Хорошо нас учили в КПИ! Я вспомнил диаграмму Максвелла – Кремоны, которая графически решала эту задачку. Как известно из моих приключений при сдаче экзаменов за друзей, сила есть вектор, а ее направление – направление троса. Замыкая многоугольник сил (в статике их сумма всегда равна нулю), получаем в масштабе все величины, обходя при этом «бочком» измерения углов и расчетов синусов-тангенсов…
Все получалось. Всю махину можно было поднять двумя тракторами, причем, – в конце подъема один трактор можно переставить с другой стороны для страховки от «перебора». Первую ночь на ледоколе я спал с удовольствием.
Путешествие в начало координат
Земля же была безвидна и пуста,
и тьма над бездною, и Дух Божий
носился над водою
(Библия, Бытие, гл. 1)
Прекратился лязг гусениц нашего вездехода: мы приехали прямо к деревянным гнездам бывшего палаточного городка. Четверо вылезли из железно-брезентового нутра ГТС-ки и осмотрелись. Четверо – это Демченко, Байдаков, Лева Мещеряков и я. Перед нами были холмы, спускающиеся к белой равнине. Белая равнина – это синее море, еще скованное льдами. Холмы берега покрыты тонким слоем снега с большими проталинами, обнажающими серую землю. Серый тихий день, солнце где-то за тучами. Хорошо уже то, что светило работает на нас круглосуточно, это вдохновляет.
Палаточный городок, где в прошлом году жили наши матросы и строители, находился метрах в трехстах выше по берегу от нашего командирского балкА – домика на санях с печкой между двумя жилыми отсеками-купе. А вот непосредственно возле домика была Главная Нулевая Точка – начало координат. Здесь, на башне из толстых бревен, которая называлась ПУИ – Пункт Установки Изделия, и располагалось Его Величество Изделие.
Сейчас знакомый пейзаж в направлении замерзшей бухты совершенно преобразился и стал неузнаваемым. Мы находимся метрах в трехстах от центра взрыва (все грамотные умники применяют красивое слово «эпицентр», которое можно было бы применять, если бы взрыв был подземный или воздушный). Но высоту около 4-х метров, на которой находилось еще спящее Изделие, вполне можно считать поверхностью земли, конечно, – чтобы не терзать высоконаучную приставку «эпи».
Внимательно осматриваем остатки палаточного городка. Что же с ним произошло после времени «Ч»? А ничего особенного не произошло. Деревянные гнезда (фактически – настилы для пола палаток) – как стояли, так и стоят, точнее – лежат. Неподвижен также большой настил для посадки вертолетов. Ага, вот разрушения: кирпичный дымоход палатки-кухни аккуратно разрезан пополам, и верхняя половина стоит вертикально рядом с нижней.
Мы удивлены и даже разочарованы такой слабостью Изделия, которому отдали так много сил в прошлом году. Обращаю внимание, что обнаженная земля густо посыпана деревянными палочками, похожими на закругленные обломки карандашей или деревянные малюсенькие сосиски, которые долго обкатывались в каком-то барабане. Понимаю, что эти «карандаши» образовались из массивных деревянных стоек ПУИ, и поражаюсь, что на них нет и следа какого либо нагрева… Как можно было «холодным способом» так разделать бревно?
Начинаем перемещаться к центру, то бишь, – к месту, где стоял наш с Левой домик в прошлом году. Внимательно осматриваем землю. Демченко поворачивается к замешкавшемуся Байдакову:
– Никита! Ты что разгуливаешь как фраер? Разве не видишь, как тебе рентгены яйца отжигают? Мы-то уже застрахованы.
Никита белеет от страха. Он уже наглядно видит коварные рентгены, которые «отжигают» столь нужные органы. Ничего такого не было в уютной комнате ПТО, где он последние два года работал, сидя за удобным столом.
– А что мне делать?
– Ходи только по снегу: он задерживает радиацию!
Байдаков принимает все за чистую монету (возможно, в целом она и была самой чистой в этой грязной зоне). Никита Павлович начинает петлять по снегу как заяц, обходя проталины. Мы потешаемся от души и гордо движемся по прямой к атомной воронке. Мы – застрахованные: «что нам пули, если нас снаряды не берут» (в подлинной непечатной поговорке рифма лучше).
Мы стоим на краю воронки. Это правильный опрокинутый конус. Его скругленная вершина находится на глубине метров 15-ти; почти правильная окружность вверху имеет диаметр около ста метров. Ничего особенного, так сказать – циклопического: просто – круглая впадина довольно правильной формы. Необычное видится только хорошо знавшим, что в этом месте был твердый бугор с выступающими на поверхность скалами.
Вокруг стоит мертвая тишина. Ничего живого нет вокруг, хотя кажется, что какое-то напряжение разлито в неподвижном окружающем воздухе.
Очень хочется попробовать твердость слегка заснеженных откосов воронки, но даже неунывающий Демченко спохватывается:
– Пошли отсюда, мужики!
Мы уходим от воронки другой дорогой – ложбинкой вдоль берега. Здесь стояла цепь датчиков давления с самописцами. Дырчастые цилиндры («горшки») с приборами мы крепили к большим двутаврам, на глубину два метра заделанным в скальный грунт. Горшков нет и в помине, а вот двутавровая балка – вся снаружи. Она свернута в невообразимый узел, как будто твердая сталь стала мягким тестом в руках шаловливого великана. Я никак не могу представить себе воздух, который способен так исковеркать стальной двутавр…
Уже через неделю-другую вокруг нашего центра координат безвестные строители выроют ямки, воткнут туда столбы, натянут на них колючую проволоку, а мы установим и подключим светильники по всему периметру. Я долго не мог понять: для чего нужно столь трудозатратное сооружение на сверхзасекреченном островном полигоне? Затем меня осенило: ограду потребовали местные Штирлицы, чтобы создать непреодолимое препятствие для шпионов.
И станет этот район называться «зона». И каждому входящему или въезжающему туда «сталкеру» будет положен «слепой» дозиметр. На выходе из зоны такой дозиметр прикладывается к измерительному прибору. Его показания тщательно закрываются от владельца дозиметра и записываются в некий секретный гроссбух.
Вставка из будущего. Когда нам надо было подтвердить, что мы были ТАМ (как будто мало было приказов по частям и различных допусков, которые, по идее, должны храниться много лет), я вспомнил о журналах регистрации доз облучения. Это же первичные документы, из которых мы заодно бы узнали, сколько этих самых рентген мы тогда получили. Поисками занялись друзья и просто заинтересованные офицеры из Шестого управления ВМФ, которое ведало всеми испытаниями. Они перерыли все в своем хозяйстве. Журналы блистательно отсутствовали – везде. А ведь по данным этих журналов некоторых матросов и офицеров отстраняли (!) от работы в зоне, когда они набирал выше порога, известного только кой-кому…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
