«Началось. С утра, спозаранку, доказывай, что ты не верблюд. И ведь умнейшие люди, уже не мальчики, легендарные в будущем личности, о Богуне даже ненавидевший русских Сенкевич отзывался уважительно, Сирко самый знаменитый в истории характерник, а туда же…»
— Ребята, вы садитесь вон на лавочку, за стол, джуры нам чего-нибудь поесть вынесут, а мне, для сохранения шаровар сухими, в сральню зайти надо. Выйду, поговорим. Сев напротив гостей, Аркадий начал беседу с примера.
— Вот дерётесь с лютым врагом, и вдруг какой-то малолетка забегает на соседний двор и валит там на землю соседскую девку, задирает ей юбку. Вы как, драку прекратите, к врагу спиной повернётесь и побежите её невинность спасать?
Хлопцы растерянно переглянулись. Они прекрасно поняли, к чему ведёт их собеседник.
— Так не обязательно же кидаться на татар скопом, можно выслать один табор. Или, хотя бы две-три тысячи конников. Ведь люди же там гибнут! Наши люди.
— Ага, хорошо придумано. Остаётся уговорить татар дать бой.
Оба Ивана несколько сникли. Они прекрасно знали, что в набегах татары всячески избегали столкновений с войсками, иногда даже бросая награбленное. Жизнь дороже хабара, награбить всегда снова можно. Да и, по большому счёту, не так уж волновала судьба хлопов с Левобережья шляхтичей с Правобережья. Отличиться в бою им хотелось, прославиться подвигами. Ну и, куда ж казаку без этого, прибарахлиться за счёт отбитой у татар добычи. В конце концов, удалось Аркадию уговорить гостей не поднимать бучу. Пришлось тихонечко рассказать об ожидаемых в Турции событиях, пообещать, что в Стамбуле и для подвигов и для добычи, обстановка будет куда благоприятней. А с татарами в любом случае разбираться ещё придётся, тогда и этот набег им можно будет припомнить. Перспектива большого похода на Стамбул новоиспечённых полковников вдохновила, ушли со двора они в вполне мирном настроении.
Наскоро перекусив во время беседы, Аркадий сварил наконец себе кофе, облился холодной водой из колодца, на интенсивную зарядку и купание в Доне сегодня времени не было. Выпив ароматный напиток почувствовал себя почти человеком и пошёл к Хмельницкому. Главные трудности предвиделись не с Сирко и Богуном, а с Кривоносом и Гуней. Их было неплохо обработать с двух сторон.
Как день начался, так он и продолжился. Сначала убеждали, с куда большим трудом, имевших на данный момент немалый авторитет Кривоноса и Гуню в доме Трясилы, уступленным старым атаманом своему преемнику на время пребывания Богдана в Азове. Потом у Петрова-старшего успокаивали остальных атаманов. Всех задело то, что важнейшие вещи были затеяны без ведома большей части старшины. Москаль-чародей отбрехивался тем, что если тайну знают многие, то её знает и враг. Напомнил о побеге Остряницы, пусть не к врагу, московский государь друг казакам, но всё же. Атаманов такое объяснение не удовлетворяло, но тут Аркадию повезло в очередной раз.
Прервав громкую свару атаманов, в зале появилась неожиданная парочка. Влекомый дюжим казаком паренёк в добротной одежде и с бледным, окровавленным лицом. Казак тащил его за шиворот, держа почти на весу, так что влекомый скорее перебирал в воздухе ногами, чем шёл.
Аркадий сразу узнал казака из васюринского куреня, хоть и не помнил его имени. Сегодня утром, на всякий случай, попаданец договорился с Петровым, что после начала совета сотник васюринского куреня с несколькими казаками осмотрит прилегающие к залу совета помещения. Главный в Азове человек тогда удивился:
— Почему это в моём доме и ребята из васюринского куреня? У меня и своих надёжных, многократно проверенных хватает.
— Не сомневаюсь в этом, — ответил тогда попаданец, — но кто-то один из них может быть подкупленным. А васюринцы будут здесь неожиданно и для себя самих, их точно никто не додумается подкупать заранее.
Подумав над этими словами, Петров, к удивлению Аркадия, легко согласился. Попаданец ожидал спора или категорического отказа. И вот, случайная идея дала результат. Судя по всему, шпион был пойман на месте преступления. О чём вошедший за этой парочкой сотник …(имя уточнить) и рассказал. Подслушивавшегося легко опознали. Это был один из джур Гуни Владислав Ловмянский, православный шляхтич с Винничины, из мелкопоместных, ни в чём подозрительном ранее не замеченный.
Гуня таким поворотом дела был явно ошарашен, подозревать его не стали, вслух по крайней мере, даже недоброжелатели. Попытка добиться от юнца, зачем он подслушивал совет атаманов результата не дала. Тот замкнулся, стиснул разбитые в кровь губы, на вопросы и подзатыльники реагировал только злобными взглядами исподлобья. Ну не устраивать же на совете атаманов пыточную? Все дружно решили отложить его допрос на вечер, продолжив разговор о более важных делах. Мальчишку заперли в комнатёнке без окон, приставив к двери часового.
Выявление шпиона здорово охладило страсти на совете. Благодаря чему удалось спокойно обсудить все проблемы скорого похода на Стамбул. Чтоб не терять время зря, решено было срочно, сегодня же послать галеру в Пицунду, к союзникам-шапсугам, предварительно согласившимся участвовать в набеге на турецкие города Малой Азии.
Весьма довольные итогами совета, сразу по его завершении, Москаль-чародей, Свитка и Петров-старший пошли поспрошать шпиона. Но здесь их ждало жестокое разочарование. Они обнаружили его мёртвым. Тщательный осмотр тела не выявил никаких ран или следов насильственной смерти. Оказались бессильны определить её причины и характерники. О химико-бактериологическом исследовании трупа и мечтать не приходилось. Оставалось свалить всё на интриги иезуитов, благо за ними и реальных чёрных дел числилось немало.
Так что к своему дому Аркадий приближался с несколько подпорченным настроением. Выявление шпиона, к тому же приближённого к одному из атаманов, следовательно имевшему большие возможности для сбора информации и его странная смерть, оставили неприятный осадок на радости удачного объяснения с атаманами. Оставалось утешаться, что жизнь — как зебра, белые полосы сменяются чёрными, а в конце, по любому будет…
Нельзя сказать, что он обрадовался, увидев в своём дворе кучу лиц безусловно кавказского происхождения. Однако весть, что это прибыли посланцы кабардинского князя с выкупом за пленниц, в очередной раз существенно изменила его настроение за этот сумасшедший день. Он приветливо поздоровался с дворянами, в том, что «гости» — благородные люди легко было определить по их боевому облачению и повадкам.
После не китайских, слава богу, но кавказских, что ненамного лучше, церемоний, старший из посланцев, тлекотлеш, то есть дворянин первой категории Шад Аваров, торжественно произнёс:
— За трёх своих женщин князь Ахмед Чегенукхо предлагает шестьдесят шесть молодых кабардинских кобылиц самых чистых кровей! Мы не решились загонять их в город. Сейчас они находятся сейчас у ворот города.
Выкуп был царский. Кабардинские кони высоко ценились и, соответственно, дорого стоили. Аркадий вспомнил, что его джура надеялся получить за пленниц менее двадцати кобылиц. Сделав морду кирпичом, привычное дело для служившего в армии, он степенно поблагодарил посла, выразил удовлетворённость щедростью князя и спросил, не хотят ли его гости разделить с ним его скромный ужин. «Гости» не хотели, а желали побыстрее покинуть стены города с уже бывшими пленницами.
«Вольному — воля, а баба с возу… Однако хорошо я тогда придумал, сыграть на гоноре князька. Теперь, можно сказать, сам стал выгодным женихом, материально обеспеченным, не старым, уважаемым… Остаётся найти ценительницу этих достоинств. Со свободными женщинами на Дону пока проблема, вот и из Малороссии добираются почти сплошь мужчины».
Джуры предусмотрительно оседлали его Гада, и он, держась в седле далеко не так эффектно, но вполне прочно, проводил горцев за ворота. Там принял выкуп, выразил своё восхищение статями кобылиц и распрощался с кабардинцами. Тут же перепоручил сопровождавшим его для понту джурам отогнать новых лошадок к старым, к месту их выпаса.
Проводил взглядом лошадок — действительно, очень красивые создания — дал кулаком по голове Гаду, жаждавшему немедленно познакомиться с кобылами поближе. Знакомство такое в планах Аркадия присутствовало, но позже. Пока Гаду предстояло потерпеть.
«Кстати, столько кобыл для одного жеребца — перебор. Сдохнет перетрудившись увеличивая поголовье. Придётся закупать ещё одного кабардинского жеребца, или двух-трёх, надо будет опытных лошадников расспросить».
Уже собираясь поворачивать обратно, заметил идущий с большой скоростью вверх по реке струг. Решил подождать, корабль, видимо вёз какую-то важную весть, иначе казаки не стали бы корячиться, так выкладываясь. Одно известие попаданец ждал давно, с огромной надеждой, поэтому невольно разволновался, как юнец, ждущий свою любимую. Корабль шёл быстро, времени до его прибытия прошло немного, но Аркадий испереживался. Наконец судёнышко выскочило носом на берег, с него ловко спустился хорошо известный попаданцу пластун Иван Бульк и, увидев всадника подбежал к нему.
