силах удержать себя на одном месте.
Когда он проходил мимо двери, Эшес снова бросил на нее взгляд. Гость его перехватил.
– Что-то наша Роза задерживается… у меня такое чувство, что она сегодня не вернется. Наверное, нашлись дела поинтереснее.
И тут Эшес понял, что Роза не придет. Не будет никакого Валета и плотника. И Левкротта Данфер прекрасно это знает. И вниз он согласился спуститься вовсе не за тем, чтобы излить душу или отказаться от своего намерения.
Ответ читался в его глазах. Он стоял в дверном проеме, опираясь на трость и глядя на него с усмешкой:
– Правильно понял, хирург.
Эшес подошел к нему и встал напротив:
– Так жаждал со мной поговорить?
– Хотел понять, что в тебе такого, что она, – мужчина ткнул тростью в сидящую подле очага Твилу, – так на тебя смотрит. И пришел к выводу, что у моей жены просто дурной вкус. Нет-нет, милая, не тревожься, знаю, что в этом есть и моя вина, но отныне у нас все будет по-другому. – Он снова повернулся к Эшесу. – Теперь ты знаешь, какие узы нас связывают, хирург, и не тебе их разрушить. И смотреть она должна так на меня, – он стукнул набалдашником в грудь, и в глазах колыхнулся жидкий янтарь. – Ты провел с моей женой под одной крышей два месяца. Неужто и впрямь решил, что я так просто уйду?
– Нет!! – Твила наконец очнулась от своего странного оцепенения и вскочила на ноги.
Но Эшес уже не смотрел на нее.
– Нет, – согласился он. – Такие, как ты, так просто не уходят.
И с размаху ударил его в челюсть.
Мужчина налетел спиной на дверь. Створка распахнулась, и он вывалился наружу, приземлившись недалеко от крыльца. Трость откатилась в сторону. Эшес вышел следом, потирая ноющее запястье.
* * *
В этот самый момент Эприкот кралась вдоль забора, время от времени поправляя ножнички на поясе. Услышав шум во дворе, замерла. Она-то рассчитывала, что в доме все уже давно спят. Через пять минут, окончательно убедившись, что сегодня осуществить задуманное не получится, стукнула кулачком по забору и едва не расплакалась. Это был ее последний шанс! Сгорбившись, она побрела обратно в лавку. Впору мастерить траурный парик. Эмеральда ее уничтожит.
* * *
Мужчина помотал головой, приходя в себя, и стер кровь с разбитой губы.
– Не думал, что тебе хватит духу.
И в тот момент, когда Эшес подошел с занесенным кулаком, быстро дотянулся до трости, перекатился на спину и ткнул его в голень. Слепящая боль в ноге, и Эшес рухнул как подкошенный. Падая, выставил руки и неудачно приземлился. Костяшки содраны, один палец вывихнут. Опомниться не успел. Еще один удар – и он скорчился, обхватив руками живот, следующий – в поясницу, и пришлось выгнуться. По подбородку потекла слюна, рубашка задралась. Эшес попытался вытереть рот, чувствуя, как хрустит песок на зубах. Пальцы дрожали.
Противник обошел его, поудобнее перехватив трость. Возбуждение сделало его лицо до странного красивым, он больше не хромал – сказывался адреналин.
– Как, веселился эти два месяца, а?
– Не надо, пожалуйста! – Твила метнулась к ним. Мужчина, не глядя, оттолкнул ее – с виду несильно, но супруга отлетела и ударилась о забор.
– Прости, милая, не ушиблась? Мы с мастером не договорили. – Эшес попытался подняться на четвереньки. – Нам еще нужно обсудить скорость срастания костей…
От удара треснуло ребро.
– …трудности вправления суставов…
Сапог опустился на сбитые в кровь костяшки.
– …и преимущества вставной челюсти.
От пинка перевернулся на спину.
Перед глазами замаячило небо. Звезды заметались смазанными кометами, вспыхивая болезненно ярко. Дыхание вырывалось с сипом, словно в груди прокололи множество дырочек, и отдавалось острой болью.
Эшес попытался перевернуться набок:
– Не смотри… Твила…
– Нет-нет, милая, гляди и внимательно. Хочу, чтоб ты запомнила его именно таким, ползающим и беспомощным.
Твила шевельнулась.
– Сидеть! – И уже мягко: – Оставайся там, милая. Представление лучше смотреть из ложи. Шире охват.
Эшес снова попытался встать, уперся руками в землю, сплевывая грязь, чувствуя горькую желчь во рту. Внутренности горели.
– Итак, на чем я остановился? Ах да, разве может зваться мужчиной тот, кто не в силах защитить даже себя? Не говоря уже о своей женщине. Что, милая, по-прежнему считаешь его особенным? А как по мне, так он жалок.
Он схватил Эшеса за волосы и несколько раз ударил о землю. Хрустнуло, из носа брызнул соленый поток, затек в рот, заструился по подбородку. Перед глазами все поплыло, уши накрыл звон.
Мужчина брезгливо отступил и вытер пальцы о платок.
– Только не вздумай заляпать мне сапоги.
Эшес уже не пытался подняться. Лежал, вздрагивая и чувствуя, как внутри нарастает странный клокочущий смех:
– Мальчик… не привык… делиться игрушками, а?
– Что ты сказал?
– Дай… угадаю, – пару зубов шатались, и буквы выговаривались нечетко, – самое большое разочарование… твоего детства – когда папа… отказался купить деревянную лошадку?
Тот пнул так, что ночь взорвалась красными кругами, а потом небрежно откинул локон со лба:
– Это был пони.
Все последующее запомнилось отрывками. В воздухе попеременно свистела трость и мелькала нога. Мужчина разошелся так, что уже забыл о собственной травме. Правда, боль от новых ударов практически не чувствовалась, наверное, просто не помещалась в теле.
Потом откуда-то издалека донесся вопль Розы, а следом секундный провал и вспышка, свист трости и нога.
В какой-то момент окружающую темноту прорезал серебристый луч: мужчина красивым плавным движением вынул из трости клинок и снова схватил Эшеса за волосы, заставляя выгнуться, выставить шею. Внезапный крик, пальцы расцепились, и Эшес ударился затылком о землю. С трудом приоткрыв глаза, он обнаружил, что противник лежит в нескольких шагах от него, придавленный какой-то огромной тенью. На миг Эшесу почудились гигантские дымчатые крылья, трепещущие сгустками тьмы, но наваждение тут же спало, и он узнал Ланцета. Пес сидел у того на груди, рыком предупреждая любое движение.
Клинок поблескивал на земле в паре ярдов от них. Мужчина попытался дотянуться до него, но лапа пригвоздила ползущие пальцы к земле. Тот снова вскрикнул.
– Отзови свою тварь, хирург!
Эшес не смог бы этого сделать, даже если б хотел. Он мог лишь хрипло с клокотанием дышать.
Роза и Твила тут же бросились к нему. Его голова очутилась у кого-то на коленях, над ним склонилось лицо, вот только непонятно чье. В расплывающихся чертах ему мерещились то Роза, то Твила, то баронесса. Кажется, это была все-таки Роза.
– Слышишь? Он сейчас сломает мне ногу! Ты ведь не хочешь проблем? Отец отыщет тебя даже…
Эшес попытался свистнуть, но из-за
