— Я НЕ ПЫТАЛАСЬ ИГРАТЬ В ИГРУ! — заорала я, не выдержав. Я выглядела словно сумасшедшая истеричка. Ресницы слипались от слез, но я видела, как невозмутимо Кэри Хейл вскинул брови. Я бы ударила его. Я хочу ударить его. — Я пришла, чтобы помочь Эшли. Я надеялась, что если я поговорю с ней, то она придет в себя.
— Ты пыталась помочь только себе, — отрезал Кэри Хейл. В его голосе не было ни капли сожаления. Он словно наслаждался тем, что я плачу. Я медленно прошла мимо него к двери. В моей голове стучали молоточки, предупреждая, чтобы он не прикасался ко мне. Если он ко мне прикоснется, я сорвусь. Не хочу чувствовать, как его пальцы хватают меня.
Он схватил меня за локоть, и я завопила:
— ЗАЧЕМ ТЫ МЕНЯ ОСТАНАВЛИВАЕШЬ?! Я ДЕЛАЮ ТО, ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ — УХОЖУ!
Он открыл рот, собираясь что-то ответить, но тут по коридору разлетелся пронзительный вой сигнализации, и я подскочила. Кэри отпустил мою руку, и бросился за дверь. Я побежала за ним, мысленно молясь, чтобы ничего не случилось с Эшли. Только не это. Если с ней что-то случится, я не прощу себе этого никогда.
Никогда…
Но серена была связана не с Эшли. Комната, откуда она доносилась, была в противоположном конце коридора.
Комната Тома Гордона.
Мои глаза вновь защипало, я бежала за Кэри Хейлом, несмотря на то, что он приказал оставаться на месте, и никуда не ходить.
— Что с Томом? — воскликнула я, останавливаясь у двери.
— Уберите ее!
— Ей нельзя сюда!
В палате было два врача, доктор Грейсон, и еще тот взрослый мужчина, который был с Томом. Они стояли в середине комнаты.
— УБЕРИТЕ ЕЕ! — заорал кто-то явно на меня. Кэри Хейл обернулся, хватая меня за плечи, и выталкивая наружу, но я успела увидеть окровавленную руку Тома. Капли крови стекали по его пальцам, капая на пол, образовывая лужицу.
Я закричала.
Глава 19
Доктор Рейчел Грейсон, как и в остальные будние вечера сидела в своем кабинете в психиатрической больнице города Дэвилспейнд. Она, как и в остальные дни, пила черный кофе, с тремя ложками сахара, изредка поглядывая на фотографию в рамке, с двумя ее детьми. Но сегодняшний вечер кое-чем, все же отличался от остальных.
Напротив, доктора Грейсон сидела красивая, светловолосая женщина. У нее были зеленые, насыщенные миндалевидные глаза, и гордый взгляд. В нем читалось беспокойство.
— Сара, — произнесла доктор Грейсон, убирая за уши, пряди рыжих волос. — Я говорила тебе, что не нужно сейчас давить на Скай, иначе ее состояние усугубится. Она многое пережила.
Сара скрестила руки на груди, переводя дыхание:
— Я очень беспокоюсь. Это переходит все границы. Она… ведет себя так, словно ничего не случилось, что бы мы с Джеком не переживали, но по ночам она плачет. Я слышу это даже в своей комнате. Ее слезы ранят мне сердце. Рейчел, что мне делать?
Доктор Грейсон протянула свою руку через стол, и мама Скай дала ей свою.
— Послушай, Сара. Мы с тобой знакомы всю жизнь, а иногда, кажется, что даже больше. Ты всегда была образцовой матерью, женщиной, на которую может опереться мужчина, в трудный для него момент; женщиной, которой доверяют дети. Ты должна быть благодарна, что твоя дочь так любит и ценит тебя, что не хочет расстраивать. Но… ты должна ответить для себя на один вопрос: почему она не хочет довериться вам сейчас, рассказать о том, что у нее на душе?
Сара снова выпрямилась. Рейчел встала со своего кресла, и налила женщине дополнительную чашку кофе.
— Спасибо, — Сара сдавленно поблагодарила подругу. — Ты ведь знаешь, что Скай… она была мертва? Врачи реанимировали ее, и то, что ее сердце вновь стало биться было чудом. Я… тогда, я думала, что умру вместе с ней. Я думала, что со мной случится, если моя девочка не придет в себя. Я сидела в коридоре, слушая, как плачет Джек, и думала о том, что с нами будет, если она не очнется. — Сара сделала глоток, чтобы перевести дыхание. Ее глаза покраснели, но голос не дрожал. — Понимаю, это было эгоистично, но в тот момент, я думала лишь о том, что уйду вместе с ней, если что-то случится. Это состояние и до сих пор не оставило меня, и я думаю, Скай чувствует это.
— Она говорила, что ты несколько недель не давала ей пользоваться машиной, после того, как она восстановилась.
— Я очень… — Сара поднесла дрожащую руку с чашкой ко рту, но опустила. — Я очень боюсь, Рейчел. Почти каждую ночь мне снятся кошмары. Снится, что моя дочь, посредине глубокого озера. Вода в нем черная, и гнилая, и Скай тянет ко мне свои руки, но я не могу ее вытащить. Я стараюсь дотянуться до нее, пытаюсь ухватиться пальцами, но рука… — Сара вздрогнула. — Рука скользит по ее коже, и я… ее теряю.
— Сара. — Доктор Грейсон оставалась в своем образе психотерапевта, но она очень переживала за свою подругу. — Сейчас ты, как мать, должна заставить себя, принять ту правду, которой боишься больше всего. Мы люди, и с нами может что-то случиться, в любой момент. Никто не в состоянии будет защитить нас…
Сара заплакала:
— Я знаю, но…
— Сара, послушай. Скай сильная девочка. Я никогда не встречала такого ребенка, который изо всех сил, старался бы не сойти с ума в том хаосе, который долгое время окружал ее. То, что сейчас наступил период, когда ее организм хочет вернуться в прежнее русло, это нормально. И ты должна быть терпеливой, и внимательной к ней. Всегда быть рядом. Понимаю, это сложно, но твоя дочь сама должна довериться тебе. Как только она откроется тебе, тогда все станет как прежде.
— Ты считаешь, я не должна обращать на происходящее внимания? Уже неделя прошла, после того, как Том…
— Ты должна быть ее мамой, такой, какую она любит. Сейчас твоей дочери нужно немного времени, и все. Она вернется. Немного времени всегда помогает людям прийти в себя. Возможно, уже завтра ты увидишь, как она выберется из комнаты, и пройдется по магазинам. — Рейчел улыбнулась, вызвав слабую улыбку у собеседницы. Доктор Грейсон должна была сохранить в тайне настоящие страхи Скай.
То, что никто не должен знать, кроме самой девочки, и ее лечащего врача.
* * *
1 декабря, кажется.
Не уверена, но я слышала, как отец, идя по коридору, сказал, что сегодня, 1 декабря, и он должен уехать в тюрьму штата, чтобы поговорить со своим клиентом. Его не будет, наверное, два дня.
Потом, шаги папы остановились возле моей двери, и он громко сказал:
— Доброе утро, моя девочка!
Затем, он снова зашагал по лестнице.
Для меня осталось загадкой, откуда он знал, что я не сплю; папа всегда каким-то образом знал, что я не сплю, и всегда здоровался перед тем, как уйти на работу.
