— Мне чужого не надо. Своего хватит.
— Слушай… А ведь сейчас — год Быка… Может, нас ждет новый виток и новый расцвет культуры?
— Обязательно. А потом — ее застой.
— Нет, я серьезно…
— Да и я не шучу!
— Веришь в астрологию?
— Верю я в Бога. А астрология… Лен, на тебя влияет погода?
— Еще как! Когда солнышко — радостно, когда слякоть — пакостно…
— Стихами заговорила…
— С кем поведешься…
— Так вот: если на нас всех влияет атмосферное давление, дождик или снег, то представь, как влияют огромные сгустки массы и энергии — планеты, звезды, солнце…
— Согласна. Дорохов, мы отвлеклись… Как все-таки ты прямо из трудного босоногого детства попал в диверсанты?
— Сначала я попал в будущие экономисты.
— Круты повороты карьеры!
— Еще бы! Отец настоял, чтобы я поступил на экономический…
— Тебя интересовали финансы?
— Как бананы — бурого медведя! Папа считал, что за фундаментальной экономикой — будущее и знать, как составляются финансовые бумаги, никогда не вредно.
— Теперь выходит — правильно считал.
— Выходит — правильно. Но тогда тоска брала просто. Тем более — я еще в школе переучился… А в наше время — как в пушкинское — буйство было в моде. Я стал один из первых буянов, и к окончанию второго семестра… Как раз тогда исполнилось восемнадцать, и отец сам предложил армию…
— Нет, вы тогда были точно романтики… Сейчас в армию никого дубиной не загонишь!
— Тогда армия была другая. В особом фаворе были десантники. Туда я и устремился, и был уверен — попаду. Написал в личном деле, что у меня первый разряд по плаванию и боксу. Да и комсомольцы характеристику выдали мне вполне пристойную: шалопайство в студенческой среде было самым простительным грехом, а пьянство — как любимым развлечением руководителей всех рангов, так и любимым средством «порешать вопросы». В военкомате подумали внимательно и определили в ВМФ. На три годика.
— На корабль?
— Под Москву. Видно, папа все же постарался по наущению мамы. Вроде и за забором, и под боком. К тому же-я владел английским. И попал туда одним из немногих «малолеток» среди «вундеров».
— «Вундеры»?
— Это те, кто влетели в солдаты или матросы после институтов или универов, где не было военной кафедры. Год просидел на точке…
— Ракеты, что ли?
— Стратегическая радиоразведка. Потом… Потом — пошли в морской поход…
— По Подмосковью?
— По Средиземноморью. Большой десантный корабль, мы обеспечивали вроде как связь…
— Почему — вроде как?..
— Потому что — это я потом просчитал — под днищем этой «дуры», за шумом ее винтов, тихонечко так пилила к берегам дружественной нам Африки подлодка…
— Атомная?
— Думаю, дизельная. Что там транспортировали — не знаю, но вполне возможно, что и диверсантов.
— Морских?
— Или наземных… Вместе с оружием. Интересы державы были многообразны…
— Но ведь на это столько денег шло…
— Знаешь, милая барышня… Лучше расплачиваться деньгами, чем жизнями.
Мировая держава может чувствовать себя спокойно, если строит геополитику — то есть заботится о балансе интересов по всему миру…
— Это — империализм.
— Кто бы спорил.
— Сначала — свои интересы поддержать, потом — у чужих кусок оттяпать…
— Это и есть политика — другого пути нет. Иначе придется расплачиваться уже не деньгами, а кровью. Собственной кровью, на своей территории…
— Ну это-то я понимаю…
— Таков мир… Государства играют по тем же правилам, что и хищники в дикой природе…
— Таков мир… — грустно повторила девушка. — А знаешь, жаль, что он именно таков…
— Может быть. Но в другом я не жил.
— Знаешь, Сережа… А ведь смысл любой жизни в том и состоит, чтобы, несмотря на жестокость мира, сохранить в себе доброту… Сохранить душу…
Чтобы она была у твоих детей. Чтобы она была всегда. Может, в этом и состоит бессмертие?
— Бог знает.
— И далеко вы плавали?
— Что? — Я не сразу даже понял, о чем она.
— Ну, куда вы плавали на этом своем корабле?
— Плавает — дерьмо. А корабли — ходят.
— Ну, ходили.
— До Гибралтара, потом — вдоль побережья Африки. Там и произошел тот случай, что и переменил мою служебную карьеру, — со «слухача» — в «морского волчару»…
— А что случилось?
— Посреди Средиземного моря я кувыркнулся за борт!
— Упал?
— Ну вроде того. Короче, дурачились мы с одним пареньком — Бойко его фамилия, как сейчас помню, Сашка Бойко, на баке. Слово за слово, он как-то неловко меня толканул — а парапет там низенький, — и я за борт — бульк! Сашка растерялся, пытался круг спасательный оторвать, провозился минуту — да тот привайнован был намертво, без толку. Потом, как выяснилось, рванул к командиру докладывать…
А дело было ночью… Выныриваю, смотрю — этот плавучий ящик удаляется от меня медленно так, неспешно, сияя огнями палубных надстроек. И снизу, с воды, кажется совершенной громадиной… Ну я и сделал дурость — припустил за ним что есть сил кролем, хотя этот стиль и раньше терпеть не мог, и теперь не люблю…
— Догнал?
— Лена… Корабль идет медленно только в сравнении с торпедным катером или самой торпедой. А рядом с пловцом… Мне тогда почему-то название фильма вспомнилось: «…И корабль плывет». Сам фильм я и посейчас не видел… Хорошо, вовремя одумался… Чего силы тратить, думаю себе, сейчас Сашка доложится, стоп, машины, спустят ботик — и привет! Как бы не так… «…И корабль плывет…» Здоровый, как дом, он постепенно так удалялся… Вспоминались почему-то какие-то романы про пиратов, потерпевших кораблекрушение, оставшихся на плоту и кушающих друг друга по жребию… Потом пришла мысль об акулах, но не особенно страшная: акул я никогда в жизни не видел, так сказать, в «живой природе», да и в аквариуме тоже, а для человека — чего он не знает, того и нет.
Иначе жить было бы совсем невмоготу.
— Так что, корабль так тебя и бросил?
— Он меня не бросил — просто ушел.
— Как это — просто ушел?..
— Для того, чтобы это корыто стопорнуть, необходимо было распоряжение Главного штаба ВМФ, причем лично заместителя командующего. А у нас — как всегда: никто будить по такой мелочи адмирала не решился… Короче, судно скрылось, вокруг ночь средиземноморская, плескаюсь где-то посередке моря, где примерно нахожусь — без понятия малейшего, и курить хочется зверски, хоть плачь! Вот, думаю, попал… Потом… Потом решил — лучше плыть, чем на месте стоять, — вода в любом море-окияне ниже температуры человеческого тела, поэтому нужно двигаться. Иначе сведет тело: от страха, от усталости даже больше, чем от холода… И — рыбам на корм. А это — унизительно.
— И куда же ты поплыл? Извини, пошел?
— К Италии… Сориентировался по звездам — звезды в теплых морях крупные и близкие, — и на север. Знаешь, любопытно: представил себе карту еще школьную, почему-то по истории; раз на юге — Африка, на севере — Апеннинский и Балканский полуострова, где-то посередке Кипр с Критом маячат. И стало совсем не страшно: на карте-то море — маленькое! Вот так и греб часа два… брассом.
— Ну ты вообще-то…
— Вообще-то да… А часа через два меня яхта подобрала. Уже светало. По правде, мне казалось, что я в море полсуток болтаюсь, бояться ее начал…
— Ее?
— Ну да. Море — женщина. У нее и характер такой… Только это я потом узнал.
— А океан?
— Океан — мужчина. Суровый и красивый.
— Ты прямо поэт…
— Да нет… Просто… Если этого не знать — там не выживешь.
— А что за яхта тебя подобрала?
— Да чехи. Спортсмены не спортсмены — что-то вроде того. Вытащили, провели в каюту, дали кофе, сигарет… А у меня после первого глотка и двух затяжек так желудок свело, что… Но ребята вроде и не удивились: у них тазик в самый раз наготове был! Потом налили коньяку — вот он хорошо пошел, укутали в два пледа, еще рюмку, потом — уже кофе и сигареты. Короче, кайф.
— И долго тот кайф продлился?
— Часа четыре. Я даже покемарить успел. Ну а потом сдали, как водится, на борт родного судна. Оказывается, командование отрадировало: «Человек за бортом»
— и продолжило свое движение. Скорее всего яхта принадлежала чешским особистам.
— Все хорошо, что хорошо кончается.
— Как говаривал голос за кадром в известном рекламном сериале: «Марина…
И это только начало…». По возвращении из похода на базу в Севастополь меня отселили в отдельный кубрик и мною стал заниматься следователь.
— Из КГБ?
— Армия и флот не любили стороннего вмешательства — расследование проводил товарищ из ГРУ.
— А, я читала…
— Резуна?
— Нет. Там другая фамилия…
— Фамилия как раз та. Суворов — псевдоним. И хотя расписал он из ГРУ монстра страшного, там было как везде: были люди, а были — завзятые мудаки.
Кстати, автор как раз из последних. Он так и не понял, что предатель — он и в Африке предатель.
