— Играй, Нара! — закричала Гана. — Играй! А мы будем веселиться!
И я заиграла. Ну, конечно. Не плясать же со всеми меня сюда позвали. Обычно мы просим других Старших начертить круг и потом играть на наших сборищах, но договариваться каждый раз с посторонними моим сородичам надоело. А тут я. И вроде как баньши, и вроде могу и круг сделать, и гитару на праздник принести… удобно, что и говорить. И отказаться нельзя. Мало ли как отомстят разозленные баньши. Я играла.
Нас было шестеро в кругу: я, Старейший, Гана, Элия и еще две баньши, имен которых я не помнила. Все они были такими же, какими я их видела в прошлый раз. Старейший не меняет облика, в отличие от нас всех, а в Родах остальных, видно, не умирали невинные девы за время разлуки. Хорошо им. Помню, как надо мной смеялись на прошлых праздниках, когда я являлась в облике Тарины — старая, дряхлая, едва способная шагнуть лишний раз, не то, что танцевать.
Девушки затеяли пляску, Старейший танцевать отказался, постелил плащ и сел у самой линии напротив меня. Когда танцующие налетели на него и трое попадали, он недовольно проворчал, что я могла бы начертить круг побольше. А Элия потребовала, чтобы я играла еще быстрее. И я играла, хотя у меня болели содранные о веревку ладони, хотя от ударов по струнам ныли пальцы. Больше музыки, громче, быстрее! Сегодня баньши веселятся!
Девушек радовало все. Ставшие материальными тела, осенний холод, пожухлая трава под ногами, порывы режущего ветра. Начал накрапывать мелкий дождик — и девушки бросились ловить капли в ладони. Им хорошо — они не простудятся, даже если промокнут. Им было весело. Баньши так редко одеваются плотью — только в колдовском кругу, который лишит их тел, когда они утром выйдут из него. Их — и любого, кто по неосторожности забредет сюда. Войти может кто угодно, даже случайно — ведь снаружи не виден ни круг, ни что в нем происходит. А вот выйти — нет. Душа расстанется с телом, человек ли, Старший — умрет. Только баньши это не опасно, потому что тела созданы самим кругом. Баньши — и тому, кто его начертил. Поэтому я вернусь домой, когда закончится ночь. Домой…
Это ли дом? Дом, о котором я мечтала для Тиана?
Я подняла голову — и оборвала музыку. К нам, пошатываясь, приближался человек. Вот он шагнул в сторону, как бы намереваясь обойти круг, вот его повело обратно… шаг, другой. Третий. Я ничего не могла поделать, он переступил через светящуюся линию и оказался в круге. Обрек себя на верную смерть.
Нет! Я смогу, я сумею, я выведу его из круга живым. Не ради него, а потому что не хочу убивать. Не могу.
Человек был пьян. Это первое, что бросалось в глаза. От него несло перегаром, лицо было покрыто трехдневной щетиной, одежда испачкана и порвана. Он был очень пьян… но что его привело ночью на пустошь?
— О! — сказал человек. — Люди.
— Играй, Нара! — закричала одна из баньши, чьего имени я так и не смогла вспомнить. — Громче!
Я заиграла. Он ничего не запомнит, когда проспится. Пусть смотрит, для него это только сон.
Девушки снова пустились в пляс. Они подхватили человека, затормошили его, заставили танцевать с собой под мою музыку. Старейший молча смотрел на это и хмурился. Но молчал.
Я играла.
Человек оказался никудышным танцором, думаю, даже будь он трезв, он бы не мог долго выдерживать тот темп, который задали баньши. Они то вели его в круге, то — по очереди — кружили в парах и тройках, то заставляли прыгать, а то вертеться на месте. Они играли человеком, твердо уверенные, что завтра им не придется краснеть за свое поведение. А я — что я могла сделать?
Внезапно человек стряхнул вцепившиеся в него руки баньши и остановился.
— Хватит! — закричал он. — Прекратите!
Я взглянула в его глаза — и увидела, что они абсолютно трезвые. В них застыл безумный ужас — и ужас не перед нами.
— Прекратите! — повторил человек, и я оборвала музыку. — Как вы можете… когда там — такое?!
— Где — там? — тихо спросила я. Он услышал.
— Там! — указал он в сторону Вьюжных лесов. — Не люди! Нелюди!
— Там Старшие, — недовольно проговорил Старейший.
— Нет! — заорал человек. — Это не они! Скажите всем! Всем расскажите! Идут… сюда идут — много! Полчища! Нас десятеро было — я один выжил! Все погибли, все! Страшно! Всем скажите! Всем! Бегите! Скажите! Предупредить… предупредить — скорее!
— О чем ты, человек? — спросила я. — Кого ты видел во Вьюжных лесах?
— А-а-а! — Он отшатнулся. — Вы тоже! Вы не люди! Отродья! Вы — заодно! С ними заодно! Старшие — те пропускают их! И вы — тоже!
— Ты пьян, человек, — с отвращением произнес поднявшийся на ноги Старейший.
— Я пьян?! Я не пьян! Я все время пью, пью — я хочу забыть! Я видел, видел — их! Видел! Один — спасся!
Человек снял с пояса фляжку, откупорил и буквально влил в себя ее содержимое.
— О чем ты? — недоумевающе повторила я. — Расскажи мне, что ты видел?
— Ты нелюдь! — заявил вновь захмелевший человек. — Ты с ними. Все вы с ними… Гады… Умри, тварь!
Смертный угрожающе шагнул ко мне, Старейший успел раньше оказаться возле него и резко толкнул в спину. Человек пошатнулся, сделал два неверных шага, пересек линию круга…
— Нет! — закричала я. Поздно. Бездыханное тело упало на холодную землю. Магия круга убила его. Моя магия. Я закричала-застонала, и баньши подхватили мой вопль. Пусть это не наш человек, но его смерть — наша вина. Мы должны его оплакать. Плакал даже Старейший, кричал и плакал вместе со всеми. Но взгляд его, когда он смотрел на дело своих рук, был довольный. Словно все правильно, все так, как должно было быть.
Тиан
Ее не было в комнате. Я тут же кинулся к хозяину, заколотил в дверь, разбудил, но напрасно — он не видел, чтобы Нара выходила. На шум вышли сонные постояльцы, спрашивая, что за шум, а узнав, материли меня и Нару, почем свет зря. Так стыдно мне, наверное, не было ни разу в жизни. А ведь половина издевающихся сейчас надо мною — стражники. Завтра с утра в казармы явлюсь — засмеют недотепу.
Само собой, настроения эта оплошность мне не улучшила. Хлопнув за собой дверью так, что стены дрогнули, я устроился в пустой комнате Нары, старательно придумывая, что скажу женушке, когда она надумает вернуться со своих ночных гулянок.
Куда она вообще могла пойти? Она же в Костряках никого не знает!
Или…
О, Единый Всемогущий! Ну за что мне все это? Мало того, что муж поневоле, так еще и жена попалась — сущее наказание. И не знаешь ведь: то ли бояться за нее, идти искать дурочку, то ли злиться и ревновать.
Стоп. Кого это я ревновать собрался?!
Нару? Так ведь брак наш вроде и не брак, а так…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
