призваны судьбою к подобному состязанию, и перед ними лежат теперь подобные же победные награды. Им предстоит или победить, или умереть, или живыми попасть в руки врагов, но при этом победными наградами будут служить для них не лошади и плащи, но обладание богатствами римлян и величайшее блаженство, какое только мыслимо для людей. Если они и падут в битве, сражаясь до последнего издыхания за лучшие свои стремления, то кончать жизнь как подобает храбрым бойцам без всяких страданий; напротив, если в случае поражения они из жажды к жизни предпочтут бежать или каким-нибудь иным способом сохранить себе жизнь, на долю их выпадут всякие беды и страдания. Ибо, говорил он, нет между ними такого безумца или глупца, который мог бы льстить себя надеждою возвратиться на родину бегством, если только они вспомнят длину пути, пройденного от родных мест, множество отделяющих их неприятелей, если они помнят величину рек, через которые переправлялись. О том, чтобы жить после поражения, они не должны и думать. Если таковы будут намерения их и промыслы, за ними, наверное, последуют и победа, и спасение.
Речь Ганнибала и приведенный им пример были встречены толпою сочувственно; она восприняла то чувство решимости, которое Ганнибал старался пробудить.
Теми же днями Публий, перешедший уже реку Пад и решившийся переправиться дальше через Тицин, приказал положить мост через эту реку, а остальное войско созвал и обратился к нему с речью. Большая часть ее посвящена была прославлению отечества и подвигов предков. «Решимость карфагенян идти на римлян должно считать необычайною наглостью, так как много раз они терпели поражение от римлян, заплатили большую дань и уже столько времени были чуть не рабами их. Мы знаем по опыту, что и стоящий против нас неприятель не дерзает глядеть нам прямо в лицо, чего следует нам ждать от будущего? Разве вы не знаете, что карфагенская конница не вышла с честью из столкновения с нашей у реки Родана; что с большими потерями она бежала позорно до самой стоянки? Вождь их вместе со всем своим войском при известии о прибытии наших воинов перешел в отступление, походившее на бегство, и из страха, вопреки собственному решению направился через Альпы». «И теперь, — говорил Публий, — Ганнибал явился к нам, потеряв большую часть своего войска; а уцелевшие воины вследствие перенесенных лишений обессилены и не пригодны к битве. Точно так же потерял он и большую часть лошадей, да и оставшиеся ни к чему не годны после столь длинной и трудной дороги». Этою речью Публий старался внушить римлянам, что им стоит только показаться перед неприятелем. Доверие, каким пользовался военачальник, а также правда слов его воодушевили всех воинов.
Битва при Тицине
На следующий день оба полководца двинулись вперед вдоль реки со стороны Альп, причем римляне имели реку с левой стороны, а карфагеняне с правой. На другой день полководцы узнали, что находятся близко друг к другу, а потому расположились лагерями и не шли дальше. На третий день оба, во главе своей конницы каждый, двинулись дальше по равнине с целью узнать силы противника, причем Публий взял, кроме конницы, и метателей дротиков из пехоты. Лишь только они сблизились и завидели поднимающуюся пыль, тотчас стали строиться в боевой порядок. Публий поставил впереди копьеметателей и вместе с ними галльских конных воинов, остальных выстроил в линию и медленно пошел вперед. Ганнибал поставил всю тяжелую часть конницы прямо против неприятеля и пошел навстречу ему; нумидийскую конницу он поместил на обоих флангах с целью охватить неприятеля кольцом. Первая стычка кончилась тем, что метатели дротиков, едва успели выпустить по одному дротику, быстро подались назад и бежали между отрядов стоявшей за ними конницы: стремительное нападение навело ужас на римлян, и они страшились, как бы не быть растоптанными несущимися на них лошадьми. Тогда сразились войска главной линии, и долгое время это было вместе и конное, и пешее сражение, так как в самой схватке многие конные воины спешились. Но когда нумидийцы окружили римлян и ударили на них с тыла, пешие метатели дротиков, вначале уклонившиеся было от стычки с конницей, были теперь растоптаны массою напавших на них всадников. Тогда те римляне, которые сначала сражались с карфагенянами во фронте, потерявшие много своих и еще большие потери причинившие карфагенянам, обратились в бегство под натиском нумидийцев с тыла; большинство их рассеялось в разные стороны, а некоторая часть столпилась около полководца.
После этого Публий снялся со стоянки и через равнины направился к мосту на Паде, стараясь заблаговременно переправить по нем свои легионы. Соображая, что местность открытая, а неприятельская конница превосходит его собственную, страдая сам от раны, Публий решил, что необходимо поставить войска в безопасном месте. С другой стороны, Ганнибал некоторое время выжидал, что римляне отважатся на битву с пехотой; но заметив, что неприятель покинул лагерь, он последовал за ним до первой реки[18] и положенного через нее моста. Большую часть бревен Ганнибал нашел уже снятыми, но поставленный для охраны моста отряд он настиг и овладел им; в отряде было около шестисот человек. Так как остальное войско по слухам прошло уже далеко вперед, то Ганнибал переменил путь и вдоль реки направился в противоположную сторону, желая подойти к Паду в таком месте, где можно было бы легко перекинуть мост. На другой день он остановился и, устроив переправу из речных лодок, приказал Гасдрубалу переправлять войско на другой берег; сам он переправился тотчас и принял послов, которые явились из соседних местностей. Дело в том, что, лишь только одержана была победа, все окрестные кельты согласно первоначальному плану спешили предложить карфагенянам свою дружбу, снабдить их припасами и принять участие в походе. Ганнибал ласково принял явившихся послов, а переправив войска через реку, пошел вдоль нее по течению, чтобы поскорее встретиться с неприятелем. Между тем Публий переправился через Пад, разбил лагерь подле города Плацентии, римской колонии, где занялся лечением себя и прочих раненых и пребывал в бездействии, полагая, что войску не угрожает здесь никакая опасность. На другой день после переправы Ганнибал близко подошел к неприятелю, а на третий выстроил свое войско на виду у него в боевой порядок. Так как никто не выходил против него, то Ганнибал расположился там лагерем на расстоянии стадий
