Ее признание расставило все по местам. Неожиданно прошлое больше не было для меня загадкой, а каждое ее действие, обидное слово и тычок под ребра, стали понятными. Многолетняя обида сковала мою грудь и прорвалась наружу словами, которые я никогда никому не говорила:
– Но Артем же меня бросил. Не любил совсем! Одну оставил! Как только вышел из детдома, так и след его простыл! Почему твои издевательства даже тогда продолжались?! Ведь не было уже Артема рядом! Не было к кому ревновать!
– Ну и дура ты, Дашка! – бросила она, скривившись. – Не бросал он тебя. Он служить ушел по контракту, а потом на войну уехал наемником. И ради чего спросишь? Да чтобы денег побольше заработать и за тобой идиоткой вернуться!
Разговор давно потерял хоть намек на спокойствие. Коровина, не стесняясь в матерных словах, кричала и махала руками. Я, лежа на диване, так же не сдерживала нахлынувших эмоций.
– Да, откуда тебе знать?
– Потому что я письма его читала, дура! Вот откуда!
– Что?!
Коровина смолкла, снился и покраснела. Потом медленно подошла к креслу у окна, села, и тихо продолжила:
– Он писал тебе, Даша. Почти каждую неделю письма приходили. Только у меня был особый договор с нашей воспиталкой и все письма получала я, а не ты. Я читала, бесилась и завидовала тебе! После каждого письма грозилась убить тебя, суку! Но смелости не хватало.
– А на побои хватило, – глухо прокаркала я.
– Да. Хватило. Артем долго еще писал тебе, ждал ответа, удивлялся, мол, почему не пишешь. Даже когда я вышла из детдома, письма все равно продолжала забирать. За лавэ. Представляешь, малахольная, он ведь четыре года тебе писал! Четыре, мать твою, года! Даже тогда, когда тебя удочерили, когда ты уехала, а потом вернулась. Все равно писал!
– Зачем ты это сделала? – слезы сдавили мне горло.
Если бы Коровина не вмешалась, все могло бы быть совершенно по-другому! Вдруг, рядом с Артемом я никогда не стала бы Банши? Глупо было даже мечтать об этом, но первая любовь всегда представлялась такой чистой и светлой, что я не устояла от мимолетных фантазий.
– А в любви, как на войне, Алексеева, – вздохнула Лида. – Средств не выбирают. Давай не будем об этом, все уже в прошлом и пусть там и остается.
– Ты меня до сих пор ненавидишь?
– Нет. Переболела. К тебе, заразе, у меня иммунитет теперь.
– Почему? Время?
– Нет, малахольная. Просто я получила то, что хотела.
– Артем? – округлила я глаза.
Эта встреча теперь стала больше похожей на исповедь, даже боль и жар немного притупились. Я безумно сильно жаждала знать правду, восполнить былые пробелы и… отпустить прошлое.
К Артему я давно ничего не чувствовала, кроме благодарности. Он помог мне не сломаться в детстве, оберегал, защищал. Теперь моя очередь. Я должна вылечить его от проклятия, если он заразился.
Только прежде, чем попытаться это сделать, хотелось утолить собственное любопытство, раз подвернулась возможность узнать про его жизнь больше. Пускай из уст Лидки Коровиной. Не все ли равно?
– Да, – улыбнулась она и дальнейшие слова полились просто нескончаемым потоком. – Знаешь, он ведь после Азии на побывку приехал совсем дикий. Все рвался тебя искать, а тут и я подвернулась. Совсем случайно. Работать вышла на проспект и его встретила. Артем голодный к телу был, вот и случилось все.
Лида встала, скомкала тряпочку для пыли в руках, протерла подоконник, потом вновь села и в пол уставилась.
– Я летала. Понимаешь, малахольная? Бредила Артемом, как последняя конченная дура! Даже бросить работу собиралась ради него! Слон меня тогда чуть не порешил в этой самой хате, на диванчике, где ты валяешься сейчас. Только оказалось, что Артему пофиг на все это было. Он тебя не нашел и вновь наемником служить уехал. Скотина! А я осталась здесь. Брюхатая и никому не нужная проститутка! И никогда он ко мне иначе, как к шалаве, не относился. Я ведь не его чистая и невинная Даша…
– Мне жаль…
Коровина хмыкнула, но ничего не сказала. На долгое время нас обоих поглотило тяжелое молчание. Часов в комнате не было и проследить за отсчетом минут мне не предоставлялось возможным. По внутренним ощущениям – тягостная атмосфера между нами длилась вечность. Коровина хлопотала по дому, в комнату, где я лежала, заходила редко. Я же не могла полностью осмыслить всю информацию, что получила. На душе было гадко и горько.
– Чай тебе принесла, – сказала Лида, в очередной раз, заглядывая ко мне. – Выпей.
Пока я старалась не обжечься, удержать слабой рукой чашку и не расплакаться от усталости, Коровина вновь заговорила.
– Глупая я была, Дашка. – Из-за этого заявления я прыснула, закашлявшись, чай брызнул через нос. – Не любил он меня никогда. Да и не полюбит. Поняла только это я поздно. Прости, что жизнь тебе подпортила. А дочку я оставила. Не стала аборт делать. Не по-людски это. Хоть мамашка из меня никудышная, но Аньку свою я пристроила с нянькой, квартиру в центре им снимаю, деньги шлю. Иногда и сама прихожу, когда Мишка отгул дает.
– И ты меня прости, Лида, – всхлипнула я.
– За что?
За то, что смерть в дом к тебе принесла! За проклятие! За беды!
– За все.
Коровина отвела слипшиеся пряди с моего лба.
– Дурочка малахольная, – сказала она, точно обнимая меня долгим и странным взглядом. – С моей подачи ей чуть все кости не переломали, а она еще и извиняется. Ну, как пить дать, малахольная.
Ответные слова проглотил резкий звонок в дверь. От неожиданности мы обе вздрогнули.
– Лепила, наконец, пришел, – улыбнулась Лида. – Сейчас подлатает тебя и станет легче.
– Не открывай! – вскинулась я. Паника подступила к горлу. – Пожалуйста! Я обойдусь без доктора!
Не знаю, что меня настолько сильно испугало в тот момент, но в груди все сжалось, а воздух, казалось, стал плотнее от напряжения.
– Ты чего, малахольная? – выпучила глаза Лида. – Васька аккуратно шьет. Не бойся.
Резкая трель раздалась повторно.
– Не открывай, – продолжала настаивать я.
– Тьфу ты, дура! Еще чего! Мне мертвяк на диване не нужен!
Коровина небрежно махнула рукой и пошла в коридор, а на меня удушливым спазмом накинулось чувство надвигающейся беды.
Глава 27
Параллельные, которые пересеклись
Ян не мог избавиться от ощущения, что чертовски сильно сглупил, прихватив за собой девчонку. Последний яростный рев Зверя все еще звенел в ушах. Несколько раз Кенгерлинского так и подмывало вывернуть руль и вернуть беглянку обратно в особняк Марка Дорофеева, оставить у порога и притвориться, что так оно и было.
Какая вообще ему разница, что произошло между Зверем и его девчонкой? Какого черта он вмешался в это дерьмо, если заранее решил не делать подобного? Повелся на слезливый взгляд Есении, одним махом перечеркнув все, чего так тяжело добивался! Зверь всегда был мстивым сукиным сыном, а теперь, когда Кенгерлинский умудрился забрать его игрушку, не видать ему выгодного сотрудничества, как собственных ушей!
