еще не остывший мотор послушно ожил, выбросив из выхлопной трубы облако сизого дыма.
Пожилой напарник голубоглазого, блеснув стеклами очков, повернул к нему худое бритое лицо с глубокими вертикальными складками, что тянулись от крыльев носа вниз, к подбородку.
– Готовься, Доктор, – ответил на его немой вопрос голубоглазый водитель, – клиент выходит.
Доктор молча наклонился вперед и стал, тихонько позвякивая железом, копаться в стоящей на полу между ног сумке. До того как его подобрал Змей, Доктор действительно имел прямое отношение к медицине, хотя работал, конечно же, не врачом, а всего-навсего фельдшером на «скорой помощи». Его призванием было помогать людям, и он им помогал – в том числе безнадежным больным и их родственникам, которые устали наблюдать затянувшиеся предсмертные мучения своих близких. За определенное вознаграждение он делал укол, и отмучившийся бедолага засыпал навеки с блаженной улыбкой на устах.
Случалось, и не раз, что клиентами Доктора становились люди, не просто далекие от смертного одра, а просто-напросто здоровые, как племенные быки. За таких Доктор, естественно, брал дороже, и все было хорошо, пока его не замели. Случилось это, когда один его заказчик сгоряча, не успев остыть после бурной семейной сцены, пригласил Доктора к жене, а потом передумал, усовестился и отменил заказ. Так вот, отменив заказ, этот пентюх не придумал ничего умнее, как потребовать назад задаток, а когда Доктор попытался его вразумить, взял и обратился в милицию.
Неизвестно, каким путем обо всем этом узнал Змей и что заставило его принять в судьбе преступного фельдшера живейшее участие. Как бы то ни было, Доктор бесследно исчез из своей квартиры за полчаса до того, как туда вломилась группа захвата. Он снова объявился в Москве через полгода – естественно, под другой фамилией, с другой биографией и с обновленным лицом. С тех пор он работал на Змея – не на департамент, в котором служил Змей, а на самого Змея, лично. Доктор умел не только делать уколы; очень скоро выяснилось, что это настоящий талант, одинаково виртуозно и хладнокровно управляющийся как с одноразовым шприцем, так и с противотанковым гранатометом. Анатомию и физиологию человека он знал превосходно, страх ему был неведом, угрызений совести он никогда не испытывал, а ценность человеческой жизни для него равнялась нулю. Доктор был прирожденным киллером, и именно в этом качестве Змей использовал его чаще всего.
Сегодня дело им предстояло плевое: проехать на малой скорости сто метров, шлепнуть торчащего на бровке тротуара клиента и без лишней суеты сделать ноги. Точно такая же, как у них, только гораздо более потрепанная красная «девятка» уже ждала неподалеку. После дела планировалось переставить на нее номера, бросить в салон оружие и разойтись. Голубоглазый должен был ехать на машине – с настоящими номерами, документами и без оружия это было совершенно безопасно, – а Доктор намеревался покинуть зону будущего оцепления своим ходом. Все эти предосторожности вовсе не казались излишними, уж очень неподходящее для таких дел было место: шлепнуть человека надо было прямо напротив парадного подъезда ГРУ. Конечно, лучше было бы немного подождать, выбрать другое время и место. Но клиент, по словам Змея, был не из тех, с кем можно затевать какие-то игры: потеряешь такого из вида – уже не найдешь, пока не станет поздно. И еще неизвестно, кто кого раньше отыщет, ты его или он тебя, если не спустить курок вовремя, пока этот тип у тебя на мушке…
Напарники хорошо знали, что Змей слов на ветер не бросает и, если говорит, что клиента надо валить срочно, не считаясь с риском, – значит, так оно и есть. Когда Доктор разогнулся, под носом у него красовались густые черные усы, а на голове – огромная, как аэродром, низко надвинутая кепка. Камер слежения вокруг было понатыкано видимо-невидимо, но теперь на пленке должна была запечатлеться та еще картинка – не человек, а газетная карикатура на лицо кавказской национальности. Пока копался в сумке, Доктор успел натянуть перчатки, и теперь его облитые черной кожей пятерни с привычной небрежностью виртуоза сжимали «Калашников» с глушителем.
Голубоглазый напарник Доктора, которого все окружающие с легкой руки Змея называли Бякой, шевеля губами, вел обратный отсчет. Прошептав: «Ноль», он выжал сцепление, передвинул рычаг переключения скоростей и осторожно отчалил от тротуара. Скорость была слишком маленькой для такого оживленного места, и, наслушавшись раздраженных гудков, водитель включил аварийную сигнализацию. Красная «девятка» медленно ползла вдоль края проезжей части, моргая оранжевыми огнями, как установленная не слишком богатым домоуправлением новогодняя елка. Доктор следил за выходом из интересующего его здания; Бяка тоже косил туда одним глазом, стараясь соразмерить скорость движения с оставшимся в их распоряжении временем. Вообще-то, охрана в здании была предупреждена и четко проинструктирована: с клиентом в длинные разговоры не вступать и без нужды его нигде не задерживать. Но вот если у него, скажем, не вовремя развяжется шнурок или, скажем, в сортир ему вдруг захочется, тогда придется торчать тут, на виду у всех, дожидаясь его, а потом терять драгоценные мгновения на то, чтобы заставить этот дряхлый отечественный рыдван сдвинуться с места…
Огромная, в два человеческих роста, украшенная затейливой резьбой с пятиконечными звездами, дубовыми листьями и прочими героическими причиндалами дверь распахнулась, выпустив на волю человека в мешковатой, явно с чужого плеча, полевой форме, без головного убора и, несмотря на пасмурную погоду, в темных солнцезащитных очках. Даже издали было хорошо видно, что вся левая щека почернела и распухла. Досталось ему здорово – до сих пор, наверное, болело. Подумав об этом, голубоглазый покосился на Доктора. Киллер с лязгом передернул автоматный затвор – он, как обычно, готов был прийти ближнему на помощь, раз и навсегда избавив его от страданий.
Бяка включил вторую передачу и слегка поприжал педаль акселератора, чтобы успеть поравняться с клиентом в тот самый миг, как он дойдет до бровки тротуара с целью сесть в машину, которую ему пообещали там, в здании. Все шло по плану, проблем не предвиделось. Клиент, разумеется, устал, как собака, вдоволь насиделся на нарах и теперь мечтал только об одном: поскорее добраться домой, принять ванну, опрокинуть стакан водки и завалиться спать. Он вернулся с опасного задания, все его трудности остались позади; в такой ситуации даже самый крутой профессионал поневоле расслабляется и теряет энную часть своего хваленого профессионализма.
Голубоглазый выключил аварийную сигнализацию и еще немного увеличил скорость, доведя ее аж до тридцати километров в час. Клиент целенаправленно шел прямиком к проезжей части,
