Штурм Сечи продолжался четыре дня, после чего 19 мая 1709 года Запорожье перестало существовать. Казаков и старшин вешали, им рубили головы, оскверняли могилы старых запорожцев. Все постройки были уничтожены, как писал Меншиков: «Все их места разорить, дабы оное изменническое гнездо веема выкоренить».
Единственное, что мог теперь предпринять Мазепа, это уговорить Карла срочно осадить Полтаву. Это была последняя надежда переломить ход событий, удержать шведов в Украине и дождаться подкрепления из Крыма. Тем более что войска Лещинского были отброшены от Львова, лишая Карла надежды на приход своего польского союзника.
В конце апреля началась осада Полтавы, которая продлилась три месяца. За это время внешнеполитическая ситуация серьезно изменилась. В начале июля Дания, Пруссия и Саксония заключили оборонительный союз. Османская империя занимала выжидательную позицию. Затяжная Русско-шведская война как нельзя больше ее устраивала. Пока она только разрешила запорожцам основать на своей территории Олешковскую Сечь на Нижнем Днепре.
Осада Полтавы шла вяло, хотя город регулярно бомбили шведские мортиры. Но казаки Мазепы просили Карла не разрушать город, в котором жило много их родственников и где хранились большие богатства. Уверяли, что сопротивление полтавчан можно сломить голодом[704]. К тому же у шведов была жесточайшая нехватка пороха — даже на караул заступали с незаряженными ружьями и набивали их только по тревоге. Тем не менее положение осажденных ухудшалось с каждым днем. Уже в мае горожане начали умирать от голода, более тысячи человек гарнизона выбыли из-за болезней и ран.
7 июня на военном совете Петр принял решение, что после нескольких отвлекающих маневров его армия переправится через Ворсклу и даст генеральное сражение шведам. 13 июня казаки Скоропадского совершили рейд по тылам противника. Одновременно были предприняты вылазки полтавчан и атаки небольших отрядов казаков. 16 июня в стычке с одним из этих отрядов под Нижними Млынами был ранен Карл XII. Находился он там вместе с Мазепой, а племянник гетмана, Войнаровский, командовал запорожцами, отражавшими нападение. Ранение короля имело много негативных последствий: суеверный страх дурного предзнаменования, невозможность оперативно командовать армией во время генерального сражения и т. д. Русские части располагались уже так близко к позициям шведов, что какие-то калмыки, желая отличиться, ворвались в дом, где размещался Мазепа, но были оттуда выбиты шведскими драгунами[705].
Не начав сражения, Карл его уже проигрывал. Не будучи уверен в планах Петра, он дал ему две недели, чтобы подготовиться к сражению. Никакие доводы разума король не желал принимать во внимание. Еще 11 июня Мазепа вместе с первым шведским министром графом Пипером ездил уговаривать Карла прекратить осаду Полтавы. Но тот упрямо заявил, что если Полтава не будет взята завтра, то послезавтра, если не через месяц, то через год, если не через пять лет, то через десять[706]. Лихорадка, следствие ранения, еще больше усиливала упрямство Карла. К тому же он оттягивал сражение, рассчитывая на подход татар или Лещинского. И только когда он получил дезинформацию, что к Полтаве идет 30 тысяч калмыков (их шло всего три тысячи), он принял решение вступить в бой. С российской стороны в нем принимали участие 42 500 человек помимо казаков Скоропадского, у Карла было только 25 тысяч, а шесть тысяч по-прежнему штурмовали Полтаву.
В этом генеральном сражении 27 июня 1709 года решилась судьба и России, и Украины, и самого Мазепы. Последнему участвовать в нем не довелось. Как писал очевидец, гетман прискакал рано утром на великолепной лошади, богато и красиво одетый. Скорее всего, он понимал, что настал момент истины, и хотел его встретить достойно казацкого гетмана. Однако Карл приказал ему вернуться к обозам, заявив, что у Мазепы и так слабое здоровье[707]. Таким образом, ни гетман, ни его казаки участия в Полтавском сражении не приняли. Возможно, именно оттого, что Мазепа предчувствовал результат боя, и оказался гораздо более морально подготовленным к разгрому, чем Карл.
В битве под Полтавой шведы потеряли почти 10 тысяч человек, в плен попало три тысячи, в том числе граф Пипер. В то время как Петр оказывал любезности шведским генералам и пил «за учителей своих» — шведов, запорожцев, как писал шведский очевидец, колесовали и сажали на кол. В плен сдались и многие знаменитые мазепинцы: генеральный судья Чуйкевич, генеральный есаул Максимович, полковники Зеленский, Кожуховский, Я. Покотило, А. Гамалея, С. Лизогуб. Всех их ждала Сибирь.
Карл, у которого ядро разбило носилки и под которым дважды убивали лошадей, был в полном смятении и отчаянии. Король еще никогда не проигрывал и не умел это делать. Он хотел было пробираться в Подолье, чтобы там соединиться с Крассау и Лещинским, но Мазепа настойчиво требовал идти в Турцию.
Доктрина линейной тактики: «отступающему противнику — золотой мост», опасение контратаки со стороны шведов, безумная радость победы и начавшийся пир — все это вместе взятое спасло убегавших от немедленной погони[708]. Только утром в погоню бросился Меншиков. Больше всего Петр мечтал поймать Мазепу. 29 июня шведы и мазепинцы добрались до Переволочной. Предстояла переправа через Днепр. Казаки на лошадях справились с задачей, и Мазепа с двумя тысячами первый ушел за реку. В ночь на 30 июня запорожцы поставили колеса кареты Карла XII в две связанные между собой паромные лодки и переправили короля.
На Днепре разыгрывалась настоящая трагедия. Украинцы бежали со всем своим скарбом. 30 возов с серебром и деньгами Орлика погибли при переправе. Его жена «в одном платье» с детьми сумела захватить только шкатулку с драгоценностями и тысячей червонцев[709]. Орлик — поэт, панегирист и образец учености своего времени — метался в отчаянии и обещал казакам 300 талеров за переправу его возов[710].
Утром к Переволочной добралась измученная погоня. Поняв, что Мазепу и Карла уже не догнать, Голицын устремился за корпусом Левенгаупта, который направился к Ворскле. Окруженный Голицыным и Меншиковым, Левенгаупт капитулировал, предварительно успев сжечь королевский архив[711]. С ним сдались 13 тысяч деморализованных шведов и три тысячи мазепинцев. Несколько сотен запорожцев, догадываясь, какая их ожидает участь, бились до конца или кидались в Днепр.
Те же, кто сумел бежать с королем и гетманом, шли по территории, обезлюдевшей еще со времен Руины. Одна группа шла с Мазепой, другая — с Карлом. Гетман ехал в карете, потрясенный последними событиями и совершенно разбитый. Его знания этого края были теперь спасением и для него самого, и для Карла. Этими, невидимыми для шведов тропами он ездил больше тридцати лет назад посланцем от Дорошенко, здесь попал в плен к запорожцам, которые теперь были ядром его немногочисленной свиты. Судьба давала много пищи для размышлений.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
