Из лифта вышли две молодые медсестры, и прошли мимо нас, задержавшись на мне взглядами. Видимо мистер Бэрримор уже всем растрезвонил, что к Кэри Хейлу пришла его девушка.
— Зачем ты так? — прошептал он, наклоняясь ко мне. Я затаила дыхание глядя в его глаза:
— Ты знаешь, мне кажется, что у тебя глаза карие, а не черные. Мне всегда казалось, что они черные, — прошептала я, и брови Кэри тут же взлетели вверх. Он помолчал несколько секунд, собираясь с мыслями, потом сказал:
— Так зачем ты пришла?
Решил проигнорировать сегодняшнее утро.
— Я же сказала…
— Да, что это не мое дело. Но это никогда меня не останавливало.
— Ты хочешь, чтобы я возненавидела тебя? — я мрачно осмотрела его взглядом. — Имей в виду, от любви до ненависти один шаг.
Я вырвала свою руку из его, и пошла по коридору. Он бросился за мной.
— Я хочу поговорить о том, что ты скала утром.
— Послушай, — я резко остановилась, оборачиваясь к нему, и он затормозил, едва не налетев на меня: — Да, я много чего сказала утром, как, впрочем, и ты, Кэри. Но сейчас это не важно.
— Э-э…
— Сейчас это не важно, — повторила я. — Потому, что я пришла не к тебе.
— А к кому? — между его бровей залегла морщинка. — Я надеюсь, ты не хочешь сказать, что пришла к Тому? Я не хочу, чтобы ты с ним говорила.
— Это тебя не касается, — в третий раз за день, произнесла я, испытав крайнюю степень удовольствия, от того, как перекосилось лицо Кэри Хейла.
— Мне жаль, что я сказал это все сегодня, — искренне прошептал парень. — Я был… не в себе.
Неужели на него так подействовал разговор с Сереной? Или, может, у Кэри Хейла раздвоение личности? В любом случае, сейчас у меня нет времени разбираться в этим.
— Ладно, — мягко кивнула я. — Не знаю, что случилось сегодня, и к чему была такая спешка уехать из города… я хотела бы знать, но ты не скажешь. Поэтому, мне нужно идти. Тебе не отговорить меня идти к Тому, Дженни уже пыталась.
Он оставил всякие попытки что-то сказать, и отпустил меня, а я двинулась в конец коридора.
Кэри Хейл не знал, что он дал мне утреннюю порцию счастья, приправленного его мягким, бархатистым голосом, который до сих пор звучал в моих ушах. Несмотря на то, что он испортил первую половину сегодняшнего дня, сейчас я ощущала себя прекрасно. Мне не хотелось знать, что повлияло на его смену настроения, потому что ответ мог бы меня расстроить. Теперь мне не страшно было встретиться с Томом Гордоном, человеком, который разбавил мои ночные кошмары еще большим ужасом.
* * *
Том выглядел ужасно. В этом голубом халате, в котором ходили все пациенты психиатрической больницы Дэвилспейнда, он выглядел как человек, утративший свою личность. В «общей комнате» — небольшом зале, с высокими окнами, выходящими во внутренний дворик, не было никого. Только я и Том. Доктор Грейсон не позволила бы, чтобы он находился в одном помещении с другими больными.
— Кто-то знает, что ты здесь? — спросил он, без особого любопытства.
— Зачем ты спрашиваешь? — я хотела быть хладнокровной в его обществе, но от его вопроса мне стало не по себе.
Солнечные лучи, падающие из окна, освещали правую сторону лица Тома, и его волосы. Сейчас я заметила, что его волосы не такие темные, как мне казалось раньше. Или, может быть, я просто раньше не рассматривала его, как сейчас.
— Просто хотел знать, кто позволил тебе встретиться со мной, — безлично протянул он. Его расфокусированный взгляд внезапно сосредоточился на моих глазах, и я ощутила, как в желудок бухнулась ледяная глыба колючего страха. — Почему ты так разглядываешь меня, Скай? Ты думаешь, я свихнувшийся шизофреник, который может наброситься на тебя сейчас?
— Нет. Я просто думаю. О всяком.
Со стороны можно было показаться, что мы с Томом друзья. Но не больше, чем Ганнибал Лектор, и его жертвы.
— Ты задаешься вопросом, почему я сделал это именно с тобой, верно? И у тебя уже есть некоторые соображения.
— Это ты мне скажи, — тихо произнесла я. Мои руки, под столом, дрожали. Том же, напротив, выглядел так, словно он был там, где хотел быть. Он выглядел спокойным и рассудительным. Не тем парнем, которого я знала в школе.
— Ты слышала историю моей семьи, и сделала выводы, — он понимающе кивнул. — Да. Мой отец, не такой, как у тебя. Не заботливый папочка, который поет на ночь колыбельные. Мой отец вместо колыбельных каждую ночь приносил мне порцию боли, и мне приходилось засыпать под плач брата, и крики матери.
Я сглотнула, и мое сердце сжалось, от того, что я представила маленького, беззащитного мальчика, с тем ужасным человеком, который должен был любить его. Я вспомнила мамины слова о том, что родители должны защищать своих детей, оберегать и лелеять. Что бы случилось с Томом, если бы у него была такая мама, как у меня?
Я вдруг подумала, что Дженни была права — мне не нужно было приходить к нему. Не нужно было говорить с ним, и проникаться сочувствием.
— Почему ты никому не сказал о том, что он делал с тобой?
Том усмехнулся, и на мгновение стал тем самым парнем, которым я его помнила много лет назад — веселый мальчишка с открытой улыбкой, но тут улыбка исчезла, и он с горечью произнес:
— Иногда мир не такой, как мы себе представляем. Слышала, что я принимал наркотики, и из-за этого мне пришлось сидеть в наркодиспансере?
Я медленно кивнула.
Мои глаза стало жечь, от тона голоса парня. Ни сочувствия, ни жалости к самому себе. Кажется, от отказался от всех этих чувств.
— Я никогда не принимал наркотиков, — он отвернулся к окну, словно наконец-то что-то почувствовал, и ему стало сложно смотреть мне в глаза. — Тогда отец избил меня до полусмерти, и мне несколько недель пришлось пролежать в больнице, в соседнем городе. Врачу он сказал, что на меня напала банда каких-то хулиганов.
Я зажмурилась, медленно выдыхая.
Он знал, что ему не поверят. Его отец, мистер Гордон, школьный директор, и многоуважаемый человек. Он уже несколько лет борется с зависимостью единственного сына, который пристрастился к наркотикам, после смерти любимой матери.
— Но ты был арестован за вождение в нетрезвом виде, в тот день, когда кто-то напал на меня на озере, — вспомнила я. Он посмотрел на меня, пустым взглядом.
— Это была годовщина смерти моей матери.
Я облизала пересохшие губы.
Неужели — все правда? Нет наркотиков? Отец много лет издевался над ним, и Том знал — от него не сбежать, потому что мир не такой, как мы себе представляем?
Я вспомнила маму. Мою любящую маму, с теплыми руками, и ночным кремом, и папу, с его вечно строгим, сдержанным лицом. Что, если бы у Тома были такие родители, что случилось бы тогда? Каким бы он стал?
