– А что скажет нам, товарищ Баскаков? Ведь именно вы возглавляли советскую делегацию. Мы пока не услышали вашего мнения о поведении товарища Мещерского? И почему вы вовремя не отреагировали на возникшие противоречия, перешедшие в конфликт? – после подобных вопросов зама главы Госкино бросило в краску.
– Сама выходка режиссёра хамоватая и эпатажная, – начал чиновник запинающимся голосом, стараясь не смотреть на Кузнецова, – Но лично я не считаю её каким‑то серьёзным проступком. Человек привлёк внимание к фильму, исправляя, в том числе наши ошибки. К сожалению, из‑за организационной неразберихи и спешки, советская картина не получила должного освещения перед началом демонстрации. Что касается размещения делегации, то это вне моей компетенции. Меня назначили главой советской группы перед самым вылетом во Францию. Я занимался строго кинематографическими вопросами и готов ответить за свою деятельность в этой сфере.
Сука! Кузнецов с трудом удержался, чтобы не крикнуть это вслух. Интеллигентишка херов, как быстро перестроился и начал его топить. Меж тем в беседу вмешался Пельше.
– Не перескакивайте с одного на другое. Финансовыми вопросами будут заниматься другие товарищи. Нас интересует ваше отношение к конфликту. Также хочу уточнить, почему вы не пресекли систематические оскорбления в сторону Мещерского со стороны товарища Кузнецова?
Замминистра понял, что зря отказался пойти на мировую с наглым выскочкой. Эта стерва Фурцева явно подключила свои связи и теперь постарается сделать его виноватым. Она давно пыталась избавиться от навязанного ЦК зама. Слова Пельше о финансах, его особо не беспокоили. Делегация останавливалась в Карлтоне не первый год. Какой с него спрос?
– То есть каждый молокосос может вести себя неприлично – нарушать субординацию, пьянствовать, хамить и нести чушь иностранным журналистам? Этот позёр снял один фильм, при этом получив от нас право, везти его на фестиваль, что было громадной ошибкой. И это он снял всего одну картину. Что будет вытворять этот наглец дальше? – Романов попытался защитить старого знакомого по партийной работе, – А виноваты при этом старшие товарищи, сделавшие замечание и попытавшиеся прекратить безобразие?
Фурцева переглянулась с Пельше и Кулиджановым. Последний входил в триумвират руководства комиссии, представляя Союз кинематографистов.
– Этот, так называемый молокосос, по словам товарища Баскакова, не совершил ничего предосудительного. Конфликты могут происходить в любом коллективе. И именно старшие товарищи обязаны показывать пример достойного поведения молодому поколению. А вот переходить на личности, грязно ругаться и угрожать, никак не вписывается в моё понимание воспитательного процесса. Странно, что вы этого не понимаете, Алексей Владимирович.
После откровенной отповеди министра, глава Госкино стал похож на рыбу, выброшенную на берег. Он попытался возразить, но просто сидел, выпучив глаза, будто ему не хватало воздуха.
– Что касается наглеца и всего лишь одной картины, – Фурцева продолжила выволочку, явно наслаждаясь ситуацией, – То наши фильмы никогда ранее не получали сразу три важных приза главного фестиваля в мире кинематографа. Думаю, кое‑кому из заслуженных режиссёров не мешает задуматься, а верной ли дорогой они движутся. «Брак по расчёту» уже является одним из лидеров отечественного проката, хотя ещё демонстрировался не по всей стране. Именно вы должны исправить эту ошибку, товарищ Романов. Или я в чём‑то неправа?
На чиновника было страшно смотреть. Он точно не ожидал, что сегодня окажется под ударом. Фурцева меж тем продолжила свою речь, обвинительную, по сути. Каждое её слово было похоже на гвоздь, вбиваемый в гроб чей‑то карьеры. Никто не мог предположить, что якобы опальный министр приготовит такой сюрприз. Это заставляло задуматься всех присутствующих, а нужную ли сторону они заняли в рассмотрении дела, этого треклятого режиссёришки.
– Вчера на моё имя поступил запрос от известного итальянского продюсера Дино ди Лаурентиса. Он хочет посетить Советский Союз с представительной делегацией европейских кинематографистов и актёров. Сам факт подобного события удивителен даже не тем, что он состоится вне фестиваля или предварительных договорённостей. Господин ди Лаурентис хочет обсудить проект совместного фильма. Вам уточнить, по чьей инициативе он едет в СССР? Это совершенно уникальный случай в истории советского кинематографа. Главным образом, потому что европейская сторона берёт на себя значительную часть расходов и готова выкупить права на демонстрацию будущего фильма в Европе. Платить они будут в валюте, если кто‑то не понял. Более того, недавно пришёл запрос на приобретение прав на прокат «Брака по расчёту» в ряде стран Западной Европы. Это, наверное, просто везение «молокососа», как обозвал режиссёра товарищ Романов?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Но позвольте, – попытался возмутиться уничтожаемый чиновник, – Почему я ничего не знаю о запросе иностранцев? Это, безусловно, достижение. Только не нужно спешить и преподносить это, как неожиданную победу. Советские фильмы с успехом продаются и демонстрируются в десятках стран. Обсуждаемый здесь Мещерский, точно не имеет к этому никакого отношения. Над этим трудятся десятки людей и это только их заслуга.
– Что касается вашего незнания, то разбирайтесь с Совэкспортфильмом. Может, вас известили, но вы сочли эту новость недостаточно важной, – Фурцева продолжила выступать в своём жёстком стиле, – Насчёт экспорта советского кино, предлагаю не лицемерить. С Индией мы обмениваемся фильмами, как и с некоторыми другими дружественными странами. По линии СЭВ свои расчёты. Другие государства расплачиваются продукцией или услугами. Реальных денег в валюте мы получаем крайне мало. Здесь же европейцы очень заинтересованы и готовы платить. Может, товарищи напомнят, какой советский фильм ранее пользовался подобным спросом у капиталистов?
В зале повисло молчание. Товарищи усиленно делали вид, что заданный вопрос их совершенно не касается. Кузнецов сидел красный как помидор, находясь в полнейшей прострации. Но это было ещё не всё. Слово снова взял глава КПК.
– Товарищ Кузнецов, – Пельше очень сухо обратился к замминистра, – Ситуация ясна и мы вас больше не задерживаем. Я предлагаю выслушать другую сторону конфликта. Тем более что от Алексея Мещерского поступила жалоба в комитет, который я возглавляю. У кого‑то есть возражения?
Все участники заседания промолчали. Они исподтишка кидали взгляды на выходящего Кузнецова. Сказать, что он выглядел ужасно – покривить душой. Старый аппаратный боец прекрасно понял, что это конец его долгой карьеры. А для присутствующих он стал просто списанным предметом, как старый разбитый горшок. Если товарищ Пельше вмешался в дискуссию подобным образом – значит вопрос решён на более высоком уровне. Дураков в зале не было. Все прекрасно понимали, что сейчас лучше молчать и голосовать за правильное решение, которое до им скоро предложат.
Глава 10
Сижу в коридоре Минкульта и ожидаю вызова. В этом крыле здания министерства я ещё не был. Особых архитектурных новаций не наблюдаю, кроме, закрытой двери, перед которой я расположился. Хоть стул вынесли, уже хорошо. Не такую встречу я ожидал от родного государства по возвращении домой. Ещё и непонятная статья в «Комсомолке», которую я только что прочитал. «Большие амбиции маленького человека» – под таким названием вышла статья о моём вояже в Канны. Особо не ругали, даже снизошли до перечня наград, которые завоевал фильм. Только зачем‑то вытащили на свет моё шоу с красной дорожкой, ещё и намекнули на систематические пьянки с гулянками. А это точно не красит советского гражданина. Вот здесь журналист по фамилии Яковлев изрядно поиздевался. Не знаю, почему меня прополоскали именно в печатном органе ЦК ВЛКСМ. Комсомол я уже перерос, и вроде большой мальчик. Хотя понятно, откуда ветер дует, и это не добавляет мне хорошего настроения. Вроде причин для паники нет, но внутри меня хорошо так потряхивает.
