Я вылез на площадку величиной в пару квадратных метров, которая даже не была огорожена металлическими прутьями. Выше забраться уже не удастся, это предел.
Тело терзал ледяной ветер, возникший из-за ужасной грозы. Она затянула все небо в непроглядную тьму. «Черная глыба» на лестнице приближалась с каждой секундой и психологически давила на меня. А еще гребаная сумасшедшая птица не оставляла в покое… После того как я попал в поле ее зрения и между нами исчезло разделительное стекло, я превратился в легкую мишень. Она пикировала с высоты на меня, пытаясь выколоть мне глаза. Или, может, хотела скинуть вниз? Кто их разберет этих птиц… Я и с обычными-то контакт наладить не мог, а тут особенная. Вернее сказать, особенно безбашенная и дикая!
В этой ситуации выбор у меня остался лишь в том, какую смерть принять. Скинет меня ветер, громила с шилом в одном месте, одичавший ворон или я спрыгну сам. Оставалось лишь определиться.
Не хочу умирать… Совсем не хочу, ни капельки. Размышления оборвал невиданной силы удар молнии в антенны на самой вершине башни. Снопы искр и оглушающий гром лишили на некоторое время всех чувств.
Извиниться, что ли, перед молнией? Забыл про еще одного возможного участника сумасбродного спектакля.
Чувства постепенно возвращались, а вместе с ними появилось покалывание от предмета. Он зарядился статикой и теперь потрескивал разрядами на груди. Через секунду в руке, устремленной в небеса, уже пылал синим пламенем древний артефакт. Последний прыжок — и клешня негра ударилась о пустое место на площадке. Дальше ни с чем несравнимое ощущение свободного полета…
«Хочу жить… Плюнуть забыл… А ведь мечта требует осуществления! Отставить бред… Хочу жить… Хочу… жить…»
* * *
Ночь… Тишина… И тело в кресле без движения. Сил нет даже на то, чтобы думать. Мне не нужно ничего рассматривать или проверять. Я и так знаю ответ, где я сейчас нахожусь… И снова этот смех, разрывающий мозг на атомы. Бесконечный, как заезженная пластинка. Я его узнал…
— Доброй ночи тебе, пустынный демон! — шепнул я во тьму, еле шевеля губами.
— И тебе доброй, странник…
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
НАСЛЕДИЕ РЕЙХА
Екатеринбург, 28 декабря 2011 года / Румыния, Тимишоара, 29 декабря 2011 года
Жирная, к тому же чрезмерно косматая и лупоглазая муха с наглым видом ползала по стене. Мало того, что забеги устраивала, так еще и мерзким слюнявым хоботом насасывала, словно сепараторным пылесосом. Все изгадила своими отрыжками!
За ее передвижениями внимательно наблюдал старик в ковбойской шляпе, сидящий в кресле за столом. Это был Альфред Рихтер. Ему очень хотелось схватить старую добрую мухобойку и вмазать со всей дури по тельцу мухи. Даже не для собственной радости, чисто ради вразумления. Чтоб неповадно было по шелковым обоям ползать. Но к сожалению, шанцевого инструмента «гадогубителя» у него не было. Да и высоко все-таки она забралась, видимо, мушиным брюхом чувствовала его темные мысли.
— Что мы будем делать дальше? — послышался в комнате мужской голос. Властный, уверенный и спокойный…
Рихтер вздрогнул, словно на него вылили ведро ледяной воды, и медленно перевел глаза со стены на стоящее напротив стола кресло. В нем сидел человек в черном костюме. Мужественное, волевое лицо европейского типа. Небесного цвета глаза. Мужчина пристально смотрел на Альфреда холодным взглядом, почти не моргая.
«Ветров… Совсем про него забыл, — подумал Рихтер, припоминая суть разговора. — Владимир ждет от меня ответа. М-да… Ну и загадки он задает! Это уже не тот неуверенный в себе мальчишка, которого я встретил в сквере у «Плотинки». Ветров стал другим. Целеустремленным, решительным. Внутри него бурлят неуемная сила и энергия. А его взгляд… промораживающий до мозга костей. Как ему так быстро удалось измениться? Да и внешние преображения трудно не увидеть. Кстати, не замечал раньше… Слегка поседевшие виски и едва заметные морщинки у глаз. Ему же вроде лет тридцать от силы. Странно… Время беспощадно, и молодость, к сожалению, не вечна. Шанса победить смерть в этой битве нет ни у кого…»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что с вами? Может, мне позже зайти? — вновь заговорил Ветров. — Я не тороплюсь.
— Для человека, которого приговорили к смерти, я чувствую себя замечательно, — печально ответил Рихтер, разгоняя в сознании пустые мысли.
— Альфред, я не имею к этому никакого отношения. Я же говорю — видения. Просто глупые страшные сны… Но очень жизненные, до мурашек по коже. С кучей подробностей. У меня нет всему этому объяснений. Видимо, Химера нас предостерегает.
— Вот и у меня их нет… этих объяснений. Мысли пытаются переорать друг друга, словно взбесившиеся лягушки.
— Ну, вы не одиноки.
— Согласен… Ладно, расставим все-таки точки на «ё»… Нам с тобой категорически нельзя ехать на поезде в Москву. В Ростове меня скормят бешеным псам. Ничего хорошего не ждет нас и в гостях у «картавых» французишек. В Берлин нам дорога заказана. На родине «узкоглазых» меня научат делать харакири. В общем, в какой колодец ни плюнь, везде со дна ответный плевок прилетит. Итог всегда одинаковый… Ничего не упустил?
— Да, все верно, — стальным голосом ответил Владимир, и его лицо приобрело еще большую сосредоточенность.
«Такое впечатление, что он мою записную книжку спер и до дыр ее зачитал… Все наработанные контакты и связи. Все явки, адреса, пароли вывернул наизнанку. Все коту под хвост. И ведь главное — не сознается… — пробежали в голове Рихтера мысли, но надолго не задержались, смытые волной благоразумия. — Невозможно это, никак он не мог ее достать. Ведь у меня все как в сказке о Кощее Бессмертном… Записи в ежедневнике. Ежедневник в яйце Фаберже. Яйцо в фарфоровой статуэтке утки спрятано. А она в металлическом сейфе живет, который в стене припрятан. А про стеночку заветную только я знаю, и надежней, чем свой глаз, берегу. Не все, конечно, идеально, но я на лавры Кощеевы и не претендую. Не мог Ветров… Значит, это чудо чудное, диво дивное. Хотя я давно уже перестал удивляться чудесам. Слишком много их было на квадратный сантиметр моей жизни».
— Я не читал. И даже не видел ваш ежедневник. Вы ведь наверняка об этом думаете? — заговорил Ветров, усаживаясь в кресле поудобней. — Но точно знаю, что варианты у вас закончились.
— Не думаю я об этом. Зачем мне сомневаться в твоих словах. Да, ситуация действительно неординарная. А чрезвычайные обстоятельства требуют принятия чрезвычайных мер. Не хотелось мне к нему обращаться, но…
— Еще одна темная лошадка?
— Других не держим, — ухмыльнулся старик и подмигнул Владимиру. — Хотя он больше волк, чем конь… Эйзентрегер. Ты когда-нибудь слышал о нем?
— Никогда. А должен был?
— Нет, но это хорошо. Надеюсь, эта старая развалина еще не рассыпалась в прах и сможет нам хоть что-то прояснить. Он живет в Румынии, в Тимишоаре. С его участием у тебя видений не было?
— Не было… Кто он такой?
— Еще не время тебе об этом знать… Чуть позже.
— Когда выезжаем?
— Думаю, тянуть не стоит. Сегодня… Сейчас же позвоню Насте, чтобы она все уладила с поездкой.
— А мне что пока делать? — немного повеселев, спросил Ветров.
— Отдыхать… Путь неблизкий, прямых рейсов нет. На твоем месте я бы провел это время с Еленой. Все без остатка. И точно бы не в шахматы играл. Кстати, передавай ей привет! Совсем она забыла про старика Рихтера…
— Что вы… ничего она не забыла. По вашим же поручениям и мотается по стране. Дома только по выходным и появляется. Сам ее не вижу. А привет обязательно передам.
— Ну вот и отлично! Тогда я, пожалуй…
— Альфред! — остановил его на полуслове Владимир. — Мы сегодня в комнатку за вашей спиной не заглянем?
— О! Ты и о ней, значит, осведомлен! — озадаченно откликнулся Рихтер. — Удивил. В таком случае добро пожаловать… — добавил он и нажал на незаметную кнопочку, установленную под столешницей.
