Уже вскоре по царю было видно, как он страдает, как велико его беспокойство. Александра не могла освободиться от экстатического «распутинизма» и дополнительно осложняла жизнь. Она требовала от мужа назначить невежественных сторонников Распутина на ответственные министерские посты. Но сопротивление росло и росло. Ведущие военные, прежде всего генералы Алексеев, Брусилов и казацкий генерал Крымов, планировали заговор и военный переворот по низложению царя и его жены. Даже большая царская семья была едина в том, что Николая следует отстранить от власти, а его жену запереть в монастыре. Великий князь Александр Михайлович настоятельно говорил императрице: «У тебя есть семья с такими прекрасными детьми – почему ты не можешь посвятить себя только им, и, пожалуйста, передай важные правительственные дела мужу… Ты не имеешь права ввергнуть всю семью и всю страну в бездну!» Но Николай и Александра на все упреки и обвинения молчали. В гвардейских полках собирались сторонники смены трона. Драма заключалась только в том, что в семье Романовых не было личности, от которой ожидали твердой руки самодержца.
Генералы, великие князья, гвардейские офицеры и депутаты Думы были убеждены в необходимости государственной реформы и цивилизованной смены правящей династии. В начале 1917 года они возлагали большие надежды на назначенное на февраль возобновление заседаний Думы и ожидали устранения царицы из политики. В то время как Николай 22 февраля 1917 года уехал в Могилев, в Петрограде начались волнения. Хлебные карточки, рост цен и отсутствие топлива усиливали бедственное положение городских жителей, гнали в армию политических агитаторов всех мастей, заставляли спонтанные стачки и организованные демонстрации становиться обычным явлением. Требования хлеба и работы соединялись со стремлением к миру и выливались в требование скорого окончания царского правления. Социальная и политическая революции в феврале тесно переплелись друг с другом. 27 февраля на сторону восставших перешли богатые традициями гвардейские полки. Зимний дворец был занят, императорский штандарт снят. Николай распустил Думу. Дума образовала «временный комитет» из 12 депутатов. Параллельно возник Совет рабочих и солдатских депутатов. Русская Февральская революция шла своим чередом.
Николай II отправил батальон георгиевских кавалеров восстановить спокойствие. Всадники не добрались до Петрограда. Только когда Александра сообщила из Царского Села об уличных боях, Николай начал действовать. Утром 28 февраля он выехал в направлении Петрограда. Здесь он узнал о Временном правительстве под руководством князя Львова. Дума и генералитет настоятельно советовали ему отречься от престола. Сначала Николай объявил, что готов отречься только в пользу своего сына Алексея. Он, который в течение десятилетий привык во всех трудных решениях советоваться с женой, в этот самый трудный час был один. Он подумал о том, что престолонаследник неизлечимо болен, и изменил свое решение: Алексей должен оставаться рядом с ним. На трон может взойти брат Михаил Александрович. На вокзале в Пскове, расположенном далеко от ворот Петрограда и еще дальше от богатой традициями Москвы, сердца Российской империи, император Николай II подписал свое отречение.
Александра по-своему встретила революцию. Она потребовала ввести законы военного времени. Николай II настаивал, чтобы она с детьми незамедлительно покинула Царское Село и выехала в направлении Могилева. Председатель Думы Родзянко также предлагал ей этот шанс для спасения семьи. Александра отвергла: четверо из ее пяти детей были больны корью. Она ждала Николая и еще 2 марта надеялась: «Если только обе змеи, Дума и революционеры, откусят друг у друга голову – это было бы спасением». Когда царица стала достоверно уверена в отречении, ее слова отразили полную растерянность: «Я чувствую, солнце еще будет светить…»
Царь находился сначала в Могилеве, а затем непосредственно с семьей – под домашним арестом в Царском Селе. Николай и Александра надеялись, что им разрешат уехать в Ливадию. Министр юстиции Керенский не разрешил этой поездки. Тогда они уцепились за иллюзию эмиграции в Англию – к кузену – королю Георгу. Британское правительство дало положительный ответ на соответствующий запрос из Петрограда. С уходящим военным счастьем России исчезла и английская готовность забрать из России находящихся под стражей родственников. Король Георг «сожалел». И в других западных странах императорская семья была нежелательной. В качестве обоснования постоянно находился аргумент, что благоволящая к немцам Александра в значительной мере виновна в волнениях в России. Николаю, Александре и детям оставалось лишь с внутренним достоинством и природной гордостью переносить свое заточение и предаваться смутной надежде, что по меньшей мере жизнь могла бы быть спасена. Только однажды Александра утратила самообладание, когда молодые солдаты в парке Царского Села на ее глазах выкопали, вывезли и позднее сожгли гроб Распутина. Следствием были дикие кошмарные сны. В ходе расследований и допросов, продолжавшихся недели, правительство пыталось составить против Александры и Николая обвинение в измене родине. Хотя были вскрыты темные махинации Распутина, улик персональной вины Александры не было.
1 августа 1917 года семью доставили в Тобольск, в Сибири. К этому моменту Временное правительство правило уже без Советов. Прошли месяцы, не внеся в издевательское обращение с царской семьей никаких перемен. В уединенности Александра с большим тщанием посвятила себя семье и вере. Октябрьское восстание 1917 года, которое привело к власти большевиков, сначала не обнаружило ощутимых перемен в Тобольске. Александра воспользовалась временным покоем и начала вести дневник. Начав с 1 января 1918 года и закончив почти в час смерти, она рисовала объективную картину повседневности в стесняющем и тяготящем ее мире: «…Встала около половины восьмого. Около 8-ми в церковь. Ольга в постели, 37,73 градуса. Татьяна так же, 38. Корь. У Татьяны повсюду сильная сыпь, головная боль и кровоизлияния в глазах. У Алексея вновь все хорошо. Сидел с девочками и шил…» Она никогда не жаловалась, а с внутренним достоинством покорялась судьбе. Лишь очень редко она вставляла безобидные политически символичные замечания, так, 2 марта 1918 года: «Год с отречения Н.!!!» Напротив, краткие сообщения о только что прочитанных местах в Библии были полны намеков на реальную ситуацию: «…Смерть Соломона после 40-летнего правления. Его сын Рехавам (Ровоам) восходит на трон». Таким образом, Александра все еще надеялась на трон для своего сына Алексея.
В марте 1918 года в Тобольске объявился уполномоченный руководимого Лениным правительства, якобы чтобы доставить царя в Москву. Кайзер Германии Вильгельм II хотел видеть подпись Николая под Брест-Литовским германо-русским договором о мире. Николай Романов категорически отверг это: «Если акция имеет отношение к мирному договору, то я скорее дам отрубить себе руку, чем подпишу такую бесстыдную бумагу». Его семья питала иные опасения: царь будет изолирован и тайно убит. В отчаянии решились на разлуку; Александра, дочь Мария и врач Боткин сопровождали царя – другие, также и больной Алексей, оставались в Тобольске. Александра отмечала 12 апреля: «…Я должна была решить, оставаться с больным Baby или сопровождать Н. Решилась сопровождать его, поскольку это может быть более необходимым, и он в опасности, так как мы не знаем, куда и зачем (мы подозреваем, в Москву). Страдаю ужасно…»
Николай и Александра никогда не достигли Москвы. Поезд ехал в Екатеринбург, в «дом особого назначения», который был реквизирован местным Советом у купца Н. Н. Ипатьева. Во время боев Гражданской войны в Москве царило единодушие в том, что царь не может попасть ни в руки немцев, ни в руки других сил. Уже в апреле его смерть была делом решенным. Чем ближе белые войска продвигались к Екатеринбургу, тем интенсивнее становилась подготовка исполнения приговора. Царская семья не знала, какая судьба ее ожидает.
Урал рассматривался как оплот большевиков, а Ленин считал его «надежным» регионом. Не только остававшиеся в Тобольске дети и слуги были доставлены в Екатеринбург: интернированы, а затем расстреляны или убиты были многие члены семьи Романовых из более дальнего окружения, прежде всего великий князь Михаил Александрович, в пользу которого Николай отказался от престола. С каждым часом для царя, его супруги и детей приближался ужасный конец. В ночь с 16 на 17 июля 1918 года – около часа тридцати – в Екатеринбурге произошло кровавое преступление, следы которого вели к Ленину: убийство Николая II, царицы Александры Федоровны, их детей Алексея, Ольги, Марии, Татьяны и Анастасии, лейб-врача Николая II доктора Боткина и слуг – Алексея Труппа, Анны Демидовой и повара Харитонова. В этот день Александра сообщала: «Серое утро, позднее ласковое солнышко. У Baby легкая простуда. Утром все выходили на полчаса наружу… Каждый день в наши комнаты приходит комендант. 8 часов.
