Вряд ли ее слова имели б значение. Впрочем, она не очень удивилась бы, если б выяснилось, что крал. Молли втягивала полной грудью прокуренный воздух комнаты.
– Ты знаешь! Я не делал этого, Молли! Скажи им!
Как оказалось, Виктор Хеслет объявил Клитуса соучастником преступления, сообщив, однако, что напрямую он не получал от него указаний вырубить лес Молли.
– Но ты сказал, что тебе хотелось бы видеть ее лес вырубленным, – добавил Хеслет.
В задней части кабинета шерифа располагалась тюремная камера, где и был сейчас заключен Виктор Хеслет.
– Это ложь, – ответил ему Клитус.
Хеслет пожал плечами.
– Может быть, в точности я и не вспомню твои слова, но ты сказал, что был бы рад, если бы мисс Дюрант осталась с пустыми руками.
– С пустыми руками? – Молли пристально посмотрела на Клитуса.
Когда он потянулся к ней, она отступила, отбросив его руку.
– Клитус, как ты мог?
– Я не делал этого, Молли. Говор», тебе, я не имею ничего общего с вырубкой твоего проклятого леса.
– Ты сказал это, когда мы в последний раз говорили о займе, – напомнил Хеслет. – Ты придерживался мнения, что мисс Дюрант не избавится от детей, пока у нее есть средства содержать их. Я помню, как ты сказал, что пытался убедить ее, будто лес ничего не стоит, но потом этот Джаррет приехал и нежными речами убедил мисс, что она может сама и без твоей помощи позаботиться о себе и что лес – большая ценность.
Молли выбежала из кабинета шерифа, забыв обвинить Клитуса в приглашении на праздник ее тети и дяди. Она не сомневалась, что это миссис Феррингтон со своим приемным сыном пригласила их от ее имени. Еще одна попытка избавить ее от детей и Блек-Хауз!
Как она раньше не подумала? Блек-Хауз! Первый раз с тех пор, как они вернулись из Сан-Августина, она вспомнила: Клитус говорил, что люди из «Харвей» сделали предложение! Не принял ли он его от ее имени? О Боже!..
Молли волновалась, а полицейские собирали в Блек-Хауз – не проданном ли уже? – свои вещи. Прихватив с собой Виктора Хеслета, они покинули Эппл-Спринз.
И вдруг она почувствовала благодарность судьбе за возможность рассердиться на Клитуса. Это удержало ее от падения в бездну, куда так настойчиво увлекал он ее.
Когда Клитус, отпущенный полицейскими за недостаточностью улик, пришел на ужин, держа в руках шляпу, она уже была готова к встрече. Молли дождалась окончания ужина, прежде чем преступить к предъявлению претензий.
– Ты не веришь мне, да? – спросил он, когда после ужина она проследовала за ним на крыльцо.
С отъездом полицейских у Клитуса не было причин задерживаться в Блек-Хауз допоздна, что вошло у него в привычку, с которой Молли намеревалась покончить.
– Ты просил Хеслета срубить мой лес? – спросила она и сама ответила: – Я знаю, нет, но вещи, которые ты сказал ему!..
– Молли, прости меня и попробуй понять. Без тебя я несчастен. Я хочу…
– Мне неинтересно, чего ты хочешь. Иди и скажи, чего ты хочешь, своей матери. Она не остановится ни перед чем, чтобы выполнить твое желание. Пруденс Феррингтон избаловала тебя, Клитус. Она не одобряет твой выбор, я ничем не примечательная женщина, более низкого, нежели она, происхождения… Но главное в другом: я никогда не смогу сделать тебя счастливым.
– Ах, Молли, это несправедливо. Мы все уладим, ты и я…
– Нет, Клитус. Мы ничего не уладим, и прежде всего потому, что я не хочу этого делать. Но перед уходом, пожалуйста, объясни мне содержание письма, которое я получила сегодня от тети Шарлотты.
Он не понял, о чем речь, и Молли предположила:
– Если не ты, так, значит, это Пруденс пригласила в Блек-Хауз на праздник свою подругу, которая имеет счастье быть моей тетей.
Клитус, засунув руки в карманы, уставился в пол.
– И она им сказала, что это последний шанс провести несколько дней в Блек-Хауз, потому что вскоре я продам дом.
Он поднял голову, их взгляды встретились. Молли продолжала говорить, не давая ему возможности ответить:
– Еще твоя приемная мать подсказала тете Шарлотте, что это будет хорошая возможность обдумать будущее моих младших братьев.
– Молли! Послушай, Молли! Ты снова упрямишься, как вол. Почему ты никак не хочешь понять? Ты вынуждаешь всех нас поступать так! Я мог бы нанять Хеслета срубить твой лес на законном основании, но у тебя нет делового чутья! И ты не можешь оставаться в этом обветшавшем доме, воспитывать четверых детей и поддерживать приличные условия жизни и себе, и всем им. Ты даже не сможешь оплатить обучение Тревиса в следующем семестре.
– Ты не намерен платить за второй семестр? – насмешливо спросила Молли.
– Я не платил и за первый, поверь мне. Я не платил. Я не знаю, откуда пришли деньги. Я не лгу тебе, Молли. Это Джаррет обманывал тебя, я не обманываю.
Она пристально посмотрела на него, сопротивляясь страстному желанию ударить что есть силы по самодовольной физиономии.
– Ты прав, Клитус, ты никогда не обманывал меня. И у меня нет делового чутья, это я тоже знаю. Все, что ты говоришь, – правда. Я никогда не смогу хорошо обеспечивать детей и не смогу послать их в школу.
Скрестив руки на груди, Молли спустилась с крыльца, постояв некоторое время на ступеньке, отремонтированной Рубелом. Она посмотрела на изгородь, приведенную в порядок, на ворота, исправленные Рубелом. Обернувшись, она взглянула на великолепный старый дом. Слезы заблестели у нее на глазах, когда она оглядела выкрашенные стены, сверкающие в свете восходящей луны. На этих старых стенах краска скоро снова начнет шелушиться.
– Джаретт оказал тебе медвежью услугу, прежде чем открылось его подлинное имя, и это даже хуже, чем его ложь, – процедил Клитус скозь зубы. – Он ввел тебя в мир иллюзий, заставил поверить, что ты сможешь прожить своим собственным умом.
Да, Рубел подновил старый дом, и это все, что он здесь сделал. Он кое-как, правда, подновил и ее жизнь, но день за днем она, ее жизнь, будет ветшать, как этот старый дом, оставляя лишь бесплодные терзания и боль.
– И в этом ты тоже прав, Клитус, – признала Молли. – Теперь и я понимаю это. Но ты не понимаешь другого… – слезы покатились у нее по щекам.
Клитус прижал Молли к своей груди и позволил ей выплакаться на своем плече. В первый раз, насколько она помнила, ей довелось плакать, уткнувшись ему в плечо. Обычно он старался успокоить ее как-то иначе. Хорошо зная Клитуса, Молли понимала, что его необычное поведение сегодняшним вечером означает, что Клитус считает: он добился своего. Но нет, он своего не добился!
– После праздника я поговорю с представителями «Харвей».
– Вот это здорово, Молли! Прекрасно! Я рад, рад.
– Нет, Клитус, нет, это очень печально, но я должна это сделать.
