расцвёл цветок из пяти загнутых клыков.
— Мамочки, — пролепетал раненый панк.
Тон вскинул пистолет-пулемёт и прицелился.
— Не стреляй! — закричал княжич, — у меня пена кончилась!
— Ты издеваешься⁈ — в голосе Тона звучали нотки истерики. Голос дрожал. — И чё делать⁈ Любоваца⁈
— Нет! — пойдём за мной.
Княжич осторожно проснулся в приоткрытую дверь в отсек и стал осторожно протискиваться вдоль самой стеночки, чтоб нежить не достала.
Казалось, кадавр окончательно сойдёт с ума, как герой поговорки «близок локоток, а не укусишь». Серые скрюченные пальцы с чёрными ногтями вспарывали воздух буквально в десяти сантиметрах от комбинезона наглого человека.
Тварь хаотично размахивала руками, но невесомость была против — ни вперёд, ни назад кадавр не сдвигался.
— К чёрту вас, кви́зы! Я бош не хочу на вас работать! — завопил раненый панк, когда космические пиявки, показавшиеся княжичу издали похожими на того самого громадного червя, найденного на отцовой станции, втянулись внутрь. По воздуховоду они передвигались очень быстро. Гибкая, пластиковая труба в нескольких местах вспучилась. Шум и скрежет очень быстро приблизились к мягким и вкусным людишкам.
Иван протиснулся сам и теперь напряжённо наблюдал, как его спутники жмутся к пластиковой стенке.
В открытом люке было видно, как воздуховод с треском вздулся пузырём и пошёл рваными полосами.
— Быстрее! — закричал княжич и вскинул руку. — Подчинись! Не ломайся!
Но чужая станция не хотела идти на уступку, лишь отдалась в голове чужим голодом.
— Я их не удержу!
— Мать твою! — выругался Тон. — Почему просто не пристрелить и того и другого?
— Тебе мало дырок в открытый космос? — проскрипел зубами княжич.
— И зачем мы тогда лезем вперёд?
— Там дальше по плану отсек, примыкающий к радиаторам терморегуляции. Они толстые. Пули точно не прошьют.
Тон застонал, брезгливо поморщился и сделал рывок мимо беснующегося кадавра.
А воздуховод лопнул под напором пиявок. Длинные и зубастые, они вытянулись вслед за людьми.
— Мама! — завопил отставший панк, ибо один из червей уцепился его за ботинок и потянул назад, к дырке в трубе, где явно собирались обглодать до костей.
Тон ухватил товарища за руку, рискуя сам попасть в смертоносные объятия нежити. Перетягивание каната в лице панка выиграл, вот только ботинок слетел с ноги, и панк, отлетев в противоположную сторону, попал в лапы кадавра. Тот схватил человека и вцепился зубами в плечо, словно собака.
— А-а-а! — закричал от боли Тон.
Иван сделал глубокий вдох, на полсекунды зажмурился, выдохнул и вскинул пистолет-пулемёт. Прицелился. Но мертвяк слишком сильно дёргался, и весьма сложно не попасть в спутника, или промазать и продырявить стеночку. Опять, куда ни кинь, всюду клин.
— Чёрт, — проронил Иван, отпустил пистолет-пулемёт в лёгкий дрейф и выхватил из ножен на бедре свой заветный гвоздь. Давно им не пользовался, но, видать, пришлось время. Оружие в зачехлённом виде было плотно прижато к телу и не мешало движению ни в комбезе, ни в тяжёлом бронескафе.
Железный стержень быстро вытянулся в острейший стилет.
Княжич ухватился за поручень, притянул себя к стене и сгруппировался, как пловец на тумбе, а потом прыгнул.
Нежить была увлечена боем с панком и не обратила внимания на опасность.
Иван со всей силы вогнал гвоздь в висок нежити, но та даже не повернула головы.
— Да сдохни же ты, падла! — заорал княжич и стал наносить удар за ударом, пробивая череп.
Был бы на месте жертвы человек, сразу бы обмяк, а по отсеку поплыли бы потоки крови. Но вместо этого воздух наполнили брызги жёлтого, как подсолнечное масло, антифриотика.
— Помогите! — вопил Тон, пытаясь высвободиться из хватки, но вырваться в невесомости у того, кто повис на спине — это неимоверно сложная задача. Попросту нет точки опоры.
Иван на секунду замер, соображая, что делать. Гвоздь быстро стал толстым стержнем, и парень ткнул его в зубы кадавра, уподобив удилам в лошадиной узде, и потянул на себя, уперевшись ногами в спину нежити.
Мертвяк клацал по металлу, а потом что-то хрустнуло. Это была челюсть. Всё же кадавр это переделанный труп, а не стальной робот, и предел прочности имел вполне человеческий.
Иван выдернул гвоздь из чёрной пасти. Даже сейчас кадавр не отвлёкся от попыток искусать Тона, хотя получалось лишь хрустеть сломанной челюстью.
Второй панк держал оружие на изготовке, но не стрелял. Точка лазерной указки его автомата дрожала на том месте, где только что были пиявки. А те убрались восвояси, и в шуме боя непонятно, где скребутся на этот раз.
Княжич громко и витиевато выругался, потому как не получалось остепенить неупокоенного. Слишком живуч. Неужели здесь новая версия старых знакомых?
Парень ещё раз дёрнул голову нежити и превратил гвоздь в обычный нож, которым стал полосовать запястья буйного мертвяка. И это подействовало — без сухожилий даже нежить не сможет держать хватку. Лишь пять минут лихорадочного боя, измазавшись в чёрной технической жидкости, удалось вырвать Тона из лап кадавра.
Панк тут же отлетел к стене, но тут же отскочил, как от горячей печки, и уставился на вентиляцию.
И вовремя.
Труба задребезжала, а решётка отлетела под яростным напором пиявок.
— Я домой хочу, на бетонку! — чуть ли не плача протянул раненый панк. Он вскинул оружие и выпустил очередь. Однорукий ещё не привык к бою в невесомости, и отдача стрельбы закрутила его вокруг оси как волчок. — Помогите! — заорал панк.
— Твою мать! — выругался княжич и прислушался к ощущениям, но нет, уши не закладывало, и глаза не начали болеть, значит, давление не падает — выстрелы не прошили станцию навылет.
При этом ни одна пуля в пиявок не попала.
Иван, будучи за спиной кадавра, сгруппировался, упёрся ногами нежити между лопаток и с силой выпрямился. Нежить, размахивая руками, полетела прямо к хищным червям.
Черные твари сразу же вцепились в кадавра зубами и принялись крутиться и дёргаться, вырывая из него куски отравленной плоти. Жёлтый атнифриотик брызнул в разные стороны, словно морковный сок из опрокинутого блендера. В помещении стоял противный хруст и чавканье. При этом сами пиявки не издавали ни звука.
— Что ты встал как в зоопарке⁈ — выкрикнул княжич и ткнул Тона в плечо. Панк вздрогнул и оторвал взгляд от жуткого пира. Иван указал пальцем на крутящегося в невесомости однорукого.
Тон быстро схватил товарища, но не рассчитал момент инерции, и его тоже развернуло. Теперь оба вращались, словно
