И вот однажды вечером они не смогли удержаться от игры. Джелланду стало невыносимо видеть, как другие выигрывают по шестнадцать раз кряду, а он не может ничего поставить. Он пошептался с Мак-Ивоем и потом сказал что-то банкомёту.
– Конечно, мистер Джелланд, – отвечал тот, – ваш чек всё равно что деньги.
Джелланд написал чек и поставил его на чёрное. Вышел червонный король, и банкомёт придвинул к себе чек. Джелланд стал красен от гнева, а Мак-Ивой побледнел. Другой, более крупный чек был написан и брошен на стол. Вышла девятка бубен. Мак-Ивой в отчаянии закрыл лицо руками.
– Клянусь Богом, я не хочу быть битым! – проворчал Джелланд и бросил на стол чек, ещё крупнее двух первых.
Вышла двойка червей. Через несколько секунд оба друга шли по улице, и прохладный ночной ветер освежал их разгорячённые лица.
– Ты, конечно, догадываешься, что нам следует теперь сделать, – начал Джелланд, закуривая сигару, – мы переведём на свой текущий счёт часть денежных сумм, имеющихся в конторе. Опасаться нам нечего, старый Мур не будет проверять книги до Пасхи. Если мы выиграем, то легко возместим взятую сумму до проверки конторских книг.
– А если не выиграем? – с трепетом спросил Мак-Ивой.
– Ну полно, дружище, не надо быть таким малодушным. Если будем крепко держаться друг за друга, мы добьёмся успеха. Завтра вечером ты будешь подписывать чеки, и посмотрим, не окажешься ли ты удачливее меня.
Но Мак-Ивой удачливее не оказался, и когда на следующий вечер друзья встали из-за карточного стола, ими было проиграно более пяти тысяч фунтов из денег хозяина. Но Джелланд по-прежнему не терял надежды и присутствия духа.
– До ревизии у нас остаётся ещё целых девять недель, – сказал он. – Мы успеем отыграться.
В тот вечер Мак-Ивой вернулся к себе на квартиру, терзаемый стыдом и раскаянием. В присутствии Джелланда он чувствовал себя смелее. Но, оставшись один, он вдруг осознал весь ужас своего положения, ему вспомнилась старая мать, жившая в Англии и так гордившаяся, что мальчик её получил хорошее место, – и безумное отчаяние овладело им. Он метался на постели, мучимый бессонницей и раскаянием. И вдруг к нему пришёл Джелланд. В руке у него был клочок бумаги.
– Извини, что беспокою тебя, Уилли. Здесь никого нет? – спросил он.
Мак-Ивой только покачал головой: у него не было сил говорить.
– Вот что, Уилли. Наша игра кончена. Этот клочок бумаги дожидался меня дома. Мур пишет, что для проверки конторских книг приедет в понедельник утром.
– В понедельник! – пролепетал Мак-Ивой. – А сегодня пятница!
– Нет, суббота, дружок, и три часа ночи. У нас не много осталось времени.
– Мы погибли! – вскричал Мак-Ивой.
– Конечно погибли, если ты будешь так громко орать, – сказал Джелланд сухо. – А теперь, Уилли, действуй согласно моим указаниям.
– Я сделаю всё, что ты скажешь, – всё…
– Ну вот и отлично. Мы должны и бороться, и погибнуть вместе. Я, со своей стороны, заявляю, что ни в коем случае не сяду на скамью подсудимых. Понимаешь? А ты?
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Мак-Ивой, отступая в страхе.
– Что обоим нам суждено умереть и что для этого довольно нажать курок. Я клянусь, что не дамся им в руки живым. Клянёшься ли и ты также? Если нет, я предоставляю тебя твоей участи.
– Хорошо. Я сделаю всё, что ты найдёшь лучшим. Клянусь!
– Смотри же, ты должен сдержать свою клятву. Теперь в нашем распоряжении только два дня, чтобы найти какой-нибудь выход. Ялбот «Матильда» продаётся вполне оснащённый и готовый к отплытию. Мы купим судно и всё, что необходимо для путешествия, но сначала возьмём из конторы все оставшиеся деньги. Там есть ещё пять тысяч фунтов в несгораемом шкафу. Вечером, когда стемнеет, мы перенесём их на «Матильду» и отправимся в Калифорнию. Колебаться нечего, дружище, потому что иного выхода нам не осталось. Мы должны или решиться на это, или погибнуть.
– Я сделаю всё, как ты скажешь.
– Ну и отлично. И смотри бодро, будь готов ко всему, потому что если у Мура возникнут какие-то подозрения и он явится раньше понедельника, то… – Джелланд хлопнул по боковому карману сюртука и бросил на своего друга взгляд, полный рокового значения.
На следующий день всё благоприятствовало их замыслу. «Матильда» была куплена без всяких затруднений, и хотя она была слишком миниатюрна для такого далёкого плавания, в этом, однако, состояло и её главное удобство, потому как, будь она бóльших размеров, двое мужчин едва ли могли бы справиться с нею. В течение дня был сделан запас пресной воды, а когда стемнело, оба клерка перенесли деньги из конторы на ялбот и заперли их в укромном месте. К полуночи они, не возбуждая подозрений, тихонько собрали все свои пожитки, а в два часа ночи были уже на «Матильде» и снялись с якоря. Их отплытие было, конечно, замечено, но их приняли за двух спортсменов-любителей, желающих воспользоваться воскресным днём, чтобы сделать морскую прогулку. Никто и не подозревал, что эта прогулка должна окончиться или на берегу Америки, или на дне океана. Лёгкий ветерок дул с юго-востока, и маленькое судёнышко быстро понеслось вперёд. Но в семи милях от берега ветер вдруг стих, и «Матильда» остановилась неподвижно, слегка покачиваясь на морской зыби. За весь день друзья не сделали и одной мили, и вечером Иокогама по-прежнему виднелась на горизонте.
В понедельник утром приехал из Джеддо Мур и тотчас же направился в контору. До него дошли слухи, что два его клерка мотали деньги и вели роскошную жизнь, – это-то и заставило его приехать для проверки конторских книг раньше определённого срока. Но когда у входа в контору он увидел трёх младших клерков, стоящих на улице заложив руки в карманы, он понял, что случилось нечто очень серьёзное.
– Что это значит? – спросил он резко.
– Контора заперта, мы не могли войти, – отвечали клерки.
– Где мистер Джелланд?
– Он не пришёл сегодня.
– А мистер Мак-Ивой?
– Он тоже не пришёл.
Рэндольф Мур ещё более нахмурился.
– Надо сломать дверь, – сказал он.
В Японии, в этой стране землетрясений, дома строят не особенно прочно. Дверь легко сломали, и все вошли в контору. Дальнейшее понятно без всяких описаний: несгораемый шкаф был открыт, деньги исчезли, и вместе с деньгами исчезли оба клерка. Мур тотчас же принялся действовать:
– Где их видели последний раз?
– В субботу они купили «Матильду» и отправились в плавание.
В субботу! Дело казалось безнадёжным, у них было в распоряжении целых два дня. Но, может быть, какой-нибудь случай задержал их? Мур кинулся на пристань и стал смотреть в подзорную трубу.
– Великий боже! – вскричал он. – Там вдали ещё виден ялбот! Я таки поймаю негодяев в конце концов!
Но тут явилось неожиданное препятствие: свободного парохода нигде не было, и Мур выходил из себя. Над холмами стали собираться тучи, были все признаки надвигающейся бури. Рэндольф Мур взял полицейский катер с вооружённой командой из десяти человек и отправился догонять «Матильду».
Джелланд и Мак-Ивой, измученные напрасным ожиданием попутного ветра, заметили тёмное пятно, отделившееся от берега и становившееся всё больше по мере приближения к ним. Наконец они различили, что это пятно – катер, наполненный людьми, и блеск оружия заставил их догадаться, что эти люди – вооружённые полицейские. Джелланд бросил взгляд на небо, грозившее бурей, на беспомощно повисшие паруса «Матильды» и на приближающийся катер.
– Это погоня, Уилли, – сказал он. – Клянусь Богом, мы самые невезучие неудачники на свете, потому что небо обещает ветер и через какой-нибудь час мы понеслись бы вперёд.
Мак-Ивой застонал.
– Ну, нечего сентиментальничать, старина, – продолжил Джелланд. – Это полицейский катер, и среди полицейских я вижу старого Мура. Он хорошо заплатил им за услугу.
Мак-Ивой сидел, скорчившись на палубе.
– Моя мать! Моя бедная старая мать! – повторял он навзрыд.
– Она, во всяком случае, не услышит, что её сын был на скамье подсудимых, – сказал Джелланд. – Мои родители никогда особенно не заботились обо мне, но ради них я постараюсь умереть с честью. Нехорошо быть таким малодушным, Уилли. Наша песенка спета. Да благословит нас Бог, старина Уилли! Вот револьвер.
Джелланд взвёл курок и протянул револьвер своему другу. Но тот с криком ужаса отшатнулся. Джелланд бросил взгляд на приближающийся катер. Тот был всего в нескольких сотнях ярдов.
– Теперь не время для колебаний! – сурово сказал Джелланд. – Чёрт возьми! Будь же наконец мужчиной! Чего ты трусишь? Ты дал клятву!
– Нет, нет, Джелланд!
– Хорошо же. Но я поклялся, что нас не возьмут живыми. Ты готов?
– Я не могу! Не могу!
– Тогда я сделаю это за тебя.
С катера увидели, как Джелланд подался вперёд, раздались два револьверных выстрела, но, прежде чем рассеялся дым, случилось нечто, заставившее полицейских забыть о «Матильде» и думать только о собственном спасении.
