Я всегда был благодарен Лорне за её заступничество, но на этот раз — особенно. Мне не хотелось ссориться с Гильмаром и в то же время не хотелось подчиняться его приказам. Я делал это всё реже и реже, и если бы он продолжал на меня давить, мы бы просто возненавидели друг друга. Я знал, что опять пойду в нижние леса. Мне там очень понравилось. Особенно одно место. Маленькое круглое озеро среди тонких деревьев с длинными серебристыми листьями. В горах растительность скудная, а здесь столько всего… Лес немного пугал меня, но ведь со мной была Лайда.
— Эрлин, но ведь это озеро… Кажется, я знаю, какое озеро ты имеешь в виду. Это же далеко от гор!
— Да. Я три раза добирался до ваших мест. Ориентируюсь я хорошо и нигде не заблужусь — ни в горах, ни в лесу. И потом, Лайда всё равно бы меня нашла. А путь от предгорий Хаюганны до Ингатама примерно вдвое длиннее, чем оттуда же до моей озёрной долины, если идти по тоннелю. Мы жили совсем рядом, Гинта, просто горы над Хаюганной так неприступны. Добраться до нас можно только по воздуху или по этому злополучному тоннелю, о котором ещё семь лет назад никто не знал. А потом я его обнаружил… И привёл за собой врагов.
Эрлин нахмурился и долго молчал, уставившись на камин.
— Это было незадолго до Великой Ночи. Я пришёл к лесному озеру. Оно замёрзло и напоминало зеркало, в котором отражались деревья и небо. Мне показалось, что за мной кто-то следит из кустов на пригорке, и я убежал. Надо было сразу возвращаться в горы, а я, убедившись, что погони нет, решил побродить по лесу. Меня немного напугал большой серый зверь… Тогда я не знал, что это вунх, в горах они не водятся. Ему, похоже, было не до меня. Потом меня отыскала Лайда и отвела к своей добыче. Она удачно поохотилась — завалила крупного занга и уже успела перекусить. Я отрубил у туши бедро, и мы направились к пещере, где начинался тоннель. Я заметил, что Лайда чем-то встревожена, огляделся, но никого не увидел. Я не знал, что меня выследили. Это был Таггон… И ещё несколько человек из гвардии Айнагура. Они охотились в предгорьях Хаюганны по особому разрешению. Теперь я знаю, как всё было. Когда Таггон рассказал, что видел мальчика с голубыми волосами, который играл с харгалом, его подняли на смех. Всем известно, что он никогда не расстаётся с плоской серебряной бутылью, которую носит на поясе вместе с кинжалом. Но Таггон доказал, что ему ничего не померещилось. Через пару дней он наведался в Хаюганну и нашёл тоннель. Пещеру, где мы с Лайдой тогда скрылись, он даже пометил стойкой краской. Таггон мерзавец, но в отваге ему не откажешь. Он не побоялся пройти по этому тоннелю и нашёл нашу озёрную долину. В Эриндорн он вернулся не сразу — задержался в Лаутаме, у своего друга, который тогда был там наместником. Таггон и словом не обмолвился о своём открытии. Первым обо всём должен узнавать главный абеллург, но с этим сообщением можно было подождать. Посёлок в горах никуда не денется, а впереди Великая Ночь — время, когда у абеллурга и так забот хватает. Когда Таггон вернулся в Солнечный дворец, Великая Ночь уже наступила. Разумеется, ему сразу же сказали, что случилось в лаборатории Айнагура. Как я уже говорил, новые экземпляры «бога» были уничтожены. Вот тут-то Таггон и решил, что пробил его час. Ничего не сказав Айгануру, чтобы не обнадёживать его раньше времени, он собрал отряд и повёл его в Ингамарну. Таггон — прекрасный следопыт. Он отлично ориентируется в любой местности. И если он хоть раз где-то побывал, он найдёт это место и в темноте Великой Ночи. Разумеется, они взяли с собой фонари. Да у вас тут и своего освещения хватает. Он сказал, что зимой в сёлах Ингамарны светлей, чем в парках Валлондорна. Отряд шёл лесом, но держался поближе к большим ярко освещённым дорогам. Таггон быстро привёл своих людей к пещере с тоннелем… Они напали внезапно, когда спали все, кроме часовых. А я в тот день очень устал и спал так крепко, что проснулся, наверное, позже всех. Меня разбудили какие-то странные резкие звуки, похожие на хлопки. Это стреляли кесты. У нас не было такого оружия, иначе мы бы сумели защититься… Я сразу понял — что-то не так. Я вскочил, оделся, схватил свой кинжал и выбежал из комнаты. Первым, на кого я наткнулся в коридоре, был мой брат Вильдур. Он сидел, прислонившись к стене, и смотрел на меня широко открытыми глазами. Я спросил, что он тут делает и что вообще происходит? Почему во дворце крики, беготня… А он молчал и смотрел на меня, смотрел… Тут я заметил, что на груди у него расплывается красное пятно. В конце коридора появились какие-то незнакомые люди. Они кинулись ко мне. Я пытался убежать, но во всех коридорах, на всех лестницах меня ждали незнакомцы. Это было похоже на кошмарный сон. В глубине души я надеялся, что ещё сплю, что скоро проснусь и всё это закончится. Время от времени я натыкался на мёртвые тела — и своих, и чужаков. Мы много их убили, хоть они и застали нас врасплох и оружие у них было гораздо лучше. Я выбежал из дворца. На ступенях лежали убитые часовые. Какой-то здоровенный детина двинулся ко мне. Видимо, он не ожидал, что я буду сопротивляться. Я воткнул свой нож ему в брюхо по самую рукоятку и успел вытащить его обратно, когда ко мне подбежал другой. Это был Кален. Ты его знаешь, Гинта. Он до сих пор хромает, потому что я проткнул ему бедро и повредил сухожилие. Больше я ничего не успел. Сзади меня схватили сразу двое, а третий зажал мне нос тряпкой, от которой чем-то очень сильно пахло. Это был раствор тальги. Они точно так же усыпили всех наших детей, а потом сбросили их в пропасть. Туда же побросали убитых. Даже вернулись во дворец, чтобы вынести оттуда тела. Валлоны давно уже поклоняются Эрину, которого считают единственным богом, но всё же многие старые суеверия живы до сих пор. В Валлондоле считалось, что покойников надо либо предавать земле или огню, либо отправлять прямо к Ханнуму — то есть бросать в глубокую пропасть. Оставлять мёртвых без погребения, даже мёртвых врагов, — значит навлекать на себя всяческие беды, скорую смерть, например. Таггон, по-моему, не верит ни в каких богов, ведь он знает все тайны Эриндорна, но при этом он ужасно суеверен, боится демонов. И очень боится смерти. Он знал, что этих покойников больше некому похоронить. И всё же часовых оставили на ступенях дворца. Таггон говорил, что едва его люди прикоснулись к одному из них, как дворец вспыхнул ослепительным белым пламенем. Всем стало страшно. Эти негодяи испугались, что белый огонь сейчас вырвется наружу и испепелит их. Но через некоторое время свет стал тусклее, мягче, и они решили, что какие-то высшие силы грозно напоминают им о тех убитых, которые остались во дворце. Чтобы не гневить демонов, поспешили в первую очередь вынести мёртвых оттуда. Потом вернулись к часовым, и опять… Только тронули кого-то из них, как неизвестно откуда налетел сильный ветер, настоящий ураган, который едва не сбил с ног тех, кто стоял на лестнице. Я-то знаю, что это было. Наша долина со всех сторон окружена горами, место там тихое и, казалось бы, надежно укрытое от ветров. Но где-то в горах есть щель, сквозь которую в долину иногда проникает ветер. Помню, однажды маня чуть не унесло — я там же стоял, на лестнице. Видимо, по ту сторону гор бушевал ветер, и воздушный поток попал в эту щель. Такое редко случалось, но мы знали, что это такое, и не удивлялись. А Таггону и его дурням это показалось чем-то сверхъестественным. Слишком сильным и неожиданным был этот порыв. Он закружил снежные вихри, так, что какое-то время ничего не было видно, а потом, как рассказал Таггон, снежный туман сгустился и превратился в огромную белую тень с горящими глазами. Когда ветер стих, они увидели ханга, который сделал круг прямо у них над головами. Тут уж они совсем перетрусили. Валлоны всегда считали хангов слугами бога смерти. Они решили, что им запрещают трогать этих юношей. Мёртвые часовые были так прекрасны. В полном воинском облачении, с оружием в руках… Гвардейцы подумали, что Ханнум сам пожелал прийти за ними. Или послать своих слуг. Так что их оставили на ступенях дворца, который они мужественно защищали. Они лежали на том участке лестницы, который был как раз надежно защищён от порывов ветра. Их-то ты и видела, Гинта. Ведь ты появилась там вскоре после случившегося. Ну а меня доставили в Эриндорн. Меня два тигма почти всё время держали в состоянии найямы. Айнагур расспрашивал меня о моей жизни, о близких и постепенно вычёркивал всё это из моей памяти. Он проделал эту работу хорошо, но всё же не безупречно. Кое-что он упустил. Он так и не узнал о птице, на которой я летал — о моём Арде. И не заставил меня забыть его. Я вспомнил белую птицу, а потом и голубого зверя… Они же друг друга не любили. Кстати, Лайда пыталась меня защитить. Айнагур рассказал и это. Я уже был в беспамятстве, когда она появилась и набросилась на моих похитителей. Харл выстрелил в неё и наверняка убил… Я вспомнил, как летал на птице и что я при этом видел. И в моей памяти постепенно всё четче и чётче вырисовывались забытые картины. Но я боялся своих воспоминаний, я долго убегал от них. Ты сама знаешь… Наверное, больше всего я боялся чувства вины. Хотел я этого или нет, но всё же я стал причиной гибели моих близких.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
