— Привет, а где Пат?
Я поднял глаза на подошедшую Лу, сжимающую в руках свежий номер «Придиры», и глубоко вздохнул.
— Гарри, ты стал очень раздражителен в последнее время, — тут же уловив моё настроение, добавила она, — тебе надо больше бывать на свежем воздухе.
— Я и бываю. У меня тренировки через день. Свежего воздуха — захлебнуться можно, — сдержанно ответил я, и добавил, — Пат у Снейпа.
— Аааа… — понимающе протянула Лу, и начала обсуждать с Гермионой статьи в «Придире», отвлекая её тем самым от работы и бросая изредка на меня какие-то изучающие, и кажется, довольные, взгляды.
Мои же мысли умчались в совсем другую сторону — в сторону анимагии. Последнее время наши опыты меня больше расстраивали, чем радовали. Пату удалось продвинуться дальше — может быть, потому, что ему надо было превращаться в существо намного меньшего размера, чем конь — недавно ему удалось покрыть себя тёмно-бурыми перьями. С этого у меня случился приступ неконтролируемого хохота, а сам Пат несколько минут носился по Комнате, размахивая руками и хохоча в голос. У меня никаких особых продвижений не было, если не считать замечание моего друга, что я стал фыркать, как лошадь. Продолжал я больше из чистого упрямства, хотя было досадно, что ничего не получалось.
— Гарри, ты ничего не пишешь, — заметила Гермиона, вырывая меня из задумчивости.
— Замечтался, — признался я.
— О ком это? — игриво улыбнулась Лу.
— О копытах, гриве и хвосте! — хмыкнул я и начал складывать своё недописанное сочинение, — всё, я больше ничего не могу.
Я думал, они останутся, но ошибся. Девчонки поднялись вместе со мной, и я мысленно представил себя с этим постоянным конвоем, состоящим из Лу и Гермионы — прямо таки султан с гаремом. Я усмехнулся.
— Ты чего? — заинтересовалась Гермиона.
— Размышляю о жизни земной и волшебной.
— Гарри, ты действительно стал очень раздражителен в последнее время, — взяла очень серьёзный и озабоченный тон Гермиона, — ты уверен, что это твои эмоции?
— Удобно было бы списать всё на Волдеморта, — поняв, к чему она клонит, ответил я, — но это не так.
Мы как раз проходили мимо наблюдательного поста мадам Пинс, когда произошла кульминация и развязка душевных терзаний двух моих лучших друзей. Всё произошло так внезапно и неожиданно, что я и сам в это ещё до конца не поверил.
Как я уже сказал, мы проходили мимо библиотекарши, и задержались на пару секунд, потому что Гермионе понадобилось полюбопытствовать у неё по поводу поступления новых книг в библиотеку Хогвартса. В голове моей пронеслась мысль, что все те, что в наличии, она уже прочитала.
И тут в дверях появился Пат. И для этого его появления эта короткая фраза слишком мало говорит. Вид его был настолько решителен, его некрасивое, резко очерченное лицо было в тот момент действительно красивым, а глаза будто светилось изнутри каким-то то ли знанием, то ли пониманием чего-то такого, что было недоступно ему долгое, долгое время, и теперь наконец-то открылось ему во всей своей красе. Это был наивысший момент патовского вдохновения.
Он, кажется, не заметил не меня, не Гермиону, не ещё кого-либо из присутствующих. Пат шагнул к Лу и схватил её за плечи.
— Пат, ты болен? — успела немного испуганно пролепетать она.
— Нет, я влюблён! — гордо и громко заявил он и поцеловал её совсем не по-дружески.
— Да как… да что… да что же это такое?! — наконец вопросила мадам Пинс, когда перестала изображать из себя выброшенную на сушу рыбу, открывая и закрывая рот перед творящимся перед ней действом, — прекратите сейчас же! Это же библиотека! Что вы себе позволяете?!
Глава Тридцать Девятая, где мы с Патом оказываемся на грани исключения
— Знаешь, дружище, я, конечно, очень за тебя рад и всё такое… Но, скажи мне, ради бога, каким образом связан твой разговор со Снейпом и… ну и… короче, сам понимаешь, — так и не нашёл слов я.
— Я знал, что рано или поздно ты спросишь об этом, — довольно произнёс Пат, оглядываясь по сторонам.
— Вот я и спрашиваю, — подтвердил я, — может, конечно, я лезу не в своё дело, но что он такого тебе сказал?!
— Что такого сказал? — окинул меня недоумевающим взглядом мой друг, — да ничего особенного, в принципе.
— Как это — ничего особенного?!
Я обалдел от патовской невозмутимости. Связь между его столь решительным поступком и разговором с отцом была неоспорима. Прошло несколько дней, и я не мог не гадать, что же такого произошло в кабинете Снейпа, что отправило Пата на подобные подвиги. Мне приходили на ум все возможные варианты, начиная от откровений Мастера Зелий по поводу своих несчастных любовей и вплоть до того, что Пат вместо воды теперь хряпнул стаканчик зелья решимости.
Гермиона вот молодец — показывает прекрасный образчик выдержки и усердно делает вид, что ей совсем неинтересно, о чём состоялся разговор отца с сыном.
— Лу и Пат наконец-то перестали валять дурака. Я очень за них рада, — заявляла она мне и отказывалась пускаться в выгадывание причин.
Собственно, внешне их отношения почти и не изменились. В глубине души я больше всего этого и боялся (хотя и сам же сильнее всех ждал развязки этой истории) — того, что мои друзья станут полностью заняты друг другом, а я останусь один-одинёшенек, всеми забытый и никому не нужный. Но мои страхи оказались напрасными, потому что я не учёл одного обстоятельства — Лу и Пат до такой степени хорошо знают друг дружку, так давно притёрлись характерами, что для полного счастья им было нужно лишь стереть этот последний барьер. De jure, как говорится. Они стали ближе друг к другу, а я… А я, честно, завидовал. Очень по хорошему, по-дружески — но, завидовал.
Из-за патовских показательных выступлений в библиотеке молва, естественно, разошлась по всей школе. Особенно расстроился кружок почитателей Лу — там все повально были уверенны в том, что Пат не мог завоевать сердце красавицы без сторонних средств — Приворотное Зелье, например… Они бы ещё Империус приплели.
— Вот так прямо и ничего не сказал? — удивлялся я, — ты зашёл к нему в кабинет, увидел его и тут тебя осенило?!
— Нет, почему, — криво улыбнулся Пат, — он говорил о том, о чём я и думал. Ты бы видел, какое у него было выражение лица! Умереть, не встать. Знаешь, я думаю, ему передо мной очень стыдно и поэтому у него такие непонятные скачки в поведении.
— Просто Снейп не знает, что делать, когда снятие баллов не помогает решить проблему, — предположил я.
— Возможно, — кивнул мой друг, — ну я ему и ответил то, что собирался. Пусть теперь думает — ему полезно.
— Стой, — затормозил его я. Оказывается, тащиться вдвоём под мантией-невидимкой такая морока.
Мимо продефилировала миссис Норрис, обнюхивая воздух, как гестаповская овчарка. Мы с Патом затаили дыхание. Минуту эта кошара потёрлась вокруг нас, а потом отправилась восвояси.
— В принципе, я люблю кошек, — облегчённо выдохнул Пат, — но не эту в частности.
— И это обязательно — тащиться на башню именно ночью? — уточнил я.
Он кивнул, и мы пошли дальше. Я не знаю, что взбрендило моему другу в голову, но в данный момент — а на данный момент ночь — он тащил меня на Астрономическую Башню, обещая показать мне нечто важное.
— Значит, — продолжил я трагическим шёпотом, — ты просто сидел у Снейпа, а потом вскочил и побежал набрасываться на Лу?
— Ну да, в общем — так и было, — пожал он плечами, — нет, а ты что думаешь? Что он похлопал меня по плечу и сказал: «Давай, сынок! Время действовать!»? Просто я, наконец, понял!
— Понял — что?
— Не «что», а «кого». Его! Снейпа! — поведал мне Пат с видом открывателя Америки, — с тех пор, как я его впервые увидел, я всё время пытался понять, что за человек мой отец. И вот сижу я у него в кабинете, смотрю на него — и меня проняло! Понимаешь — это человек, который всю жизнь плывёт по течению!
— Это Снейп-то? — недоверчиво буркнул я.
— Сам посмотри, — разошёлся Пат, — Хогвартс. Попал в Слизерин. Все говорят — слизеринцы козлы и любят тёмную магию. Он что-нибудь сделал, чтобы доказать, что это не так? Нет. Он стал таким же. Что привело его в результате к Волдеморту. Он сопротивлялся? Нет. Прошёл по проторённой дорожке — стал Пожирателем Смерти. И уж когда его совсем петух в задницу клюнул, пошёл сдаваться к Дамблдору. Ладно, стал двойным шпионом. Война закончилась — и что? Прошло шестнадцать лет, а директор — тот ещё старый хрыч — до сих пор держит его под колпаком. И если что случится, отправит Снейпа хоть к чёрту в пасть, и самое интересное — тот пойдёт!
— Ну, в этом он не одинок, — развеселился я, — по указки Дамблдора много кто отправится и в не менее интересные места!
— В этом я не сомневаюсь, — ухмыльнулся Пат, — но слушай дальше. Самое интересное — Снейп и женщины. Думаешь, он один только потому, что у него сволочной характер и нос на пол лица? Да он и пальцем не пошевелил, чтобы это было не так! Вот смотри — твоя мама. Да я готов чем угодно поклясться, что он ни слова ей не сказал о своих чувствах! Может быть, он считает, что легалименцией владеют все подряд, не знаю… Он не только ничего не сказал, он ничего и не сделал, чтобы улучшить о себе мнение. Неужели он считал, что магглорождённая волшебница, гриффиндорка, клюнет на мрачного парня с замашками будущего Пожирателя Смерти? Он вообще, чем думал?! Ну ладно, тут можно списать на то, что у твоей мамы был твой папа, была высокая конкуренция и вообще звёзды собрались не в тот дом. Но моя мать! Да человек с его репутацией должен был небо благодарить за такой подарок судьбы. Притом, что я глубоко сомневаюсь, что он первый подошёл к ней сказать «привет». Честно говоря, я вообще не представляю, каким чудом ей удалось затащить его в… Короче, не сомневаюсь, что горячее лето семьдесят девятого осталось его самым ярким впечатлением во всей жизни. Но она ушла — и он даже не попытался её вернуть!
