватки с врагом постарайся возможно полнее восстановить пережитое, разберись в технологии боя. Практика боя заставляет критически пересмотреть многое, увидеть, насколько удачно ты выбрал позицию, как маскировался, как метко стрелял или быстро и незаметно подбирался к врагу... Бой - наука сложная. Голова в любой обстановке должна быть холодной, а ум расчетливым. Погибнуть - заслуга небольшая. Выжить самому и спасти другого - вот мудрость любой военной профессии.
- Андрей Васильевич, - обратился кто-то из ветеранов, - как вам удалось захватить фашистское знамя?
- Дело было в Венгрии. Я и рядовой Давыдов получили приказ пойти в разведку, захватить и доставить в штаб пленного. Ночь - хоть глаза выколи. Благополучно преодолев передний край, добрались мы до населенного пункта. Считалось, что там, на огородах, должна была быть минометная батарея. А ее и в помине не было. Задача оказалась невыполненной. Но без пленного нам возвращаться было нельзя. Не теряя времени, прошли мы к опушке рощи, спрятались и стали наблюдать. За рощей стоял конный обоз, насчитали подвод двадцать, там же расположилась кухня, возле которой толпились фашисты. Сколько их было, точно установить не удалось, видимо, больше взвода. Посоветовались мы с Давыдовым и решили, что этот объект не для нас. Двинулись по опушке рощи в сторону дороги, ближе к переднему краю. Шли медленно, останавливались, прислушивались. Я - впереди, Давыдов - сзади, метрах в пятнадцати. Нечаянно я зацепился за какой-то предмет и упал. Хотя сильно ушиб колено, но даже не ойкнул. Подо мной оказался телефонный провод. Ориентируясь на него, мы подошли к небольшому оврагу, на скате которого обнаружили бугор (как выяснилось, здесь был блиндаж), к нему и тянулся провод. У бугра ходил часовой. Решили сделать так: я нападу на часового, а Давыдов будет меня прикрывать и попутно перережет телефонные провода.
Подбираюсь я к часовому, тихо меж кустов ползу, и вдруг вижу - из землянки выходит второй солдат. У меня даже сердце упало: плохо, думаю, мое дело, двоих одновременно не снять. Остановился, замер. Солдаты противника перекинулись несколькими словами, - что они говорили, я не понял, - часовой прислонился к двери землянки, а солдат двинулся вдоль провода, в сторону леса. И как я сразу не догадался, что это был связной?! Метров на десять подобрался я к часовому, а может, и того ближе. Кажется, он что-то услышал, потому что остановился. Показалось и мне, вроде кто-то ойкнул там, где действовал Давыдов. Но оглядеться часовой не успел - я дал по нему очередь из автомата, ударил ногой в дверь и швырнул в землянку связку гранат. Для надежности выпустил в открытую дверь еще длинную очередь. Ответного огня не последовало. Когда дым рассеялся, увидел четыре или пять трупов. Я вбежал в землянку, схватил стоявшее в углу знамя и бросился к выходу. Подбежал к Давыдову. Возле него лежал фашистский солдат с кляпом во рту. Схватили мы пленного и быстро начали уходить. Немец, когда опомнился, никак не хотел идти, пришлось подталкивать его в спину. Пленного и знамя сдали в штаб.
* * *
Поздний вечер 13 апреля 1945 года. В Москве уже прогремел салют в честь воинов, овладевших Веной. Непроглядная тьма в Австрийских Альпах. Тишина. Не слышно даже шороха молодых листьев на деревьях. Лишь изредка едва всплеснут дунайские волны - и опять тихо. И вдруг в нашем тылу послышалась сильная стрельба. Мы с генералом М. И. Денисенко находились в это время на наблюдательном пункте. Последовал тревожный телефонный звонок. Я взял трубку. На другом конце провода - взволнованный голос начальника тыла дивизии подполковника Г. П. Работкина. Он докладывал:
- К тылам дивизии приблизилась большая группа немцев, они пытаются захватить продовольственные склады. Все тыловые подразделения и начальники служб заняли круговую оборону и ведут бой. Есть раненые. Нужна помощь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
