Продавец сувениров замечает это и улыбается. Затем возвращается к торгу с покупателем. Его «лавочка» состоит из тележки с россыпью безделушек для туристов под маленьким квадратным зонтиком. Среди прочего выделяются пузырьки из выдувного стекла. Один из них он как раз показывает своему покупателю. Заметим, что на них в рельефных формах, как на открытке, изображены все важные постройки и памятники, которые только можно увидеть вдоль побережья от Путеол до Мизения. Вот почему сегодня мы можем описать, каким было это побережье в римскую эпоху. Здесь просматриваются трактиры, термы, императорские дворцы и набережная у мола с триумфальными арками и колоннами.
Эти хрупкие пузырьки ныне хранятся в собраниях различных музеев — в Нью-Йорке, Праге, Лиссабоне, Варшаве, Одемире (Португалия), Ампуриасе (Испания) и в Италии, в Популонии. Они очень напоминают современные керамические кувшинчики с нарисованным пейзажем и надписью «привет из…» на прилавках маленьких туристических магазинчиков в провинциальных городах.
А какие еще сувениры можно было приобрести в древнеримскую эпоху? Лайонел Кэссон составил любопытный список на основе материалов различных археологических раскопок и древних текстов. Итак, из Афин привозили маленькую статуэтку богини Афины, сродни «Давиду» Микеланджело, выставленному в каждой лавчонке на улицах Флоренции. Богачи покупают, в свою очередь, копии знаменитых статуй в натуральную величину — для украшения собственных вилл, отчасти так, как мы сегодня приобретаем репродукции знаменитых картин или фотографий.
В Афганистане был обнаружен кубок с видом Александрийского порта: скромный сувенир, сравнимый со стеклянными шарами, внутри которых, если потрясти, идет снег. Кто знает, как этот кубок оказался на юге.
В наши дни паломники покупают статуи святых и Мадонны, чтобы потом расставить на комоде в спальне. То же происходит и в римское время: в Антиохии, на Ближнем Востоке, можно приобрести статуи богини доброй судьбы (Тихе), высотою в пядь.[119] Из Египта привозят в дом «священную воду» Нила для ритуалов, посвященных культу Изиды, совсем как в наши дни происходит с водой из Лурда.[120]
Также существуют типичные подарки из посещаемых мест. Если сегодня путешественники по Японии ищут прежде всего новинки электроники по выгодной цене, то в римское время те, кто ехал в Александрию Египетскую, знали, что найдут там по лучшей стоимости и в широком ассортименте шелка из Китая и специи — перец, имбирь, камфару и корицу — из Индии или из Индонезии. Из Индии, кроме того, везут хлопок, духи — с Востока, а ладан — с Аравийского полуострова. В Сирии, в свою очередь, покупаются ковры, стеганые ткани и ценные изделия из выдувного стекла.
Затем, разумеется, каждому приходится отчитываться за приобретения на таможне.
На причале Евтихия встречают его рабы. Именно они обеспечивают исполнение таможенных формальностей. Сам хозяин довольно быстро проходит осмотр: он хорошо знаком с каждым таможенником и привык дарить превосходные подарки. Не обходится без них и на этот раз. Он беспрепятственно проходит мимо служащих таможни, пока те буквально шерстят сирийского купца, который активно размахивает руками, изъясняясь на смеси греческого и своего языка.
Придя домой, Евтихий обнаруживает супругу в удобной позе на диване, с собачонкой в руках.
В римскую эпоху состоятельные женщины предпочитают общество маленьких собачек, как будет и впоследствии, по прошествии веков. Дамам нравится красоваться с песиком на руках. Кроме того, в этом жесте заключен особый смысл: собака символизирует верность.
Кошек же практически не встретишь в этих местах (кроме Египта). В Европе чаще можно увидеть женщин и детей с лаской, нежели с котом.
Проведя достаточно много времени с женой, Евтихий отправляется в великолепные термы Байи для заслуженного омовения. Он наконец прибыл в свой город.
Возвращение домой
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
После купания кожа его стала гладкой, а тело тонизировано массажем. На сердце легко, поскольку он знает, что сможет увидеть за ужином друзей после продолжительного путешествия и долгой разлуки. Он ступает по улицам в сопровождении верного раба, тенью следующего за ним.
Нас поражает вид заключительного отрезка дороги, ведущего прямо к его дому. По сравнению с утром сегодняшнего дня он непривычно пустынен. Не слышно гомона горожан, нет толкотни перед магазинами. Лишь изредка промелькнет пара прохожих.
Заметим, что ставни магазинов также захлопнуты. Вдоль тротуаров — череда закрытых наглухо ворот с висячими замками. Створки окрашены в разные цвета: зеленые, коричневые, голубые — в зависимости от типа лавки. Поблекшие на солнце, они кажутся частями одной обветшалой радуги.
Для Евтихия подобный вид — не странность. Эта череда облупившихся ворот заставляет его мысленно произнести: «Вот я и дома».
Пробегает дворняга, задирает лапу и пускает струю на углу той улицы, где работает продавец тканей. Еще пару часов назад ее бы прогнали прочь. Куда же все делись?
Лавки закрыты уже давно. За исключением кабатчиков, антиквариев и цирюльников, подавляющее большинство римских тружеников заканчивает работу в шестом часу (hora sexta) — летом, то есть с 11 до 12 часов, или в седьмом часу (hora septima) — зимой, то есть с 12 до 13 часов. Около полудня форум оглашается звуком трубы (или попросту громким воплем) и все застывает. Таков сигнал об окончании рабочего дня. Он аналогичен сирене на стройке. Сделки завершаются, конторы больше не принимают посетителей, политическая жизнь приостанавливается (во всяком случае официально, потому что потом все продолжится в термах в послеполуденных встречах между сильными мира сего).
Когда Евтихий исчезает за дверью дома, он оказывается во власти света и запахов, по которым так скучал. Последуем за ним. Пройдя коридором от входа, мы попадаем в атриум, с бассейном — имплювием[121] — в центре. В нем отражается синева небес. Римлянин в раздумьях застыл над водой. Зеркало водоема, усеянное по случаю вечернего приема цветочными лепестками, отражает взгляд карих глаз. Евтихий поднимает голову и видит своего сына, со смехом бегущего ему навстречу. Это мальчик лет шести, очень худенький, с каштановыми волосами и озорным взглядом. К нему приставлена рабыня, она с улыбкой почтительно замирает позади ребенка. Бо́льшую часть дня дети проводят не с матерью, а с «нянями». На шее у мальчика — praetexta, круглая пузатая шкатулочка с защитным амулетом от болезней внутри. Мальчик нежно и долго обнимает отца. Потом он резво высвобождается из объятий и бежит к собачке, мордочка которой показалась из комнаты. Ребенок неудержим. Естественно, повсюду за ним следует рабыня.
Евтихий проходит по дому, проверяя, все ли готово для застолья. Поражают некоторые детали убранства этого характерного жилища богатого хозяина. Прежде всего — окраска стен, всегда ярких оттенков, чтобы оживить помещения, а также — мозаики, как самые настоящие «каменные ковры». У них такой же вид, с ясно обозначенной каймой по краю композиции. А в центре — геометрические мотивы или изобразительные вставки, зачастую с сюжетами отдыха или мифологическими фигурами…
Евтихий остановился у мозаики, обсуждая со слугой детали подготовки к ужину. Здесь изображены два корабля, плывущие друг за дружкой среди дельфинов, рыб и мурен. Несмотря на простоту композиции, сцена полна очарования (она исполнена из каменных тессер черного и белого цвета), поскольку повествует о возвращении после долгого путешествия. У корабля справа развернуты паруса, он пока еще находится в открытом море, с большим грузом. Корабль слева — это то же самое судно, но запечатленное уже в момент прибытия. Его паруса свернуты, а матросы снуют вверх-вниз, затягивая канаты. Корабль входит в порт с большим маяком. Чуть поодаль среди волн виднеется лодка с гребцами. По очертаниям непонятно — либо это «тягач», готовый отбуксировать корабль в порт, либо экипаж, который сходит с палубы. Четко видна мужская фигура на земле, возносящая хвалу богам за удачное, без катастроф, завершение плавания. Мужчина раскладывает на небольшом алтаре жертвенную трапезу. Мозаика заказана Евтихием и представляет нам его жизнь: постоянное странствие под покровительством богов. Также он хочет показать всем, что источник его благосостояния — торговля. Мозаики римских домов часто служат в качестве «рекламных вывесок», повествующих о коммерческой жилке хозяина.
