Она перешла к следующей койке и встала на колени около мальчика, которого привезли из хирургического отделения после наложения гипса на сломанную ногу. И тут прозвучал знакомый голос:
— Простите, сестра, но я вывихнул руку. Можете помочь мне?
Марион обернулась и бросилась в объятия Исаака Белла.
— О, Исаак, слава Богу, с тобой всё в порядке! Я так беспокоилась за тебя!
На грязном лице Белла появилась широкая улыбка.
— Едва стою на ногах, но всё же держусь.
— Как тебе удалось найти меня?
— Я же детектив, помнишь? Я сразу обратился в госпиталь неотложной помощи. Я знал, что ты последуешь примеру Флоренс Найтингейл, у тебя доброе сердце, ты не можешь не оказать помощь всем, кому она необходима, особенно детям. — Он крепко обнял ее и прошептал на ухо: — Я горжусь тобой, миссис Белл.
Она отпрянула от него и смущенно посмотрела ему в глаза.
— Миссис Белл?
Белл продолжал улыбаться.
— Это место и это время совсем неподходящие, чтобы делать предложение, но пойдешь ли ты за меня?
— Исаак Белл! — закричала она. — Как ты смеешь предлагать мне это?
Затем смягчилась, наклонила его голову и поцеловала. Отпустив его, она лукаво произнесла:
— Разумеется, я выйду за тебя замуж. Это лучшее предложение из всех, которые делали мне в течение всего этого дня.
Потом улыбка исчезла с его лица, губы плотно сжались, голос стал резким.
— У меня всего одна минута. Кромвель и Маргарет бежали из Сан-Франциско. Пока я дышу, я не могу допустить, чтобы такой мерзавец оставался на свободе.
Его нервное возбуждение испугало Марион, но она крепко обняла его.
— Далеко не каждый день девушка получает предложение руки и сердца от своего возлюбленного, который тут же бежит от нее. — Она снова поцеловала его. — Ты должен вернуться, понял меня?
— Сразу же, как только смогу.
— Буду ждать тебя здесь. Не думаю, что кто-нибудь из нас скоро покинет палаточный городок.
Белл взял ее руки и поцеловал обе. Затем повернулся и исчез из больничной палатки.
Белл не собирался возвращаться в особняк Кромвеля на Ноб Хилл, чтобы проверить, бежала Маргарет или нет. Он был уверен, что она скрылась вместе с братом.
Роскошные дома богатых и могущественных превратились в огромные пылающие костры. Отовсюду доносились рев пламени, грохот падающих стен и взрывы динамита.
Форд был легкий и быстрый. К тому же надежный. Он переправлялся через завалы на улицах, как горная коза. Сам того не подозревая, Белл ехал почти по тому же маршруту, по которому проехали Кромвель и Абнер, огибая пожары по северной части города, примыкающей к берегу. Спустя полчаса после того, как он уехал от Марион, Белл остановил машину перед пандусом склада Кромвеля и убедился, что крытый товарный вагон действительно исчез.
Маневренные паровозы прицепляли вагоны к пассажирским поездам, предназначенным для эвакуации беженцев в южную часть штата, где еще работали железные дороги; товарные вагоны использовали для доставки продовольствия и лекарств из Лос-Анджелеса. Белл по рельсам вел Форд к железнодорожному депо, пока не добрался до деревянного строения с вывеской, сообщающей, что это здание является офисом диспетчеров. Белл остановил машину, спрыгнул на землю и вошел в офис.
Несколько клерков усердно трудились над расписанием отправления поездов, никто из них не взглянул на появившегося Белла.
— Где можно найти главного диспетчера? — обратился он к клерку, поглощенному своей работой.
Тот кивнул на дверь.
— Он там.
Главный диспетчер Мортон Гулд был человеком невысокого роста со скошенным подбородком и орлиным носом. Белл застал его в тот момент, когда он писал номера на огромной школьной доске, где были изображены железнодорожные пути, ведущие к депо и от него. На линиях, похожих на паутину, изображенных на доске, было более тридцати различных поездов. Беллу оставалось только гадать, в каком из них находится крытый товарный вагон Кромвеля.
— Мистер Гулд?
Гулд обернулся и увидел перед собой человека, выглядевшего так, будто он прошел через весь ад от края до края.
— Разве ты не видишь, что я занят? Если тебе нужно найти поезд, отправляющийся из города, то следует пройти на станцию компании «Саузерн Пасифик» — или туда, где она была раньше.
— Меня зовут Белл. Я из детективного агентства Ван Дорна. Ищу крытый товарный вагон, серийный номер 16 455.
Гулд жестом показал на доску:
— Компания «Саузерн Пасифик» делает всё возможное и невозможное, чтобы вывезти тысячи бездомных из города на целом флоте паромов и буксиров в Окленд, где мы подготовили пассажирские поезда, чтобы эвакуировать людей. Более тысячи четырехсот поездов, предназначенных для помощи при стихийном бедствии, приходят со всех концов страны. Вагоны — пассажирские и товарные, всего их триста, — на этой стороне залива идут по низменной части штата. Неужели ты думаешь, что я могу запомнить, на каком пути находится какой-нибудь один вагон?
Белл изучал глаза Гулда.
— Этот конкретный вагон принадлежит Якову Кромвелю.
Да, что-то промелькнуло в глазах, едва заметный признак узнавания.
— Не знаю никакого Якова Кромвеля. — Гулд замолчал, глядя на Белла, предчувствуя недоброе. — К чему весь этот шум?
— Ты распорядился, чтобы локомотив прицепил его частный вагон.
— Ты с ума сошел! Я не могу отправлять частные поезда во время такого стихийного бедствия, как это.
— Сколько он тебе заплатил?
Диспетчер поднял руки.
— Я не мог получить деньги от человека, которого я не знаю. Это просто смешно.
Белл игнорировал ложь Гулда.
— Каков пункт назначения поезда Кромвеля?
— А теперь смотри сюда, — сказал Гулд, со страхом глядя на Белла. — Я требую, чтобы ты убрался отсюда, полицейский Ван Дорна или полицейский не Ван Дорна.
Белл снял шляпу и сделал такое движение, словно поправил ее подкладку. Следующим, что пришлось увидеть диспетчеру, было дуло короткоствольного крупнокалиберного пистолета, направленное на него. Белл приставил двойной ствол к левому виску Гулда.
— Если в течение следующих шестидесяти секунд ты не скажешь правду, я выстрелю в тебя, и нуля обезобразит твоё лицо, не считая того, что выбьет тебе оба глаза. Ты хочешь провести остаток своих дней слепым калекой?
Лицо Гулда исказилось от ужаса.
— Ты сумасшедший!
— У тебя осталось пятьдесят секунд до того момента, когда ты больше не усидишь ничего.
— Ты не можешь!
— Могу и сделаю, если не скажешь мне то, что я хочу знать.
