Поднявшись наверх, Александр передал Букефала телохранителям, прошел через ворота Всех стран с капителями в виде крылатых быков, пересек широкую площадь и остановился перед настоящим архитектурным чудом – тронным залом, называемым Ападана.
Птолемей последовал за царем, и Таида с Иолой остались с Лисиппом.
Поднимаясь по белым ступеням, Лисипп разглядывал барельефы на стенах лестницы, где был изображен персидский царь в драгоценных украшениях и в тиаре.
Таида же, увидев на рельефе изображение персидского владыки, пришла в ярость. Иола внимательно наблюдала за подругой, ей вдруг стало тревожно за нее.
Рельефные фризы полностью захватили внимание скульптора. Он был восхищен мастерством неизвестных скульпторов Востока. На одном из фризов были изображены сцены борьбы между львом, символом бога солнца, и быком, который олицетворял силы тьмы.
Каллисфен, присоединившийся к Лисиппу, сообщил:
– Один раз в году в Персеполь приходили посланцы всех подчиненных народов – их было двадцать три – и платили властителю дань.
На главном рельефе все посланцы были легко узнаваемы, изображенные в своей национальной одежде и с тем, что принесли или привели: парфяне с верблюдом, египтяне со своими быками, скифы в остроконечных шапках – с конями, эфиопы – со слоновыми бивнями и жирафом, арехозийцы – с чашами. В веренице данников были и греки: они несли шерсть.
Весь ансамбль Персеполя поражал своими грандиозными масштабами, монументальностью.
Таида, обладающая утонченным восприятием искусства, воскликнула:
– Разве можно сравнить эти гигантские, помпезные сооружения с благородными в пропорциях, гармоничными по композициям, эстетически совершенными греческими сооружениями.
Лисипп мягко возразил:
– А их и не надо сравнивать. Персидские прекрасны и неповторимы по-своему.
– Мои симпатии принадлежат мавзолею в Галикарнасе. Ты вспоминаешь о нем, Лисипп?
Скульптор улыбнулся:
– Да, я часто вспоминаю, как мы бродили с тобой по Галикарнасу. Это были самые прекрасные и незабываемые мгновения в моей жизни.
Гетера продолжала настойчиво напоминать:
– А Парфенон в Афинах, а храм Зевса в Олимпии?
– Они прекрасны, – соглашался Лисипп. – Но Персеполь – тоже чудо архитектуры. И рельефы его совершенны!..
В душе Таиды бушевал огонь. Ненависть к городу, к увиденному переполняла ее. Именно здесь обсуждались планы нападения на Элладу, здесь было решено порабощать греков.
– Этот город заслуживает самой жестокой кары! – воскликнула Таида, не в силах сдержать себя.
Лисипп внимательно посмотрел на Таиду. Он никогда не видел ее такой возбужденной и озлобленной. Ему стало жаль ее, захотелось приласкать и успокоить.
– Но ведь жители добровольно открыли ворота города, – напомнил он.
– Это не имеет значения. Мы обязаны отомстить за Элладу именно здесь.
– Успокойся, Таида.
Но Таида не слушала его. Именно здесь она решила утолить свою жажду мести. Чтобы месть принесла удовлетворение, нужно сполна насладиться ею.
Александр Великий в сопровождении многочисленной свиты гетайров и персидских вельмож вступил во дворец персидских царей в Персеполе. Войдя в тронный зал, царь огляделся. Все было богато и величаво. Тронный зал украшали сто колонн, уходящих ввысь. Высота зала поражала воображение. Непонятно, как удалось построить зал такой высоты. Архитектор Динократ в восхищении развел руками.
– Какая сложнейшая конструкция! – шепнул он Лисиппу.
Лисипп согласно кивнул.
Царь подошел к трону персидского царя Дария I и остановился. Трон был золотой. Над троном свешивались золотые кисти и бахрома расшитого золотом балдахина.
Взор Александра приковало золотое солнце. Оно сияло наверху, над троном. У него было два летящих крыла.
Тиридат, склонившись в нижайшем поклоне, пояснил:
– Это наш бог – Ахурамазда, лучезарный и мудрейший, несущий свет и добро.
– У каждого народа свои боги, – сдержанно произнес Александр, вспомнив и Амона, и Мардука, и, в первую очередь, Зевса.
«Этот великолепный дворец построил талантливый правитель Дарий Первый, который заботился о процветании своей страны. И кому он достался? – подумал Александр. – Бесславному владыке. Неумелому военачальнику, проигравшему все это великолепие из-за своей трусости, тоже Дарию, но Третьему и последнему».
Твердо ступая по ступеням, покрытым коврами, Александр поднялся к трону и, обернувшись к соратникам, сказал:
– На этом троне сидели многие персидские цари. Нечестивый Ксеркс, который некогда разбил свой роскошный шатер на высоком берегу саламинского залива, святотатственная рука которого сожгла акрополь Афин и разрушила храмы эллинских богов и гробницы мертвых. Все они были заклятыми врагами Эллады. Здесь они принимали поклонение других народов. Здесь был центр их могущественного царства. Это царство теней пало. Теперь на этот трон сядет царь Македонский.
В македонской свите послышался гул одобрения.
Александр сел на трон. Царственный лик его был суров.
– Почему так мрачен Александр? Что он задумал? – спросил Птолемей у Гефестиона, стоявшего рядом с ним.
– Сам не понимаю, что бы это могло значить? – пожав плечами, ответил Гефестион.
«Неужели наконец-то совершится возмездие персам? – озарило Клита. – Воины недовольны. Их храбрость ни в одном из захваченных персидских городов не вознаграждена должным образом. Им отказано в том, что полагается армии, по обычаям войны завоевавшей город. Эти города больше всех достойны ненависти и разграбления!..»
«Неужели Александр позволит воинам стереть этот великолепный город с лица земли, чем докажет, что Персидское царство умерло навеки?..» – содрогнулся Парменион.
Один из персидских вельмож, встав на колени и низко склонив голову, обратился к Александру:
– О великий царь, царь царей, царь всех стран, царь Персии, царь всего, Александр Великий, сын бога!
Гетайры переглянулись.
Александр смерил перса долгим, тяжелым, задумчивым взглядом.
– Что мне этот титул? Сегодня это – пустой звук для меня. И Персия ваша, теперь моя, лишь малая часть того, что мне предназначено судьбой… Я буду повелевать всей вселенной! Владеть всеми богатствами!..
С высоты трона царь посмотрел на своих друзей, подумал, встал и спустился к ним.
Персидские вельможи склонились перед Александром, многие встали на колени.
Стоящий у одной из колонн племянник Аристотеля, историк Каллисфен, с тревогой подумал: «Если бы несколько лет тому назад какой-нибудь оракул предсказал будущее персидскому царю и македонскому царю, разве они поверили бы, что ныне от персов, которым был подвластен весь мир, останется одно лишь имя? Что македоняне, о которых раньше никто не слышал, маленькая страна теперь будет властвовать над миром? Поистине непостоянна судьба наша!.. Как часто все устраивается вопреки ожиданиям нашим!.. А вдруг судьба передала македонянам счастье персов лишь для того, чтобы показать, что и им она дала все эти блага лишь во временное пользование, пока не соизволит распорядиться этими благами иначе? Выдержит ли испытания судьбы Александр?»
Александр на виду у персов крепко обнял своих друзей.
Клит с гордостью за царя и друга воскликнул:
– Самое твое большое богатство всегда с тобой! Это мы – твои друзья… Твои верные соратники…
Гетайры приветствовали эти слова:
– Слава Александру Великому!..
– Слава непобедимому сыну Зевса!..
Александру открыли сокровищницы. Здесь, в Персеполе, были собраны несметные богатства – дань, которую платили народы всей Азии. Сокровища вывозили из Персеполя целыми обозами.
Закончив дела, Александр устроил грандиозный пир, пир победителей.
Пир начался с утра.
Весь Персеполь пришел выразить царю свои верноподданнические чувства.
Толпы гостей шумели в лабиринтах дворца. Плиты пола из мрамора, черного и розового гранита были устланы знаменитыми персидскими коврами.
Ападана, зал ста колонн, был усыпан ало-красными розами, источавшими аромат столь пьянящий, что всякий, кто входил, невольно останавливался, чтобы насладиться благоуханиями.
У стен, несмотря на утро, горели тысячи факелов.
Излучавшие сияние рогатые золотые быки, венчавшие верхушки колонн, сверху взирали на гостей. Роскошные персидские одежды резко выделялись среди скромных македонских. Много знатных персов уже вошли в окружение Александра, который твердо решил стать царем над всеми народами. После победы при Гавгамелах персидская знать отрекалась от бежавшего с поля боя Ахеменида и собиралась в круг победителя. Это вызывало недовольство среди македонян. Клит негодовал, но пока молчал. Ведь сегодня был и его пир, а главное, пир македонцев, его верных друзей, с которыми он одержал много трудных побед.
Македонцы и персидские вельможи уселись за пиршественные столы, убранные искусно сплетенными гирляндами из роз и лотоса, уставленные золотыми сосудами и золотыми блюдами для еды и питья, ажурными вазами из серебра, полными лакомств – пряников, рассыпчатых печений с пряностями и фруктовой начинкой, фиг, миндаля и айвы, серебряными блюдами с паштетами, рыбой, тетеревами, утками, сернами.
