– А мы ей не скажем, – предложил Догерти.
– Это будет трудновато. Она должна за мной заехать. Может появиться с минуты на минуту.
– Люсиль едет сюда? – удивился Догерти.
– Да. Я попросил ее встретиться здесь, у тебя, а не прямо на борту. Ты же не против?
– Конечно нет! Тогда мы попросту уничтожим улики. Пей, старина!
Под пристальным взглядом Догерти Хэдден попробовал четвертый, фиолетовый слой пусс-кафе и воскликнул:
– «Запретный плод»!
– А? – встрепенулся Догерти, едва не уронив собственный бокал.
– Этот слой! «Запретный плод», верно?
– Нет. Отгадывай снова.
Хэдден расправился с остатками четвертого слоя:
– Ежевичный ликер?
– Фиалковый. «Крем де Иветт».
– Замечательно! – восхитился Хэдден. – Ты прав, пусс-кафе – и впрямь путешествие от обыденности к чуду. Есть там еще чудеса в загашнике?
– О да, – заверил Догерти.
– Удивительно. – Хэдден поднес полосатый бокал к свету. – Следующий слой похож на желтый шартрез, а последний, красный, – должно быть, гренадин. Угадал?
– Да ты выпей, тогда и узнаешь, – подначил его Догерти.
Хэдден отхлебнул от пятого слоя.
– Желтый шартрез, – произнес он и поставил бокал.
– Ты же на этом не остановишься, надеюсь? – В голосе Догерти зазвучало странное беспокойство.
– Пожалуй, придется. – Хэдден вытер лоб. – Я сегодня не завтракал, а эти ликеры здорово ударяют в голову. Отплываем в час, боюсь, как бы не затошнило.
– Ерунда, – махнул рукой Догерти. – Хороший коктейль никому не повредит. К тому же ты так и не добрался до главного чуда.
– Это гренадин.
Догерти улыбнулся и покачал головой:
– Выпей и увидишь.
– Старина, мне и впрямь хватит, – возразил Хэдден и хотел было встать, но Догерти удержал его.
– Знаешь, – начал Догерти, – я хотел навсегда покончить с той ссорой шестилетней давности. Если честно, я здорово повозился, прежде чем соорудил эту шестислойную прощальную выпивку. Испортил три штуки, прежде чем смекнул, как надо наливать. Знаю же, ты любишь все новенькое… Но раз не хочешь – не пей. Наверное, я просто сентиментальный дурак.
– Ничего подобного! – вскричал Хэдден, хватаясь за бокал. – Будем снова друзьями, Томми. Наша тогдашняя стычка – такая глупость! Просто не повезло, что мы оба взялись ухаживать за Люсиль. Такие вещи способны разрушить самую крепкую дружбу.
– Она выбрала тебя, – сказал Догерти.
– Да. Похоже на то.
– Похоже? Господи, парень, да ты шесть лет как на ней женат!
– Знаю. Я просто хотел сказать… Откровенно говоря, Томми, если б ты тогда не разобиделся, она вполне могла выбрать тебя.
– Думаешь? – удивился Догерти, поглядывая на часы.
– Точно, – кивнул Хэдден, отпивая желтый шартрез. – Ты тогда выглядел как капризный испанский гранд, и она была совершенно тобой очарована. Но ты же не хотел соревноваться. Замкнулся в своей величественной надменности, и приз достался малышу Хэддену. Э, да я как будто пьян?
– Конечно нет, – сказал Догерти, глядя, как Хэдден приканчивает желтую полосу.
– Что я говорил? Надеюсь, ничего обидного. Стоит мне перебрать, как я начинаю вредничать. Может, лучше остановиться, пока я еще в себе?
– Допивай! – приказал Догерти.
Пропел дверной звонок. Догерти поспешно встал и отворил дверь. Вошла молодая блондинка с красивым решительным лицом.
– Люсиль, – поприветствовал ее Догерти.
– Привет, Томми, – отозвалась Люсиль. – Рада, что вы помирились. Но зачем было поить моего мужа?
– Я не пьян, – твердо сказал Хэдден. – Может, слегка под мухой. Билеты у тебя?
– Билеты, паспорта, все, что нужно, – подтвердила Люсиль. – Что это ты пьешь?
– Остатки пусс-кафе, – объяснил Хэдден. – Идея Томми. Наверху все обычное, а в самом низу – чудо.
– Что? – переспросила Люсиль.
– Теория старины Томми, – растолковал Хэдден. – Начинаешь с обыкновенного, потом спускаешься вниз по полосатым кольцам, в неведомые земли, где бродят невиданные звери и манят тайные удовольствия. Ну, ты только послушай!
– Очень поэтично, – признала Люсиль. – Но нам надо успеть к отплытию.
– Пусть уж допьет до дна, – запротестовал Догерти.
– Люсиль, – выговорил Хэдден, – может, попробуешь? Выпей, милая! Вся обыденность досталась мне, а тебе – чудо.
– Звучит заманчиво, – заметила Люсиль.
Догерти быстро моргнул, словно его что-то встревожило.
– Очень заманчиво, – продолжала Люсиль. – Но ты же знаешь, я пью только скотч.
Хэдден отхлебнул от последнего, красного слоя.
– Похоже на сливовый бренди, – проговорил он. – Но… не совсем. Здесь есть горечь и почему-то металлический привкус. – Он ослабил узел галстука. – Пожалуй, я не…
– Давай быстрей, – поторопила его Люсиль. – До отплытия у нас меньше часа.
Хэдден покорно допил последний слой, и бокал выпал из его руки. Он смотрел, как Люсиль расстегивает пряжки на огромном кофре, а Догерти ей помогает. «Зачем они открывают кофр?» – вплыла в голову сонная мысль. Ответ приходил медленно, а сознание ускользало очень быстро.
– Поторапливайся, – обратилась Люси к Догерти. – До отплытия у нас меньше часа.
Свенгали из Вестчестера
Я – человек рассудительный, не склонный к поспешным выводам. Я не смеюсь над тем, во что верят другие, потому что могу быть не прав, хоть это и маловероятно. И все же небольшая вероятность этого существует, поэтому к увлечениям других людей я отношусь уважительно. Но однажды от меня потребовалась решительность и быстрота действий, потому что дело касалось Хелен.
В тот день, вернувшись с работы в обычное время, я первым делом прошел на кухню и поцеловал Хелен в шею. У Хелен прелестная шея, и ей нравится, когда я так делаю. На этот раз она выглядела озабоченной.
– Как прошел обед? – спросил я. Я отношусь к тому типу мужей – и горжусь этим, – которых волнуют интересы жены: благотворительные обеды, церковные ярмарки, выставки цветов и заседания школьного совета.
– Я на него не пошла, – ответила Хелен.
– Почему? – Я знал, что она целый месяц готовилась к этому событию.
– Настроения не было. – И Хелен поспешно отвернулась к кастрюльке с бобами на плите. Она закончила колледж, но хитрить так и не научилась: если она пытается что-то скрыть, это бросается в глаза так же, как котенок на выставке собак.
– Давай-ка начистоту, – сказал я. – Что случилось?
– Ничего. Я вообще никуда не выходила. Просто сегодня не очень хороший день.
– Почему?
Она ответила не сразу.
– Профессор Маркони посоветовал не выходить сегодня из дома, – пробормотала она и зачастила: – Сказал, что для Близнецов сегодня плохой день, возможны несчастные случаи. Марс – в Доме Луны, а Сатурн… – Хелен запнулась, увидев на моем лице страдальческое выражение.
– Обсудим это после ужина, – сказал я и ушел в гостиную.
Два месяца назад в нашей части Вестчестера открылась цыганская чайная. Типичное такое заведение с сатиновыми занавесками, медными чайниками, фальшивой мебелью якобы эпохи Тюдоров и прорицателем, которого звали профессор Маркони.
На Хелен и некоторых ее подруг профессор произвел неизгладимое впечатление. Ну что тут скажешь? Умеют предсказатели судьбы производить впечатление на женщин! Новое увлечение жены я счел вполне безобидным, вроде бриджа или телешоу, и лишь согласно кивал, выслушивая рассказы о сверхъестественной проницательности профессора Маркони.
Но Хелен зашла слишком далеко. Она появлялась там, по меньшей мере, раз в неделю. Наши книжные полки оказались забиты гороскопами, сонниками, картами Таро и прочей дребеденью из той же серии. А теперь дошло до того, что шарлатан диктует Хелен, как себя вести. По сути, он управляет ею! Свенгали[7] сделал мою жену своей Трилби! Нет, это не вписывается ни в какие рамки!
Мое терпение лопнуло, я рассердился. Конечно, я человек рассудительный, но у всего есть предел. По профессии я проектировщик, конструирую самолеты и работаю с конкретными фактами. Представьте себе, что наши самолеты не полетят на «Тернер Авиашоу» только потому, что Венера заняла доминирующее положение. Или что нашим расчетам можно доверять только до тех пор, пока Марс в Доме Луны. Или еще какое-нибудь мракобесие в том же роде.
В Вестчестере профессор Маркони воскрешал суеверия. Он перешел границы разумного. И я должен был что-то с этим сделать.
После ужина, призвав на помощь Ее Величество Логику, я приступил к развенчанию мистики предсказаний. Как человек образованный, я применил научный подход. Я говорил о распределении Гаусса применительно к узорам на чайных листьях, об астрономических нелепостях, свойственных астрологии. Подробно рассказал о коэффициентах преломления в случае хрустальных шаров и закончил объяснением математической теории вероятности на примере карт Таро.
Выдохшийся, но довольный, я откинулся в кресле и спросил:
