пространственного разрыва и воздействовал на нее неизвестной мне материей.
– Я мог лишиться руки? А нельзя было предупредить?
– Каждый день есть вероятность того, что вы лишитесь руки. Требуется предупреждение на каждый день? – довольно язвительно ответил Ий.
– А что делать с этими в балахонах? Они же отбитые на голову. Ещё записка эта. Там реально главный- я?
– Представь, что вы попали в мир, в котором вы стали президентом. Как думаешь, нашли бы вы общий язык, при этом опустив ваше так называемое «родство»?. Думаю, что нет. Другой мир- другой вы. Существует бесконечная вариация таких миров. Есть даже такой, в котором взорвалось из- за вас Солнце. Чувствуете вину?
– Нет. Наверное. Какая- то чушь и бессмыслица.– многозначительно бросил я, глядя на волнующуюся водную рябь внизу обрыва.
– Что?– предельно спокойно спросил Ий.
– Существование. В частности, мое. А вы знаете мою историю целиком? С рождения и до самой смерти? Вообще про все знаете?
– Василе, я же не всесильный. Будущее или прошлое- это все чушь. Будущего и прошлого не существует. За вами я начал приглядывать, когда вам исполнилось шестнадцать лет. С этих пор, я знал, куда вы движетесь. Правда, есть там одно темное пятно, которое мне неподвластно, и оно вызывает у меня неподдельный интерес. Я предвидел движение ваших клеток, но в один вечер что- то произошло. Я потерял с вами полный контакт где- то на полчаса. И потом все вернулось, как и не бывало. Чтобы вы понимали, я вижу даже квантовые частицы. Я вижу вселенную в её бесконечной вариации, при этом постоянно оставаясь вот здесь, потому что нигде больше и не существую. Ваши атомы как будто стали невидимы ровно на полчаса, а потом снова появились. Не знаю, как объяснить ещё проще. Иными словами, в этой временами абсолютно детерминированной реальности ты нашел какой- то неизвестный карман. Ничего такого не помнишь?
– Если честно, то нет, но это вселяет надежду. – сказал я, немного промолчав- А что дальше? Ради каких перспектив я упустил свой шанс лишиться руки?
– Что дальше? – задумчиво сказал Ий- Пойдемте ещё пройдемся.
Мы спустились вниз к реке. Оказывается, что под небольшим холмом было выдолблено довольно большое пространство. Даже как- то опасно, неужели, никто не боится оползня? Но с другой стороны, выдолблено было не так уж много земли. У входа в подобие пещеры висела масляная лампа, которую Ий зажег совсем не сразу. Он вошел и постоял пару минут. Вдыхая влагу сырой земли. Затем он пригласил меня жестом внутрь. Выглядело это все довольно пугающе. В центре этой небольшой пещеры была большая квадратная выемка, а еще везде стояли подпорки.
– Меня похоронят вот здесь. – голос Ия отдался небольшим эхом.
– Когда?– спросил совсем без удивления я.
– Возможно, что через три дня. Я не уверен. В общем, если вы ещё будете здесь на этот момент. Василе. Нужно будет разрушить подпорки и завалить пещеру после погребения. Это очень важно.– впервые за многое время со всей искренней серьезностью сказал Ий.
– А можно обойтись без этого?
– Да, но шанс того, что это произойдет- двадцать шесть целых и сто девяносто шесть тысяч двести один в периоде миллионных. Довольно высокий шанс. Нужно быть готовым.
– А остальные шансы?
– Примерно один процент, что виновник всего торжества упадет и умрет в течении трех дней. Еще пол процента на то, что его голову посетят самые ужасные мысли, и он под их воздействием сделает ужасное. Потом идет довольно большая доля- семнадцать процентов, что все закончится не самым лучшим, но все же выигрышным способом. Тридцать процентов, благодаря тебе, на крайне благоприятный результат и куча всего еще.
– Но вы же можете просчитать абсолютно всё. Можете подталкивать атомы и все прочее. Разве сейчас нельзя так сделать?– спросил я.
– Василе. Понимаете, когда фотон уже летит к доске с щелями, то остается лишь считать вероятности. Можете спросить у меня про вашу маму. Да я и сам могу рассказать. У неё всё будет хорошо. Как и у вас, Василе. Вы закончите университет и найдете себя в ремесле журналиста- документалиста и художественного писателя. У вас всё будет хорошо.
– Получается, вы видели свою смерть? А что после? Ну. Вы поняли
– О, да. Видел- с большим энтузиазмом ответил Ий- И не один раз. Что после? После смерти? Или после моей смерти? После смерти атомы распадаются. Вот и всё. А после моей смерти должен прийти новый Ий. В его голове будет лишь одно воспоминание, но большего и не нужно. Я всё прекрасно рассчитал.
– А как вы умрете? – задал я снова вопрос на животрепещущую тему. – К чему вообще готовиться?
– Меня убьете вы, Василе. Застрелите из старого нагана, вероятнее всего. Но скорее не вы будете причиной моей кончины, а другой Вы. Ну вы поняли. Но я даже и не умру в полном смысле этого слова. В общем, надеюсь, что до этого не дойдет.
– А я могу как- то помешать? – спросил я.
– Да. Поэтому и вероятность у моей кончины не стопроцентная. Дело усугубляет то, что вероятности в этой игре будут перетасовываться. Вы и сами увидите в скором времени. Касательно подготовки. Можете продолжать тренироваться стоять на руках, это очень полезное занятие. Завтра, кстати, попрощайтесь на всякий случай с Джотто Ивановичем хорошенько. Надеюсь, вы подружились. Он действительно очень хороший человек. Ему придется нелегко, но будьте уверены, что в конце он тоже будет счастлив. Василе, тут довольно прохладно. Прошу вас вновь переместиться к дому Богдана Алексеевича, ему как раз нужна будет ваша помощь, вам предстоит спокойная, но интересная ночь без происшествий. Наслаждайтесь. Мне нужно будет еще многое подготовить. Обратите внимание, что веревочный мост починен. Будьте осторожны, хорошего вечера.
С этими словами, он достал из- за пазухи своего пиджака теплую меховую кеппи и пошел куда- то в сторону прибрежных зарослей. Зачем ему всё это нужно? Пока существует деревня, существует и он? Для продолжения существования? Денёк и правда выдался прохладный. Я даже бабулю на лавке не видел с берега. Стану писателем. Видимо, это и будет моей первой работой. Как бы я её назвал? «Сладкие грезы печального дауншифтера»? Как- то очень длинно. Может тогда- «Звенящий голос пустоты»? Как- то вторично. «Одинокий путь нигде»? Тоже очень пространно. Думаю, что с этим мне придется долго провозится, но перспективы, в общем, вселяют надежду. А если бы Ий не сказал бы мне, что я стану писателем, то я стал бы писателем? И каким я стану писателем? Таким, который штампует
