– Ты хочешь узнать о судьбе своих родных в России?
Какое взаимопонимание! Да, сказывались годы нашей дружбы – иногда мы и впрямь понимали друг друга с полуслова.
– Я не стал дожидаться, когда ты попросишь меня об этой услуге, – пояснил Мэддок. – И я не только навел справки, но даже связался с твоей сестрой.
– С Полиной?! – У меня перехватило дыхание.
– Да, с Полиной Лагутиной – такую она сегодня носит фамилию. Оказалось, твоя сестра – довольно известный в музыке человек, настоящая звезда мировой сцены.
– И в этом нет ничего удивительного! – Я разволновался, словно подросток перед первым объяснением в любви. – Сестра росла очень талантливой девочкой, больше всего на свете музыку любила. Полина еще в школе училась, а мы уже знали, что она далеко пойдет...
«Мы знали»! От запоздалого укола совести мне стало нестерпимо больно. Кто знал, так это родители и педагоги, а меня – родного брата Полины, – ее судьба тогда вовсе не интересовала. Я жил в свое удовольствие и думал только о себе. Пока не загремел в тюрьму, транжирил родительские деньги, а если умудрялся самостоятельно заработать какие гроши, пропивал их до последнего. Что хорошего видела от меня младшая сестренка? Я даже конфет ей ни разу не купил, не говоря уже о других подарках, а тем более помощи. «Мы знали...» И повернулся же язык ляпнуть такое!
– Ты рассказал Полине обо мне? – потупив взор, поинтересовался я. Стыд пожирал меня изнутри с такой яростью, что впервые за всю жизнь в Терра Нубладо захотелось приставить стволы «Экзекутора» ко лбу и спустить курки.
– Рассказал, – подтвердил Патрик. – Не все, конечно, но что с тобой случилось и где ты находишься, она теперь знает.
– Послушай, Патрик! – осененный догадкой, подскочил я. – Это же реально: дать Полине встретиться со мной здесь, в симулайфе! Никаких секретов я не выдам, клянусь! Мне необходимо просто увидеться с сестрой и поговорить, только и всего! Окажи услугу, будь другом! Ведь для «Терра» – это сущий пустяк. Больше ни о чем не прошу!
– Понимаешь, Арсений... Не все так просто, как кажется, – замялся Мэддок. – Именно это я твоей сестре и предложил, после того, как она отказалась поехать в Лондон навестить тебя в клинике Эберта.
– Она от... отказалась? Но почему?
– Да, отказалась... Мы даже предложили ей оплатить транспортные расходы, но Полина все равно не согласилась. И на встречу в симулайфе – тоже. Я пытался объяснить ей, что такое общение с коматозниками давно практикуется, что в этом нет ничего страшного, однако твоя сестра... В общем, она не собирается этого делать. Очень сожалею.
– Наверняка она сочла твое предложение шуткой! Конечно, так и есть! А ты бы на ее месте что подумал? Полина – всемирно известный человек, поэтому и решила, что кто-то случайно прознал о ее брате, который пропал без вести много лет назад, и решил устроить идиотский розыгрыш!..
– Сомневаюсь, Арсений, – сокрушенно покачал головой Патрик. – Мы говорили долго, и у твоей сестры было достаточно времени убедиться, что ее не разыгрывают. Нелегко тебе это говорить, особенно после того, что ты сделал для нас с Анабель, но... Полина сказала, что для нее старший брат давно умер. Причем задолго до две тысячи восьмого года.
И это была правда... Правда, которую я всегда знал, но не хотел о ней думать. Правда, которая все-таки всплыла на поверхность и причем в самый неожиданный момент, сломав едва зародившиеся надежды на лучшее.
Вот так, Арсений Белкин! Заслужил – получи! И можешь теперь сколько угодно заламывать руки и каяться в грехах молодости – все бесполезно. Что проку в покаяниях после свершившейся расплаты? Все правильно: ты и впрямь умер гораздо раньше, чем схлопотал в лоб ту злосчастную пулю. А раз так, значит, нечего злиться на Полину, отказавшуюся навестить «умершего» брата, который хоть и не истлел телом, но запустил до подобного состояния душу. И неудивительно, что от живого мертвеца теперь шарахаются даже близкие родственники.
– Очень сожалею, – повторил Патрик, положив руку мне на плечо. – Больше нам нечем помочь тебе в этом вопросе.
– Может быть, Полина передумает? – Я с надеждой посмотрел на маэстро. – Конечно, если вот так, с бухты-барахты, тебе заявляют о пропавшем бог весть когда брате, у тебя, естественно, случится шок. Но когда он пройдет, может Полина все-таки решится?
– Вполне возможно, – согласился Мэддок, но уверенность в его голосе была неискренней. – Если твоя сестра вдруг передумает, мы, разумеется, пойдем ей навстречу. Надеюсь, так оно и случится. Люди частенько сожалеют о своих решениях, принятых сгоряча.
– О чем еще говорила Полина? Она не упоминала о матери, об отце? – спросил я после недолгого молчания. Патрик тоже помалкивал все это время, давая мне примириться с невеселыми мыслями.
– Нет, на эту тему мы с ней не говорили и на словах она также ничего тебе не передавала.
– Ясное дело: какие послания могут передавать живые люди покойникам...
– Но я выяснил кое-что о Полине, перед тем, как сообщать ей о тебе. Она замужем за преподавателем одной из московских консерваторий, у них две взрослые дочери, которые сейчас учатся. Полина ездит по миру с концертами, периодически выпускает на престижных студиях свои альбомы, проводит семинары... В общем, живет счастливой насыщенной жизнью.
– Как и ее старший брат, – подытожил я. После всего вышесказанного мне уже заметно полегчало. Благодарить за это следовало не хладнокровие Проповедника, а законы симулайфа, быстро притупляющие как физические страдания, так и душевные. Что ни говори, хороший защитный инстинкт «самоуспокоения» заложен в игровом дубле. Обозначить боль, обозначить страдание... Вроде бы и больно, порой даже слишком, но все утихает, едва успев начаться. Переболел, и можешь дальше симулировать жизнь. Или продолжать игру – кому как больше нравится.
– У тебя случаем не найдется для меня какой-нибудь работенки? – осведомился я. – Надо бы развеяться, прийти в себя, а то на душе муторно.
– На данный момент нет, – развел руками Гвидо. – Но если хочешь отвлечься от мрачных мыслей, можешь пока прогуляться на север, до фуэрте Саградо, и отнести эту дипломатическую почту местному диктатору Гизеру. – Маэстро вытащил из-за пазухи и передал мне опечатанный сургучными печатями конверт. – Это игровое задание для Гвидо, но пребывать в его шкуре мне пока некогда, а выполнять дипломатическую работу на «автопилоте» – все равно что сажать на нем же самолет: без живого человека в этом деле никуда. Только постарайся не мешкать и уложиться за полторы недели.
– Без проблем. Сделаю, – оживился я. Длительная пешая прогулка, без стрельбы и проповедей – хорошее средство, дабы привести в порядок мысли и решить, как быть дальше: продолжать служить Балансу или отправиться в отставку, попросив вернуть меня обратно в блаженное коматозное состояние. Осадок на душе после известий о Полине остался, и избавиться от него было уже невозможно. Это были не страдания моего дубля, это была боль Арсения Белкина, боль той части его души, которая продолжала жить и чувствовать несмотря на кому. Станет ли этот груз для меня неподъемным, или вскоре я вновь воспряну духом и захочу вернуться в игру – все это обязано было проясниться в ближайшие дни, которые предстояло провести на ногах, вдали от шумной столицы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
