В дверь вошли Марта с Милой, а за ними Аркадий с уже знакомым им по дорожному происшествию мужчиной. Со слов Надежды, горе-филологом. Тоненькие ножки и ручки его, казалось, еле-еле несли массивный пиджак, в котором тело, как заблудившийся путник, потерянно блуждало без компаса.
– Пиджак со спичками, – улыбнулась Настя.
– Ой, – всколыхнулась за столом Лялька, увидев в полный рост мужчину, и её голос прозвучал на весь обеденный зал, – худенький какой…
– Он не худой! Он поджарый! Иди ко мне, мой любимый. Подобрали тебя добрые люди. Сейчас мы тебя покормим… – из внутреннего помещения выплыла Надежда и взяла за руку свою законную половину. Она была выше на полголовы и в несколько размеров обгоняла его тинейджеровский объем. Супруги нежно растаяли в губах друг друга, словно не было час назад дорожной перепалки. Дверь в подсобку за ними быстро закрылась.
– И как вам эта парочка? – Марта улыбалась в предчувствии хорошего обеда. – Нам этот «любимый» говорил, что пироги с рыбой здесь фирменное блюдо.
– Без рыбы есть не стану, и без калача не поем, – поддержал её своими присказками Аркадий.
– Значит, вы мужа довезли, а мы – его жену? – Лялька передала меню Милане. – Его благоверная хвалила нам местную кухню.
– Да. Забавная семейка, вот так и не знаешь, какой твой суженный, – Настя взглянула на родителей. Улыбнулась, глядя на их счастливые лица и вынесла свое решение. – Нет. Мне вот эта парочка более гармоничной кажется.
– Ищи, девочка, суженого, ищи! Смотри не пропусти только, – Лялька уже выпила бокал воды и посмотрела в сторону парня в кожаной куртке. Тот быстро расплатился и закрывал за собой двери кафе.
Из подсобки направлялись попутчики вместе с семенящей дородной поварихой – точной копией Надежды, только лет на двадцать старше. «Любимый» шествовал посередине и, улыбаясь, нес на подносе большущий пирог.
– Угощайтесь, гости дорогие! Это вам от нас с мамочкой!
– Спасибо! – Лялька, как самая расторопная, взяла пирог в руки, и чуть не уронила. Чего только на нем не было! Фантазии повара можно было позавидовать. Маленькие фигурки из теста напоминали животных, предающихся любви в разных экспозициях.
– Ой, Марта, пирог, кажется, оформлен в сфере твоих научных интересов…
– Ох! Какая Зоокамасутра! – Марта с умилением рассматривала шедевр кулинарии. – Вот как может быть выражено сексуальное влечение в зрелом возрасте!
Аркадий, Мила и Марта дружно рассмеялись, вспомнив научные споры в машине. Настя и Лялька переглянулись, и одновременно покрутили пальцем у виска.
Глава 30. Взгляд
Осенью жизнь замирает на «Высоком берегу». Не сезон…
Тяжёлые волны свинцовым металлом бьются о пустые причалы. Редкий отдыхающий показывается на побережье, чтобы покормить стаю лебедей, набирающих силы перед отлётом в жаркие страны. Местные жители по своим домам, детвора в школе.
В кафе при отеле пусто целыми днями. Иногда, в пятницу вечером собираются старые друзья. Да и эти редкие встречи приурочиваются в такое время к каким-то знаменательным конкретным событиям: дням рождения, юбилеям, или ещё чему-нибудь. Сегодня оживлённо планировалось подобное мероприятие. Не только приезд, но и возвращение домой Никиты, младшего Ветхого.
Парень несколько лет учился в Европе после того, как окончил среднюю школу. По итогам аттестата балл имел средний, на золотую медаль не претендовал. А мозги имел хорошие. Победам на физико-математических олимпиадах, спортивными достижениям сына отец очень гордился. Он не мог дать ему полной семьи, но для хорошего образования делал всё. К его большому счастью, Никита не захотел долго оставаться за границей. После окончания университета в Париже, проработал там несколько лет, но его всегда безудержно тянуло на родину. Когда он прислал телеграмму отцу о возвращении домой, все восприняли это известие, как естественный ход событий. Хочет жить и работать дома!? Отлично! Будет с кем поговорить, обсудить и передать в итоге свой опыт, и своё дело.
Местный бомонд давно сидел на своих местах за столиками кафе и потихоньку потягивал любимые напитки. Прошел слух, что помимо возвращения Никиты, которого здесь все хорошо знали и любили, должна состояться ещё какая-то официальная церемония. Какая? Никто точно не ведал. Все, по привычке, которую за многие годы общения им привил Кот, ждали праздника и сюрприза…
– Всё про работу, да про работу. А нежненького…?
– Зефира хочешь? Будет сладко-сладко…
– Гена, эти детские шутки тебе совсем не идут. – Ирина с Таней сидели за столиком с Твиксами и коротали время до праздничного действия. Иногда общались с увлеченным своими сонетами Эдвардом. Тот по обыкновению писал чернильной ручкой, иногда обменивался репликами с окружающими. Адик потягивал меха аккордеона и в такт осени грустил.
– Пойдём со мной, красотка, погуляем… – Виталик взял за руку официантку пробегавшую мимо. Та кокетливо улыбнулась и, ловко выскользнув, понесла поднос дальше.
– Ты побереги себя для нас. Последняя строка из писем музы Дали – не твоя! – встрял Эд, закуривая очередную сигарету.
– В новолунье и в полной луне лаской сладкой приду я к тебе, страстно, нежно растаю в весне, – Виталик активно переключился на Таню.
– Только осень, дружок, на дворе.
Он уже был немного в разогретом состоянии. Женщина нервно отвернулась от назойливости собеседника к подруге, и юного поэта потянуло к Эду.
– Полккковник…
– Я, брат, капитан первого ранга в запасе. Вру, уже в отставке. Пытаешься писать сам, или меня пародируешь? Дохлый номер! Лучше послушай вот это: «Веют древними поверьями её упругие шелка, и шляпа с траурными перьями, и в кольцах узкая рука»…
– Да… Так не смогу.
– И про улицу, фонарь, аптеку, тоже, увы.
– Про улицу – легко, а про фонарь и про аптеку, вообще без проблем.
– Это же Блок, строитель! – Эд глубоко затянулся. – Смотри сюда: «Капли икры на алых губах»…
– …Ах… Очень красиво про капли – продолжайте, – Татьяна повернулась к Эдварду. – Икра – красная или черная?
– Заморская! – расстроенный её репликой с вопросом, поэт стряхнул пепел мимо пепельницы.
– А это? – не унимался Виталий, – «Ляжем валетиком: куни с минетиком, как в менуэтике встретим приветиком!»
– Кошмар! Тебе, брат, куплеты читать, а не стихи писать! А ещё лучше строить. Это у тебя здорово получается.
Зазвенел мобильный телефон Эдварда. Взоры всех невольно обратились к нему, а он только молчал и кивал в трубку.
