– А-а-а! – закричала Ирина и заслонила лицо ладонью.
Щит вытащил одну железную ногу из земли и шагнул к ней.
Он был похож на аиста, которого она видела на озере Темный След, штат Мэн. Щит вытащил вторую ржавую ногу и, переваливаясь, пошел на нее.
Ирина поползла быстрее. Ползти на спине головой вперед было неудобно и неестественно для человека, скорость была небольшая. Но перевернуться на живот и оказаться затылком к шагающему монстру было еще страшнее.
Щит надвигался. Он уже занес одну ногу у Ирины над животом, и она зажмурилась, ожидая, когда холодное ржавое железо проткнет ее живое теплое тело.
Ирина увидела себя совсем маленькой девочкой, шагающей ранним воскресным утром по чистенькой, ухоженной дороге в методистскую церковь. Она останавливается, заглядевшись на махаона, присевшего на куст. Но тут бабушка Бетти дергает ее за руку:
– Пойдем, Аннет, пойдем. Мы опаздываем на службу. Преподобный Майкл будет сердиться…
В церкви темно и прохладно. Анни сидит на деревянной лавке и болтает ножками.
Бабушка грозит ей пальцем: Веди себя прилично. Преподобный Майкл читает проповедь.
Аннет скучно. Хочется спать. Она зевает и тут же получает от бабушки легкий подзатыльник. Это приводит ее в себя.
– … Отчего некоторые люди, – говорит преподобный Майкл, – поворачиваются к нашей правильной церкви? Отчего получается так, что они, в конце концов, встают на верный путь? А? Скажи нам, Ларри Бантер?
Со скамьи поднимается пожилой мужчина в клетчатой рубахе и черных брюках.
– Откуда же мне знать, – говорит он растерянно. – Вам виднее, преподобный Майкл. – Мужчина садится, надевая на голову соломенную шляпу. Но, спохватившись, сразу ее снимает и кладет на колени.
– Вот именно! – преподобный Майкл указывает на Бантера пальцем. – Кому же, как не мне, вашему пастырю, должно быть виднее! – Он усмехается. – Потому что я – пастырь истинной церкви Бога нашего, и сам Бог дает мне полномочия разбираться во всяких делах Божьих!.. А почему, спросите вы, заблудшие души не сразу приходят сюда? Почему они следуют кривыми путями? Почему они выбирают неправильные пути и неверные учения?.. Ну-ка, Генри Ричарде, скажи ты, сынок?
Генри Ричарде поднимается с лавки. Он улыбается и молчит. Ему с места шепчет что-то жена. Генри наклоняется к ней, а потом говорит:
– Они заблуждаются, преподобный Майкл.
– Верно… Они заблуждаются. Но почему?.. Почему мы не заблуждаемся, а они заблуждаются?.. А потому, что они должны заблуждаться! А почему они должны заблуждаться? Да потому, что этого хочет Бог! Никто не может даже заблуждаться, если того не желает Бог!.. Бог хочет, чтобы они, эти грешники, оставили ТАМ, в этих скверных местах свои нечистоты! А в истинную церковь пришли очищенными! Вот какова мудрость Бога! И пора нам ее восславить, – он поднимает руки, и прихожане затягивают псалом…
Но тут что-то происходит. Воспоминание ускользает, уступая место осознанию того, что она не в уютной и безопасной церкви, а на грязной чужой земле, среди диких деревень России, и что на нее сейчас наступит железная нога взбесившегося указателя…
Ирина вздрогнула и открыла глаза…
Туман сгущался. Она лежала на дороге. В метре от нее стоял указатель. Значит, всё это ей только померещилось! Но видение было настолько ярким…
Ирина поднялась на ноги и огляделась. Сзади стояла машина, из которой она вылезла. Ей не хотелось возвращаться в машину, которая каким-то невероятным образом привезла ее в то самое место, которое она больше всего на свете хотела покинуть. В этой машине была какая-то обреченность. Если бы Ирина была натуральной русской, она наверняка вспомнила бы теперь стихи… А приехал я назад, а приехал в Ленинград… Но Ирина не была натуральной русской и она не вспомнила.
Вдруг она поняла, что какие-то силы хотят, чтобы она держалась подальше от этих мест, а другие, противоположные силы, наоборот, пытаются вернуть ее в деревню. И еще она поняла, что эти последние силы – Светлые. Они хотят, чтобы Ирина послужила их целям. Но ей было так страшно!
Ирина рванулась с места и побежала, побежала, побежала прочь от Красного Бубна.
Туман продолжал сгущаться.
Вдруг из него вырвались круглые желтые глаза.
Ирина взвизгнула.
Желтые глаза налетели на нее и ударили в живот.
Ирина провалилась в глубокую темноту.
Глава семнадцатая
АДСКИЙ ОГОНЬ
1
Твердохлебову снилось, что он попался на сигаретах и сидит в тюрьме. Рядом, на верхних нарах, сидит в тюрьме Света.
– За что сидишь? – спрашивает Вася, зевая.
– За убийство, – отвечает девушка, болтая ногами.
– А кого ты убила?
– Тебя.
– А… Постой! Как это меня?! Я же вот с тобой сижу!
– Ну и что. Это тюрьма особая. Для жертв и их убийц.
Вася подумал над ее словами.
– Нет, не понимаю. Вот я, – он хлопнул себя в грудь, – сижу на нарах, как живой. А если б был мертвый, то лежал бы в гробу на кладбище, скрестив руки на груди. – Вася лег на нары и показал, как лежат покойники.
Вдруг он понял, что действительно мертвый и не может пошевелиться.
– Ну вот, видишь, – Света свесилась с верхних нар, – а ты не верил… Сейчас баланду принесут, и я тебя помяну.
В дверь постучали. Открылось окошко, и в него въехал поднос с алюминиевой тарелкой супа и рюмочкой водки.
– Царствие Небесное тебе не положено за то, что ты воровал папиросы… Ты еще, Вась, всего не знаешь… Но в Рай тебя теперь не пустят… Ты сделал большую ошибку, когда начал воровать папиросы. В Рай, Вася, даже убийцу могут пустить, если он отоварит молодого черта. А вот тех, кто папиросы крадет, в Рай не пускают ни под каким видом. Заказаны тебе, Вася, пути в Рай. Лизать тебе, Вася, теперь сковородки, а в жопу тебе горячие папиросы засовывать станут. Пусть в Аду тебе будет сухо, – Света выпила.
Твердохлебова очень возмутили такие порядки на Том Свете. Как же так – убийцам и на этом свете нормально живется, и на том им прощают! А ему, Васе, за то, что он папиросы крадет, чтобы свести концы с концами – вечные муки! Но ответить он ничего не мог, потому что был мертв.
В дверь снова постучали.
– Это черти, за тобой пришли, – объявила Света.
Дверь медленно открылась, и в камеру заглянула страшная волосатая харя.
Вася закричал, но из его рта не вырвалось ни звука…
Он проснулся оттого, что кричит на всю кабину.
2
Было совсем темно. Снаружи кто-то колотил по стеклу.
Твердохлебов резко повернулся и увидел за стеклом голову того самого монстра. Он отпрянул и заорал еще сильнее.
Но тут голова монстра прижалась к стеклу и оказалась обычной человеческой головой без рогов, пятака и шерсти.
– Чего арешь, как резаный? – спросила голова с кавказским акцентом.
– Ты кто? – Вася никак не мог успокоиться.
– Дверь аткрой, да…
Вася не рискнул сразу открывать дверь. Он немного открутил окошко. В салон ворвалась ночная прохлада и большой нос незваного гостя. Вася почувствовал еще какой-то неприятный запах чего-то горелого с чем-то несвежим, который он отнес на счет носа – кавказцы едят аджику, которую Вася не любил, отсюда и вонь такая.
– Давай выходы, – сказал нос. – Есть разгавор.
– Что за разговор? – Вася нащупал под сиденьем монтировку.
– Не выйдешь?.. Тагда сиди здэсь, а я твой кузов немного разгружу, – нос пропал в темноте.
Вася услышал, как кто-то залез в кузов и там шурует. Он представил, как шустрые кавказцы перегружают в свои черные «мерседесы» коробки с сигаретами. На него нахлынули ярость и страх. Ему до конца жизни не расплатиться с фабрикой! Ну погодите, черномазые! Я вам сейчас дам разгрузку! Вася завел мотор и вжал педаль газа до упора. Он представил себе, как кавказцы полетят сейчас на землю, разбивая о камни свои вонючие горбатые носы. Но машина с места не двинулась. Мотор работал исправно, но машина не двигалась! Проклятье! Эти гады сделали что-то с его машиной, и теперь она не работает! Мало того, что он лишился сигарет, ему еще и машину сломали! Кавказцы так наглеют, потому что привыкли чувствовать свою безнаказанность! Привыкли, что русский человек долго заводится и не может сразу дать кавказцу сдачи! Но зато уж, когда русский человек рассердится, он встает и устраивает такой погром! Всё, его, Васино, терпение лопнуло! Сейчас он покажет, кто в России хозяин, а кто незваный гость!
Твердохлебов сжал в руке монтировку и вышел из кабины. Он обошел грузовик, но никаких «мерседесов» сзади не увидел. Однако кузов продолжал ходить ходуном. Вася подошел, отодвинул брезент и увидел, что в кузове прыгает вверх-вниз азербайджанец в черных джинсах и белой рубахе.
– Ты чего? – удивился Твердохлебов.
– Я шучу, – ответил айзер, продолжая прыгать, и засмеялся. – А ты думал, чурбаны тваи папиросы варуют?
– А чего у меня машина не работает? Может, ты мне сахару в бензин насыпал?
