еще раз заглянуть в тот переулок. Там никого не было, но я увидел длинную веревку из хорошей ткани, она свешивалась из окна наверху. Я подумал, что это выстиранное белье, которое забыли убрать на ночь. Я и пошел туда, чтобы хоть чем-то разжиться.
Прижавшись к стене, я слегка потянул белье, чтобы оно упало вниз. Вдруг окно наверху распахнулось, я услышал приятный женский голос и заметил, что веревка медленно поднимается. Я сразу догадался, что она ждет тайного любовника, и подумал: вот случай украсть все, что под руку попадется, ведь девчонка не поднимет тревогу. Я ухватился за веревку и дотянулся до оконной рамы. Вскоре я уже стоял в комнате, а она все тянула веревку.
Хуан Сань скосил глаза и продолжил:
— Она оказалась молодой привлекательной девчонкой, что было нетрудно заметить, поскольку на ней, так сказать, ничего не было. Упускать такой случай — это не по мне, и я зажал ей рот ладонью и прошептал: «Только тихо! Закрой глаза и представь, что я и есть тот, кого ты ждала». Однако она сопротивлялась, как львица, и я не сразу добился своего. Даже когда все было кончено, она не утихла. Она рванулась к дверям и начала кричать. Пришлось задушить ее на месте.
Я оставил веревку в комнате, чтобы ее любовник не смог влезть, а потом перерыл всю комнату в поисках денег. Будто забыл, что мне всегда не везет. Я и медяка не нашел, только эти проклятые шпильки.
А теперь я поставлю отпечаток пальца на клочке бумаги, над которым потеет ваш писака. Слышать больше не желаю про эту историю! Имя девчонки поставьте какое хотите. Верните меня в тюрьму. У меня спина болит.
— Закон, — холодным тоном произнес судья, — гласит, что, прежде чем преступник поставит отпечаток пальца, ему должны быть зачтены показания.
Он приказал старшему писцу прочитать вслух признание Хуан Саня. Когда Хуан Сань неохотно признал, что запись верна, бумагу положили перед ним, и он приложил к ней вымазанный тушью палец.
Судья торжественно произнес:
— Хуан Сань, объявляю тебя виновным в двойном преступлении — изнасиловании и убийстве. Смягчающих обстоятельств нет, напротив, убийство совершено с особой жестокостью. Поэтому считаю своим долгом предупредить тебя, что высшие инстанции, вероятно, приговорят тебя к высшей мере наказания в одной из наиболее суровых форм.
Он дал знак стражникам, и Хуан Саня увели в его камеру.
Судья Ди опять вызвал мясника Сяо.
— Несколько дней назад, — сказал судья, — я обещал, что убийца вашей дочери предстанет перед судом. Сейчас вы слышали его признание.
Действительно, страшное проклятие наложило Небо на эти шпильки. Ваша бедная дочь была изнасилована и убита подлым негодяем, который даже не знал ее имени. Можете оставить шпильки здесь. Ювелир взвесит их, и суд выплатит вам их стоимость серебром.
Поскольку у этого подонка нет ни гроша, мы не можем выплатить вам «деньги за кровь». Однако сейчас вы узнаете о моих распоряжениях по компенсации вашей потери.
Мясник Сяо рассыпался в благодарностях, но судья остановил его и велел подняться с колен. Затем он приказал начальнику стражи привести сюцая Вана.
Судья внимательно присмотрелся к узнику и заметил, что снятие подозрения в двойном преступлении нисколько не уменьшило горя сюцая. Напротив, признание Хуан Саня глубоко его потрясло, по щекам его бежали слезы.
— Сюцай Ван, — сурово произнес судья, — я мог бы жестоко наказать тебя за совращение дочери мясника Сяо. Но ты уже получил тридцать ударов, и поскольку я верю твоим словам о большой любви к потерпевшей, то полагаю, что память об этой трагедии будет гораздо более тяжелым наказанием, чем то, к чему может приговорить суд.
Но чтобы смягчить боль утраты, семья убитой должна получить какую-то компенсацию. Поэтому я постановляю, что ты женишься на Чистой Яшме посмертно и она будет твоей первой женой. Суд предоставит тебе достойный свадебный подарок, и церемония будет соблюдена, место невесты займет поминальная табличка. Когда сдашь экзамены, возместишь долг суду, выплачивая каждый месяц определенную сумму. Ты будешь также обязан ежемесячно платить мяснику Сяо столько, сколько я определю сам, исходя из размеров твоего жалованья, пока эта сумма не достигнет пятисот лянов серебра.
Со временем, когда ты выплатишь эти два долга, тебе будет позволено взять вторую жену. Но никогда ни ей, ни какой-либо другой наложнице не будет разрешено занять место Чистой Яшмы, которая будет считаться твоей первой госпожой до конца твоих дней. Мясник Сяо — честный человек, чти его и его жену, служи им как почтительный сын. Они же со своей стороны простят тебя и будут во всем опорой, заменив тебе ушедших родителей. А теперь ступай и продолжай усердно учиться!
Сюцай Ван, всхлипывая, несколько раз ударился головой об пол. Рядом с ним склонился мясник Сяо и поблагодарил судью за мудрые решения, восстанавливающие честь его семьи.
Когда они встали, советник Хун наклонился к судье и прошептал ему что-то на ухо. Судья усмехнулся и сказал:
— Сюцай Ван, прежде чем ты уйдешь, я хотел бы уточнить одну незначительную деталь. Твое заявление о том, как и где ты провел ночь с шестнадцатого на семнадцатое, абсолютно верно, кроме одной ошибки.
Когда я впервые читал запись, мне показалось абсолютно неправдоподобным, что колючий куст мог так глубоко поцарапать тебя. Когда в неясном утреннем свете ты увидел груды кирпичей и молодую траву, то, естественно, подумал, что оказался среди развалин старого особняка. На самом же деле ты забрел на участок, где строился новый дом. Каменщики оставили груды кирпичей для внешних стен и готовились возводить из гипса внутренние, установив, как обычно и делается, каркас для гипса из тонких бамбуковых колышков. Ты, наверное, упал, задев за их острые края, которые оставляют именно такие царапины. Если хочешь, можешь поискать такой участок по соседству с трактиром «На любой вкус». Не сомневаюсь, что ты найдешь место, где провел ту роковую ночь. А теперь можешь идти.
Затем судья Ди поднялся и вместе со своими помощниками спустился с помоста. Когда он проходил за ширму, отделявшую зал от кабинета, из толпы донеслись восхищенные голоса.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Судья Ди излагает историю
давней вражды и расставляет
ловушку для убийцы
До полудня судья Ди составлял подробный доклад в высшие инстанции об убийстве на улице Полумесяца, в котором предлагал применить к преступнику высшую меру наказания. Так как все смертные приговоры утверждал Император, до возможной казни Хуан Саня оставались еще недели.
На дневном заседании судья разбирал текущие вопросы
