В основном это были бродяги, неисправимые пьяницы, выходцы из Луизианы, оставшиеся верными манящему ветру странствий, бедные белые с Юга, нью-йоркские бездомные, а также те, кто не принял городскую цивилизацию, даже если речь шла о жизни в совсем маленьких городках. Некоторые из них просто бродяжничали, другие путешествовали, используя для своих передвижений автодороги, построенные еще до Большого Взрыва.
Но в конце концов все эти неприспособившиеся люди укрылись в лесах. Им была известна наука выживания в новых условиях. Они знали, как ловить птиц, сооружать ловушки, в которые попадали бы олени или кролики. Они знали, какие ягоды или корни съедобны. Но часть из них…
Часть из них постепенно тоже овладела этой наукой, тоже кое-чему научилась: по крайней мере те, кто не успел умереть до этого. Но сначала они пошли по пути, который казался им более легким. Они собирались в банды и грабили вновь созданные города, унося все, что находили там — еду, питье, уводили женщин. Но они не поняли, что крах старой цивилизации сопровождался созданием новой. Число таких групп увеличилось, они стали мишенью для атомных бомб.
Тогда они перестали объединяться. Союз становился опасным. Появились небольшие группы, по нескольку десятков человек, кочевавшие в зависимости от времени года в умеренных широтах, не углублявшиеся далеко в тропики.
Теперь их жизнь напоминала чем-то существование американских пионеров и индейцев одновременно. Они постоянно передвигались с места на место, научились пользоваться луком и копьем. У них не было никаких контактов с городским населением, и они не могли добыть огнестрельное оружие. Прогресс прошел мимо них, и они так и жили, закаленные, обожженные солнцем, вместе со своими скво. Они гордились тем, что могли взять у леса то, что им было необходимо.
Они любили разговаривать, и отводили беседам много времени. А ночью, сидя у костра, они пели старые песни и баллады. Эти песнопения продолжались дольше, чем длятся парламентские заседания. Если бы у них были лошади, то их песни имели бы в основе ритм рыси или галопа, а так как они ходили пешком, то песни они пели в ритме марша.
Джесс Джеймс Хартвелл, вождь такой небольшой группы Кочевников, пел старую песню, одновременно присматривая за тем, как поджариваются на костре куски медвежатины; сосны, отделявшие лагерь от реки, заглушали его низкий голос. Его скво Мери также запела, другие присоединились к ним. Слово «скво», которыми они называли своих жен, уже не имело презрительного оттенка. Их отношение к женам напоминало в модернизированном виде отношение средневековых рыцарей к дамам своего сердца.
Звонче играй, труба,Мы новую песню начнем.
Было уже темно, когда Кочевники вышли к реке и раскинули лагерь. Они задержались из-за охоты на медведя, и теперь надо было идти за водой. Люди еле держались на ногах и срывали свою злость на Линкольне Коди. Конечно, они видели его отличие от остальных соплеменников, даже можно сказать умственное превосходство этого человека, и, чтобы утешить себя, злобно посмеивались над его внешним видом.
Правда, они никогда не сопоставляли Линка и Лысоголовых, живущих в городах. Уже многие поколения Лысоголовых не обходились без парика. Сам Линкольн не знал, что он телепат. Он знал только, что он не такой, как другие, вот и все. У него не осталось никаких воспоминаний о том моменте, когда из потерпевшего аварию вертолета мать Джесса Джеймса Хартвелла вытащила грудного ребенка. Кочевники приняли его и воспитали. Хотя они и считали его своим, но часто называли «яйцеголовым», и это было не просто насмешкой.
Споем ее, как пели тогда,Как шли по Джорджии…
Двадцать три человека в группе Хартвелла. Один из предков Хартвелла сражался в республиканской армии генерала Шермана. И в то же время один из современников этого солдата, в жилах которого также текла кровь Хартвеллов, носил серую форму конфедератов и погиб на Потомаке. Теперь же двадцать три человека, отбросы цивилизации, грелись у костра и жарили куски мяса медведя, которого они убили копьями и стрелами.
Все вместе подхватили:Ура! Ура! Мы празднуем победу.Ура! Ура! Свободны мы теперь,И к морю от Атланты несется наша песня.
От Атланты остался лишь серый глубокий шрам на поверхности земли. В Джорджии появилось множество маленьких веселых городков, а к морю можно было долететь на вертолете. Гражданская война жила лишь в воспоминаниях, а на эти воспоминания накладывались другие, о совсем недавних вооруженных столкновениях. И в этом спокойном северном лесу могучие голоса воскрешали прошлое.
Линк почесал спину о жесткую кору дерева и зевнул. Он посасывал мундштук старой трубки и был счастлив, наслаждаясь одиночеством. Как обычно, он воспринимал, понимал обрывки мыслей людей, которые сидели у костра. Линк даже не осознавал, что ловит чужие мысли, и полагал, что Хартвелл и другие тоже обладали такой же способностью. Но как всегда ему было не по себе в таких случаях, и он очень обрадовался, когда что-то ему подсказало, а что именно — он не знал, о приближении Касси.
Она медленно вышла из темноты и села рядом с ним, стройная молодая девушка шестнадцати лет, на год моложе его. Линка всегда удивляло, как она могла его полюбить, его, с блестящей лысой головой. Он погрузил пальцы в густые черные волосы Касси. Такая форма контакта доставляла ему удовольствие.
— Устала, дорогая?
— Нет, нет. Что-нибудь случилось, Линк?
— А, пустяки.
— Ты стал странным после нашего набега на тот город, — прошептала Касси, рисуя что-то указательным пальцем на мозолистой ладони своего мужа. — Может быть, ты думаешь, что не нужно было этого делать?
— Не знаю, Касси, — вздохнул он, обняв ее. — В этом году уже третий набег.
— Но ты же не ставишь под сомнение решения Хартвелла?
— А если и так, то что?
— В таком случае, — она стала серьезной, — нам лучше уйти Джесс не любит, когда с ним не соглашаются.
— Я тоже этого не люблю. Но теперь, когда мы идем к югу, может быть, больше не будет набегов?
— Теперь у нас есть пища, правда? Не так, как на границе с Канадой. Никогда не видела такой зимы, Линк.
— Да, было холодно. К тому же… Если бы только…
— Что?
— Я хотел бы, чтобы ты как-нибудь пошла с нами. Никому больше я не могу об этом сказать. Во время набегов… я будто бы слышал чужие голоса… Это так странно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
