отрешенным спокойствием. Аякс ревел, отмахиваясь от одного зверя, и подвергаясь нападению других шести. Весь в крови, задыхающийся, он продолжал реветь, но в реве этом уже прорезались истеричные нотки, он стремительно слабел и наконец-то испугался, в самом деле испугался, впервые за свою гнусную жизнь. Кто-то из волков прокусил ему запястье и сломал руку; кровь хлестала из поврежденных вен и на руках, и на ногах, и даже в паху. Гэбриэл пошел, поднял меч, мельком глянув на Иво: живой, пытается зажимать порезы на груди. С обнаженным мечом подошел к Аяксу, и волки отступили, замерли рядом, глядя внимательно и выжидающе. Гэбриэл свободной рукой, зажатой в кулак, изо всех сил, от всей души, засадил в окровавленное рыло, и Аякс без единого звука рухнул навзничь, захрипел, в глазах на миг помутилось от силы удара. Когда он проморгался и вновь увидел своего противника, тот уже стоял над ним, расставив ноги по обе стороны от его бедер, и обеими руками держал меч, направленный в пах тролля под небольшим углом.
– Зря ты сказал, что собираешься трахать мою невесту. – Произнес Гэбриэл хрипло. И Аякс заорал, дико, страшно, за секунду до того, как Виндсвааль вонзился в низ его живота, разрубая таз и позвоночник и втыкаясь в землю. Гэбриэл, навалившись на рукоять меча, смотрел, как корчится самый страшный его враг, слушал его рев, видел его кровь, чувствовал запах этой крови, и испытывал такое торжество, такое удовлетворение и такую дикую, злую радость, какой не знал пока еще никогда. Даже расправа над Доктором не дала ему такого безупречного торжества. Глаза его горели красными огонечками, зубы оскалились в волчьей усмешке – он и сам выглядел жутко в эти секунды. Вожак, большой светло-серый волк, присел на задние лапы, задрал морду и завыл; Гэбриэл понял его – без слов, так, словно и в самом деле был с ним одной крови. Сказал, глядя в красные выпученные глазки поверженного врага:
– Я отрублю твою башку и лапы, и выставлю в Гранствилле на всеобщее обозрение. А потом наш мастер-таксидермист сделает чучело по моим словам. Думаю, из свиной кожи. Ливер же твой и тушку дарю своим друзьям – если не побрезгуют. Прощай… у»»ще.
Сложил отрубленные конечности в импровизированный мешок, сделанный из собственной дорогой туники, присел подле Иво:
– Жив, блондинчик?
– Кажется. – Слабым голосом ответил Иво. – Посмотри… Мне кажется, он… живот мне распорол…
– Ничего он тебе не распорол. Хозяйство только, кажись, отрезал… – Гэбриэл фыркнул, заметив ужас в глазах своего оруженосца. – Да ладно, шучу я, шучу, цела твоя прелесть. А жаль… Да ладно! Порезы глубокие, но опасности нет никакой, только шкуру попортил. Будет, чем форсить перед девками. Зашить нужно… Вот сейчас не мешало бы появиться эльфам.
За его спиной рычали, терзая тело рыжего тролля, волки, добираясь до внутренностей. Иво поморщился, стараясь не смотреть в ту сторону и поражаясь хладнокровию своего господина и друга.
– Прости, Гэйб… Я опять тебя подвел…
– Ни фига ты не подвел. Точно в сердце ему стрелу зарядил, красавчик. Кто ж знал, что он бронявый такой?..
Эльфы все-таки появились, не успел Гэбриэл донести своего оруженосца до ближайшей поляны. Он передал им Иво с просьбой подлечить его, не смотря на протесты последнего.
– Эльфы тебя мигом на ноги поставят. – Пообещал ему. – Вам будет, чем заняться, элодисские девчонки в твоем вкусе и скучать тебе не дадут.
– Но ты же отправляешься на север, воевать! – В отчаяньи воскликнул Иво.
– Вот и поправляйся скорее. Ничего страшного: останешься на хозяйстве, за Алисой, за Марией, за дочкой моей присмотришь. Парень ты отчаянный и храбрый, стрелять из лука научился.
– Ты издеваешься?!
– Нет. Я серьезно. Самого страшного врага мы с тобой замочили, осталось всего-то ничего: Драйвер, Барр, Сулстады, и так, сотня-другая помельче. Ты с ними, если что, одной левой разделаешься. – Гэбриэл мягко усмехнулся, глядя на Иво так, что все обиды, накопившиеся в душе его верного оруженосца за последнее время, скончались мгновенно. Теперь Иво помнил только, как ринулся ему на помощь Гэбриэл на поляне, и как посмотрел и улыбнулся вот сейчас, опровергая насмешливость тона и легкомыслие слов. А потом Гэбриэл обнял его, осторожно, стараясь не повредить. Прошептал:
– Я сам не рад, что ты останешься. Но с другой стороны, хорошо, что Алиса останется под твоей защитой. Я раз ее уже доверил тебе, и не разочаровался.
– Я не настолько хороший боец, Гэйб. – С сожалением признался Иво, и Гэбриэл взлохматил его волосы:
– Бойцов вокруг нее и так теперь до хрена. А друзей – мало. И ты среди ее теперешних друзей будешь самым верным. Понимаешь меня?
– Понимаю. – Иво сморгнул слезы, сжал протянутую руку. – Можешь положиться на меня, Гэйб. Клянусь, что пока я жив, Алисе ничто не угрожает.
– Ну, – пожал плечами Гэбриэл, – тут остается еще кто-то, кто мне почти так же, как Алиса, дорог. Один красавчик-Фанна, к примеру. Ты о нем тоже, того, позаботься, понял? Чтобы я вернулся, и нашел его в добром здравии.
Герцог Элодисский все-таки встретил Дрэда – уже в Гранствилле. И пригласил не в замок, а в городскую ратушу. Спросил, не устал ли посол-инквизитор с дороги, не желает ли, еще до аудиенции, привести себя в порядок и перекусить? К его услугам лучшая гостиница города. Это Дрэда почти взбесило. Так ли встречают такого, как он?! Формально, опять-таки, Гарет был абсолютно в своем праве, но своим поведением только подтверждал мнение Дрэда о нем, как о глупце. Так нарываться, ссорясь с послом Ватикана! Что у него есть, у мальчишки, кроме титула, который и так уже почти ему не принадлежит?! Дрэд справедливо ожидал, что Хлоринг попытается задобрить его и переманить на свою сторону, и даже раздумывал, какую сумму потребовать за свою поддержку, которую собирался прекратить в подходящий момент. Но у дурачка даже на это ума не хватает! Глупец и наглец… Нужно приземлить и проучить его, теперь Дрэд был уверен, что это будет легко.
– Я не вижу графа Валенского. – Заметил он, входя в зал для приемов. Герцог уселся в свое кресло, и Дрэд как бы невзначай огляделся по сторонам, останавливая взгляд на удобных креслах-карлах, покрытых шкурами. – В мои годы путешествия даются нелегко, да, да…
Гарет сделал вид, что намека не понял, и сесть Дрэду не предложил. По этикету, тот обязан был стоять в присутствии особы королевской крови. Опять-таки, глупость или наглость? Или и то, и другое?
– Зачем вам мой брат?
– Просто слышал, что вы неразлучны… И что он убил
