Первым предвестником скорого конца темных времен станет гибель чудовища наввры от руки смертного, гласило оно.
— Выбрались, хвала Девам Небесным! — радовался Йорген, безжалостно топча пониклый, не распушившийся еще ковыль. — Какое ужасное место! Грязища, вонища, полы земляные, стены сложены из го… из гадости всякой, куриный помет повсюду… Даже не знаю, не подцепили ли мы насекомых?
При этих его словах Гедвиг вдруг с ужасом почувствовала, что у нее чешется голова, только что пребывавшая в полном порядке.
— …«Навовсе» у них останься — придет же в голову! Представить страшно! Вообще не понимаю, чего ради они живут, зачем нужна такая жизнь? Сидят в навозе по уши и рады — торговля у них есть! И ждут каждую минуту, сегодня их сожрут, или, может быть, до завтра повезет дожить? Что за удовольствие? Главное, горы рядом, ушли бы через Вашаншар в Гарт. Тут степь, там степь — какая разница, где селиться? Зато без тварей под боком!
— Есть такое высокое понятие — Родина, — возразил ему Кальпурций Тиилл.
— Эх! Скажешь тоже! Думаешь, этот народец руководствуется высокими понятиями? Боятся, что за горами куры их станут хуже нестися или навоз дешевше цениться. Вдруг там за него серебра не дадут? Придумали тоже — охраняй их паршивое село от тварей! Просто чудо, что ты их уговорил, друг мой! Я уж думал, не обойдется без боя. Хотел жезл доставать… — С этими словами он в самом деле вытащил жезл из заплечного мешка, развернул рогожку. С какой целью — сам не знал, нечаянно вышло.
— Убери! — испугался Кальпурций. — Зачем достал? Мало вчера обжегся?
— Дай мне, — попросила Гедвиг. — Надо потренироваться, а то мало ли… Не бойтесь, я его тряпкой оберну.
Обернула. Направила навершие в сторону, захотела, чтобы вылетел огонь… И ничего. Тусклым и холодным остался колдовской шар. Быть может, дело в тряпке? Не желает таинственный артефакт работать, если не причиняет своему обладателю боль? Возможно. Используются в колдовской практике подобные устройства…
Но жезл оказался не из их числа. Ведьма отбросила рогожку, взялась за древко голыми руками — и снова ничего. «Может, испортился, иссяк?» — с тайной надеждой подумал Кальпурций, очень уж не нравилась ему эта опасная вещь.
— Все потому, что нет подходящей жертвы. Не хочет действовать впустую, — предположил Йорген, увлеченный экспериментами девушки. — Надо подождать, когда твари объявятся.
Твари объявились быстро, как по заказу. Семеро низкорослых уродцев вылезли из овражка на запах добычи.
— Бей! — обрадовался ланцтрегер. — Спали их, гадов! — От вчерашних сочувственных настроений он избавился, едва перестали болеть собственные ожоги.
Гедвиг навела жезл на врага — впустую. Огня не было. Пришлось пускать в ход мечи. Снова летели головы, корчились в конвульсиях тела… И в тот миг, когда полилась первая кровь, белый, блеклый колдовской шарик стал на глазах наливаться багрянцем, становясь похожим на красное солнце, порченное Тьмой.
— Ну давай теперь, — предложил Йорген хрипло. Он уже чувствовал, каким будет результат.
Струя огня ударила в склон холма, выжгла безобразную дыру. Тогда, вспомнив что-то, Йорген забрал жезл из ведьминых рук… Да, так уже было однажды: волна тепла, короткая красная вспышка, жемчужный, с переливами свет… Он взглянул на свои ладони. Минуту назад ярко-розовые, блестящие и нежные, они посветлели, огрубели, даже желтоватые бляшки мозолей вернулись на свои привычные места, будто и не были вчера выжжены дотла!
Вот так! Нет, не испортился артефакт, работал. Жизни человечьи питали его. Хочешь чуда — сначала убей. Вырежи село — захватишь город, город уничтожишь — хватит сил на страну. А там и до целого мира доберешься, главное, побольше крови лить. Таков принцип действия в общих чертах.
— Ох, не думаю, чтобы эта вещь была создана для добрых дел, — с отвращением молвил силониец.
А в это время, удачно скрывшись в овражке (благо было таковых в округе великое множество, и местным уродцам, и пришлым колдунам — всем место хватало), за их колдовскими экспериментами с интересом наблюдал чудом переживший последнюю ночь Черный Легивар.
Друзья наши, признаться, как-то позабыли о его существовании, он же следовал за ними неотступно и видел все: истребление чудовищ мелких, сражение с чудовищем большим. И то, какое именно оружие было пущено в ход его соперниками, мимо внимания боевого мага пройти не могло.
Вот он и призадумался, ночью, сжавшись в комочек на краю зловонного рва, очертившись охранным кругом и вздрагивая от каждого шороха… О чем? Да о жизни своей, не рановато ли ему, такому молодому и красивому, с ней расставаться понапрасну?
Нет, Черного Легивара никто не счел бы трусом, и к самопожертвованию он был готов. Потому что считал себя избранным. Волшебная книга, найденная случайно в самом дальнем и запыленном углу Академической библиотеки (точнее, свалившаяся ему на голову из упомянутого угла), указала ему жизненный путь. Он один, один во всем свете способен одолеть Тьму — в этом молодой маг не сомневался.
И вдруг оказалось — нет, не один! Нашлись персоны еще более избранные! Они не только знали дорогу к логову Тьмы и очень уверенно двигались по ней, но вдобавок обладали оружием совершенно уникальным и тайным. Жезл Вашшаравы был в их руках! Один из трех существующих на свете. Вернее, существовавших. Первый был уничтожен рыцарем Кранахорном в Далекую эпоху Всеобщей войны, сброшен в жерло огнедышащей горы, с целью эту самую войну прекратить. Второй, тысячелетие спустя, попал в руки безумного колдуна Аммогара, и тот едва не выжег всю землю небесным огнем. Помешали коллеги по черному цеху: Аммогара, к тому моменту достигшего могущества, сравнимого с божественным, ухитрились прикончить сообща. Жезл, по слухам, низвергли во мрачный Хольгард вместе с хозяином. Правда это или нет, судить трудно, во всяком случае, ни о том, ни о другом с тех пор известий не было. Равно как и о третьем жезле. Его тоже считали безвозвратно утраченным, уже и искать перестали лет двести как, а он вдруг взял и явил себя миру в разгар Тьмы! Разве это могло быть случайностью?
Вот и получалось, что не такой уж Легивар и избранный, как ему казалось вначале, есть персоны и поважнее его.
Но вот какая странность! Если бы он пришел к такому выводу раньше, по ту сторону гор — был бы просто в ярости, разве что руки на себя не наложил бы от обиды и разочарования. Но здесь, на гибельных равнинах Со, эта мысль ему, уже испытавшему одиночество и страх, вроде бы даже некоторое удовлетворение принесла. Он же не виноват, что боги либо другие неведомые силы, управляющие этим миром, предпочли ему других. Так разумно ли идти против их воли, стараясь опередить и превзойти тех, кто ими избран? Нет, не разумно, скорее, самоубийственно. Надо уступить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
