— Литтл-раунд-топ, — помог ему Марк. — Харкнесс был, должно быть, из Двадцатой армии. — Марк был просто счастлив, что можно наконец поговорить о чем-то знакомом. — Надо было тебе остаться там хотя бы до конца этого дня, Гилмор. Ты же пропустил один из поворотных моментов в нашей истории! Та дивизия из штата Мэн не только удержала свой фланг, но и — хотя кое-кто со мной, наверное, не согласится — спасла Соединенные Штаты.
— Да, мне очень жаль, что я пропустил столь важный момент, но меня в то утро срочно вызвали в Элдарн, а вскоре после этого во дворце Сандклиф случилась ужасная трагедия. И я больше никогда не бывал в Америке, но часто думал о Харкнессе и о том, как он пережил тот день. — Гилмор помолчал, потом все же спросил: — А почему это называют Гражданской войной? Мне показалось, что она как раз против граждан и направлена, хотя ведут ее военные.
— Это чисто историческое название, Гилмор, — усмехнулся Марк и, чувствуя очередной отупляющий приступ усталости, потер глаза и смахнул пот со лба. — Ох, до чего же я устал! Никогда прежде я не чувствовал себя настолько вымотанным.
— Ничего, скоро доберемся, и тогда можешь хоть весь оставшийся день проспать. — Гилмор, порывшись в седельной сумке, вытащил оттуда небольшой корешок, показавшийся Марку похожим на корень имбиря. Корень был светло-коричневый, довольно странной формы — с множеством корявых отростков. Старик отрезал от него кусочек и протянул Марку. — Вот, пожуй пока. Это придаст тебе сил и немного прояснит мысли. Вам со Стивеном это сейчас особенно необходимо.
Корень никакого особого вкуса не имел, однако Марк послушно жевал его и вскоре действительно почувствовал себя значительно лучше. Голова опять заработала, сил прибавилось, зрение стало острее. Даже боль в спине — и та заметно ослабела!
— Какое замечательное лекарство! — с энтузиазмом воскликнул он. — Как оно называется?
— Это корень фенны, — сказал Гилмор и протянул ему корешок. — Некоторые его сушат, толкут и добавляют в табак.
Марк удивленно поднял бровь:
— Ага, значит, даже и здесь время от времени раскуривают трубку мира!
Он понюхал корень и вернул его Гилмору.
— Ну, об этом я ничего не знаю, — пожал тот плечами. — Мне просто нравится порой жевать этот корень. Отлично бодрит и прибавляет сил.
— Ты мог бы наладить торговлю этими корешками и получать неплохую прибыль.
— Да, наверное, но материальная выгода меня никогда особенно не привлекала, — сказал Гилмор и тут же сменил тему: — Как твоя лошадь?
— Я ей имя придумал, — гордо заявил Марк.
— Вот как? И какое же? — Гилмору это, похоже, действительно было интересно.
— Злыдень.
* * *
В дом родителей Гарека они поехали не сразу; Гилмор настоял на том, чтобы они разбили лагерь в самом дальнем конце их земельных владений — на тот случай, если малакасийские шпионы уже засланы сюда и могут мгновенно сообщить о прибытии партизан. На обширных полях, которые Стивен с Марком заметили неподалеку, людей действительно было довольно много. Шла уборка урожая; возница объезжал на тележке поле, а сборщики отламывали початки кукурузы с высоких стеблей и бросали их в тележку. Но издали люди в зарослях кукурузы были почти не видны, и Стивен даже улыбнулся, глядя, как сотни початков как бы сами собой летят в повозку, похожие на выпрыгивающих из воды лососей, когда их косяки идут вверх по течению на нерест.
— Вам обоим прежде всего надо выспаться, — сказал им Гарек, спешиваясь и привязывая Ренну к тощему кусту кизила. — Сегодня мы переночуем здесь, а завтра еще до рассвета продолжим путь.
— Он прав, — согласился Стивен. — Ты ложись первым. А я пока покараулю.
— Почему ты?
— Я-то поспал, пока мы торчали в замке, привязанные к стене, а вот ты бодрствуешь уже почти двое суток.
Он посмотрел вслед Гареку, шедшему через поле к дому. Стебли кукурузы смыкались у него над головой, точно деревья, и вскоре он совсем скрылся из виду.
Бринн поспешно бросилась за ним вдогонку.
— Гарек! — крикнула она куда-то в заросли. — Принеси мне, пожалуйста, какие-нибудь шерстяные чулки или рейтузы. И башмаки у своей сестры попроси!
— Ладно, — донеслось из кукурузы.
— Ложитесь-ка вы оба спать, — сказал Марку и Стивену Гилмор. — Ничего с вами здесь не случится. Спите себе, сколько угодно. А на завтра у нас очень большие планы.
Марк не был уверен, что и с коня-то слезть сумеет, не говоря уж о том, чтобы защитить себя или Стивена, если на них нападут, пока они будут спать. Несмотря на преподанные ему Гилмором уроки верховой езды, сейчас он бы скорее предпочел бежать рядом с конем, держась за стремя, но только не садиться опять в седло. Чувствуя, что зад и поясницу у него буквально сводит от боли, Марк сдался.
— Ну и ладно, — сказал он Стивену, — давай тогда действительно ляжем спать. Если бы нас хотели убить, то давно бы уже убили.
— Пожалуй, — согласился Стивен, легко спрыгивая с коня. — И все же я на всякий случай немного покараулю. Хотелось бы успеть разбудить тебя, если снова этот алмор появится.
Марк без лишних слов расстелил себе одеяло под раскидистым деревом, очень похожим на бук, и через несколько секунд уже крепко спал. Стивен уселся под деревом, прислонившись к стволу, и твердо решил бодрствовать. Он сонно наблюдал за тем, как его спутники бродят по лагерю, готовят пищу, собирают топливо для костра, обихаживают лошадей, и спокойный, умиротворяющий ритм этой работы в сочетании с невероятной усталостью вскоре окончательно его убаюкал. Стивен сполз по стволу на землю и растянулся рядом с Марком под зеленым пологом густых ветвей.
* * *
Было уже темно, когда он, внезапно проснувшись, открыл глаза. И тут же обнаружил, что все тело у него болит после спанья на неровной земле да еще и в неудобной позе. Больно было даже пошевелиться, и Стивен, вместо того чтобы встать, лег поудобнее и стал смотреть, чем занимаются его новые друзья. От небольшого костра на темный полог леса ложились огромные темные тени, которые все время двигались, порой вырастая до небес, и некоторое время Стивен просто наблюдал за их фантастической игрой. Бринн аккуратно складывала у костра принесенный хворост; Гарек чинил прореху в своем кожаном заплечном мешке. Эти простые знакомые движения чудесным образом десятикратно увеличивались, проецируясь на темную стену леса; мирная деятельность людей, занятых самыми обычными делами, казалась грозной в исполнении черных, как обсидиан, сорокафутовых призраков.
Страх перед неизвестностью и тревога по поводу того, сумеют ли они когда-нибудь вернуться домой, вновь охватили Стивена; он даже глаза закрыл, чтобы не видеть того сюрреалистического представления, что разворачивалось в пляшущих языках костра на темной лесной опушке. Поерзав и отыскав более удобное положение, он вскоре вновь погрузился в благодатную дремоту.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
