по десять тысяч романов про фэнтези в день? Или таким, который корчит из себя молодого бесшабашного деятеля культуры? Приму в дар любую судьбу, главное, чтобы был статус.
Кстати, о нём. Интересно, кем был Богдан Алексеевич до того, как попасть сюда? Он что- то говорил же про преподавательскую деятельность и про работу механиком. А что он преподавал? Наверное, что- нибудь из точных наук. Но вот, он решил выбрать статус мехника. Может, в этом и есть смысл? И я тоже так смогу. Буду вот я, например, писателем, но выберу статус почтальона там или финансового воротилы, кто мне запретит? Наверное, сам не захочу. Сплошной абсурд.
С Богданом Алексеевичем налаживали какую- то старую ручную видеокамеру. Видимо, взяли у Леника. Делали это, чтобы потом повесить парочку похожих по лесу. Я лично мастерил скрывающие деревянные коробы! Сколотил пару досок между собой и вуаля. Скрывающее устройство готово. Джотто Иванович обещал взять меня с собой развешивать их в нужных точках. Он даже карту какую- то нарисовал. Еще, он сказал, что уже предупредил кого нужно. И кто нужно уже взял вопрос под контроль, нужно его лишь подстраховать. Так и знал, что такую огромную проблему не следует решать одними лишь силами селян. Полицию то и можно вызвать. В конце концов, это же незаконные культисты, творящие беспредел. С другой стороны, если мы где- то в Тайге, то полиции будет трудно добраться до нас. Остается надеяться на то, что мой дневник закончится как- нибудь хорошо. Если честно, то не перестаю нервничать. Хочется запереться в комнате и переждать там. Или все таки убежать. Может попробовать уйти, пока будем сегодня развешивать? Или лучше подождать развязки?
Решил пока никуда не уходить. Ужинал у Джотто Ивановича. Очень вкусное рагу, он снова дал рецепт. Затем под покровом тьмы, я, Богдан Алексеевич и Джотто Иванович развесили пять коробов на деревьях возле станицы. Очень сильно устал. Не могу писать. Ложусь спать.
День 17
Проснулся примерно в одиннадцать утра сегодня. Отличный погожий день! От вчерашней прохлады не осталось и следа. Только вот Джотто Ивановича что- то не видно. Интересно, где же он! Денек сегодня выдался ох какой насыщенный. Но можно ли говорить о насыщенности в парадигме моего абсурдистского мировоззрения? Иногда мне кажется, что оно совсем бесполезно, как и все мои действия. Уже не помню, что было утром. Хорошо, что в свой дневник я записал все, вплоть до каких- то малейших моих действий. Господи, как же мешают мои длинные волосы. Не забыть состричь их! Может быть даже сегодня. И так, скорее всего, я спустился вниз, чтобы поболтать с Богданом Алексеевичем и Марией Семеновной. Говорили мы о самых разных праздных вещах. О прошлом хозяина этого чудесного дома и о культурном взгляде на мир хозяйке этого дома. Ели, наверное, блины с медом. Потом я вышел на улицу очень задумчиво. Даже не знаю, что меня туда повело. Возможно тоже самое, что привело и сюда. Немного погрустил о Ленике, мы ведь так вместе сдружились. И вот сейчас пропал неожиданно Джотто Иванович. Как же обидно будет прощаться и с ним!
Затем, скорее всего, появился Ий. Он сказал мне, что нужна помощь с разрывом или что- то вроде того. Что- то новое. Привел меня к обрыву и сбросил вниз. Как- то так.
Похоже получилось?
Мало соплей и саморефлексии, наверное.
Снова тебе привет, Василе. От самого себя. В этот раз снова на страницах дневника. Спасибо, что идиот это разрешил. Ты сейчас в большом замешательстве. Я тоже. Теперь мы связаны не только нашими именами. Прямо сейчас я нахожусь в худощавом теле волосатого студента второго курса, пока владелец этого тела находится в моем. Похоже, что спусковым крючком замены послужило очередное соприкосновение. Но не думаю, что это полноценная замена тел. Заменился мозг или его часть, отвечающая за сознание, потому что я слегка чувствую твое сознание, и признаться честно, оно жжет. Скорее бы освободить всех этих бедных людей от окружающих их аномалий. Осталось только подождать чуть- чуть. Хорошо, что я учел почти все вероятности. И так, Василе. Будем снова знакомы. Я- Василе. Только другой. Удивлен же ты будешь, когда взглянешь в зеркало. Брить голову мною было решено еще в тринадцать лет, без волос довольно удобно жить, тебе стоит попробовать. Может, ты стесняешься наших ушей, но мне кажется, что они у нас подходят для носки таких стрижек.
А на этих страницах, тебя ждет летопись последних дней станицы. И так, сначала поговорим о том, что произошло, а потом о том, что произойдет.
Сначала произошло вот что.
Сначала родился я. Родился я и ты. Миллионы раз родился я и ты. Миллионы людей умерли. Миллионы людей родились. Миллионы роз распустились по всему миру. Миллионы людей заболели гриппом. Миллионы захлебывались в грязи по всему миру. Сотни тысяч создавали искусство. Сотни тысяч разрушали искусство. Десятки тысяч убивали. Десятки тысяч спасали. Тысячи мыслили. Тысячи молчали. Сотни кричали. Десятки вопили. Единицы осозновали. И вот в такой мир пришли мы с тобой, мой самый близкий человек, которого я безмерно ненавижу. Не обольщайся, себя я ненавижу в той же степени, что и тебя. За парадоксальность своих высказываний даже извиняться не буду. Судя по твоему дневнику, в твоей жизни ты метаешься между состоянием ничтожности и состоянием пустоты. В итоге, как я понял, ты выбрал ничтожную пустоту. Ответь, если не прав. Хотя, у тебя такой возможности уже не будет.
Все рождаются с разными особенностями. Мы тоже родились с особенностями. Я с детства чувствую волновые колебания хаоса и порядка. Это позволяет вмешиваться в них. Ты их не чувствуешь, но зато принимаешь активное участие. Вижу, что записка моя произвела на тебя впечатление. Это хорошо. Но там я не описал, как нашел эту деревню и все прочее.
Мне кажется, что у каждого уважающего себя человека в жизни есть ядро. Есть пустые люди, но нам очень повезло! Мы не такие. Но есть другая проблема. Ядро в нашей жизни выбрали за нас. И нам даже не уйти от нее, как Паскалю. Нас будет тянуть сюда, в эту проклятую деревню. Как ты этого не поймешь. Я- это ты. Почему ты этого не понимаешь? Станица Старороговская- это гигантская черная дыра, затягивающая нас, потому что мы не принадлежим ни одному из миров. Мы слишком для них хороши, слишком возмутительные, слишком. И это наша тюрьма. Она забирает у нас
