С помощью Руперта, сына хозяйки дома, в Берчспуле и окрестной местности с немалым трудом было собрано множество предметов, в той или иной мере представлявших научный интерес. Теперь собранные экспонаты в определённом порядке были расставлены на длинных столах в гостиной. Однако одной гостиной для размещения столь широкой экспозиции явно не хватало, и в результате всевозможные научные находки пришлось разместить практически по всему дому, выйдя далеко за пределы тех комнат, каковые изначально предназначались для данной цели; занятыми оказались и ступени широкой лестницы, и помещение столовой, и многочисленные внутренние коридоры и холлы поместья. Можно с уверенностью сказать, что весь загородный дом превратился в своего рода музей. Образцы флоры и фауны, доставленные с Филиппинских островов, трёхметровый панцирь гигантской галапагосской черепахи, лобная доля горного быка, добытая капитаном Чарльзом Бизли во время охоты в горах Тибета, желатиновые полоски для посева бактерий – эти и тысячи других не менее ценных и поучительных научных трофеев заполонили столы, на которые и взирали этим утром хозяйка дома и её дочь.
– Ты прекрасно справилась с задачей, мамочка! – воскликнула юная леди, наклонив голову, дабы запечатлеть на щеке матери восторженный поцелуй. – Ведь это было так нелегко сделать!
– Надеюсь, этого достаточно, – удовлетворённо промолвила миссис Эсдейл. – Хотелось бы ещё, чтобы фонограф нас не подвёл. Ты ведь помнишь, что на заседании Британской ассоциации по распространению научных знаний я уговорила уважаемого профессора Стандертона наговорить для записи на фонограф тезисы его лекции, посвящённой жизнеописанию гидроидных полипов.
– Трудно себе представить, – воскликнула Роз, глядя на квадратного вида аппарат, водружённый на самое почётное место в центре стола, – что этот ящик из дерева и металла вдруг заговорит человеческим голосом!
– Ну, не совсем так, дорогая. Ведь эта коробка не сможет сказать ни слова сверх того, что человек наговорил в неё заранее. От неё, право, не стоит ждать никаких неожиданностей. Очень надеюсь, что эта штуковина нас не подведёт.
– Руперт займётся фонографом, когда вернётся из сада. Он ведь хорошо разбирается в технике. О, мам, я что-то так переживаю!
Миссис Эсдейл обеспокоенно посмотрела на дочь, ласково проведя рукой по её роскошным тёмно-русым волосам.
– Понимаю, – мягким, успокаивающим голосом промолвила женщина. – Я очень хорошо тебя понимаю, родная моя.
– Он ждёт от меня ответа сегодня же вечером, мама.
– Повинуйся своему сердцу, дитя моё! Поступай, как тебе подсказывает здравый смысл, но действуй осмотрительно. В делах сердечных я не вольна что-либо тебе указывать.
– Ты так добра ко мне, мамочка. Руперт прав, конечно. Мы слишком мало знаем о Чарльзе… я хотела сказать, о капитане Бизли. Но всё, что мы знаем о нём, говорит только в его пользу.
– Ты права, дорогая. Он весьма музыкален, хорошо образован, нрава добродушного, и, безусловно, он очень и очень недурён собой. Кроме того, из его разговоров становится ясно, что он вращается в весьма высоких сферах.
– Да, мам, он вхож в самые высокие круги в Индии. Он был близким другом генерал-губернатора. Ты сама слышала, что он говорил накануне о семействе д’Арси, о леди Гвендолин Ферфакс и о лорде Монтегью Гросвеноре.
– Видишь ли, дорогая, – смиренным тоном вымолвила миссис Эсдейл, – ты уже вполне взрослая девушка и сама знаешь, как тебе поступать. Не моё дело тебе указывать, но всё же скажу: мои симпатии на стороне профессора Старса.
– Но, мам, ведь он такой несимпатичный, можно сказать, урод.
– Зато занимает прочное положение в обществе: ему немногим за тридцать, а уже состоит в Королевском обществе.
– Ну и что? Послушай, мамочка, любой другой, только не он! Ох, я так нервничаю. У Чарльза такие серьёзные намерения, а ответ я должна дать сегодня вечером. Боже праведный, через час уже придут гости – не пора ли нам подняться к себе и переодеться?
Дамы встали, но тут на лестнице послышались чьи-то быстрые шаги. Через секунду в комнате показался энергичный молодой человек с вьющимися тёмными волосами.
– Всё готово? – обратился он к дамам, устремив взгляд на ряды столов, заставленных разнообразными предметами.
– Всё готово, дорогой, – ответила ему мать.
– Рад, что застал вас вместе, – обратился к ним юноша, руки его были глубоко засунуты в карманы брюк. На лице читалась некоторая обеспокоенность и даже смущение. – Вот о чём я хотел с вами поговорить. Послушай, Рози, немного пофлиртовать, конечно, никому не возбраняется, но хочу верить, что ты, сестра, не настолько глупа, чтоб строить серьёзные планы в отношении этого Бизли?
– Дорогой Руперт, – тут же вмешалась в разговор миссис Эсдейл, – прошу тебя, постарайся избегать столь резких выражений!
– Вижу, что обстоятельства сильно сблизили их. Боюсь показаться невежливым, Рози, но не могу же я оставаться безучастным, когда вижу, что ты готова погубить свою жизнь, связав её с человеком, у которого за душой ровным счётом ничегошеньки нет, кроме разве смазливых глазок да пышных усов. Прояви же наконец благоразумие, сестрица, и не давай своего согласия этому типу!
– Послушай, Руперт, для принятия решений в этом вопросе у меня куда больше прав, чем у тебя, – покровительственным тоном осадила сына миссис Эсдейл.
– Это не совсем так, мам, поскольку мне удалось навести об этом субъекте кое-какие справки. Чеффингтон-младший, служивший в Королевском артиллерийском полку, недурно знает его по Индии. И вот что он рассказал…
Однако сестра не дала ему договорить, прервав намечавшийся было поток громких разоблачений на полуслове.
– Мама, я не собираюсь выслушивать клеветнические измышления, к тому же произносимые за глаза! – вспылила девушка. – Кстати сказать, он никогда не говорил о тебе ничего дурного, Руперт, и я не понимаю, почему, собственно, ты на него так взъелся. Это несправедливо и совсем некрасиво с твоей стороны!
Тяжело дыша, Роз ринулась к двери. Щёки девушки пылали, глаза сверкали от гнева, грудь вздымалась от переполнившего её негодования. Тотчас за ней следом поспешила и мать, всеми силами пытаясь утешить дочь. Оглянувшись, она бросила на сына взгляд, полный негодования.
Руперт Эсдейл остался недвижно стоять, с виноватым видом втянув голову в плечи и нервно потирая руки. Видно было, что молодой человек испытывает острое чувство вины перед матерью и сестрой, но при этом толком не понимая, за что ему, собственно, было себя винить. То ли за то, что в пылу откровений наговорил лишнего, то ли за то, что не всё успел им сказать.
Прямо перед его глазами на столе стоял фонограф. Соединительные провода, аккумулятор – всё было на месте и готово для демонстрации гостям. Юноша с любопытством взглянул на прибор, неспешным движением вынул руки из карманов и, присоединив клеммы аккумулятора, нажал на кнопку «пуск». Из рупора раздался хриплый, переходящий в свист звук, затем послышался ясно различимый голос известного учёного, читающего лекцию.
– Из всех проблем, – донеслось из аппарата, – с которыми мы столкнулись в ходе научных изысканий, проведённых в области придонной морской микрофауны, наибольший интерес вызывает, пожалуй, исследование процесса регрессивного метаморфизма, перед которым мы стоим при изучении усоногого рачка. Расчленение аморфной протоплазменной массы…
Тут Руперт отсоединил клеммы аккумулятора и забавный, звенящий как металл голос смолк так же неожиданно, как и возник.
Молодой человек с лёгкой улыбкой взирал на говорливое устройство из дерева и металла. Вдруг улыбка на его лице сделалась шире, а глаза заблестели озорным блеском. Он энергично хлопнул себя по колену и начал радостно пританцовывать – было видно, что юношу осенила какая-то блестящая идея. Крайне осторожным движением он выдвинул из корпуса звукозаписывающего устройства металлические пластины, на которые была записана лекция уважаемого профессора, и отложил их в сторону. Вместо них он вложил в чрево фонографа чистые, готовые к записи пластины и, водрузив аппарат под мышку, быстрым решительным шагом устремился к себе в комнату. За пять минут до прихода гостей звукозаписывающая машина вновь стояла на своём месте в центре стола в гостиной.
Научный салон миссис Эсдейл, по обыкновению, имел сногсшибательный успех. Вечер удался на славу от начала и до конца. Гости с любопытством рассматривали мелкие экспонаты в микроскоп, на себе проверяли, взявшись за руки, действие электрических разрядов, громко восхищались гигантским панцирем галапагосской черепахи, охали и ахали при виде лобной кости горного быка и множества прочих чудесных вещей, которые миссис Эсдейл при посредстве детей с таким трудом собрала и принесла в дом, выставив на всеобщее обозрение.
Между тем среди приглашённых сформировались группы по интересам. В одной из таких групп, образовавшейся вокруг стола с куском породы триасового периода мезозойской эры, ораторствовал на геологические темы профессор Маундерс, прямо намекая на научную несостоятельность богословской концепции Сотворения мира, чем вызвал вполне понятную гримасу недовольства на лице настоятеля берчспульского кафедрального собора.
