– Вас поняли. Дальность 50. Скорость 0,28. Работают сопла ДПО. Визуально приемный конус чистый. Очень хорошо видно… Дальность 20, скорость 0,2. Корабль ведет себя устойчиво. Идем на стыковку!
И в это время заканчивается зона связи. Как в известном анекдоте, «опять эта проклятая неопределенность!»
– Связь на следующем витке в 8 часов 56 минут.
Ох, как тянется время! Между сеансами связи даже некурящие выходят из здания на воздух, на перекур, снимающий нервное напряжение. Стянутся космический корабль с орбитальной станцией или опять останутся какие-нибудь миллиметры зазора? В зал уже набилось до сотни остро переживающих участников.
Каждый является не зрителем и болельщиком, а участником события, несущим частицу ответственности. Эта частица в общей цепи может оказаться роковой. Каждый из сотни ожидающих сейчас беспомощен. Никто не может ничем помочь. Только ожидание.
Тишину нарушает характерный фон «Зари». Не дожидаясь выхода на связь из космоса, Елисеев вызывает:
– «Янтари», я – «Заря», на связь!
Нет ответа. Вызов повторяется несколько раз.
– Есть телевидение! – раздается возглас Брацлавца. – Стыковка прошла! Картинка отличная.
– «Янтари», пятый раз вызываю. Почему молчите?
– «Заря», докладываем: стыковка прошла без колебаний, стягивание закончилось. Режим выполнен! Проверяем герметичность стыка. Выравниваем давление. Дальше работаем по программе. Открываем люк из спускаемого аппарата в бытовой отсек. Переходим в бытовой отсек. У нас все нормально.
Зал зашумел. Кто-то вздумал хлопнуть в ладоши, но его чуть не придушили.
– Не спеши, пока не перейдут в ДОС, а то сглазим.
– Докладывает группа анализа по стыковке. Все прошло по программе. Стягивание закрепили крюки корабля. Ответные крюки ДОСа не работали. Режим полностью закончен. Сейчас начался 796-й виток ДОСа, или 19-й виток корабля, третий суточный. По программе должно быть закончено выравнивание давлений, позволяющее открыть переходной люк. Переход в ДОС только с разрешения Земли.
– Внимание! Тише! Начинаем сеанс связи! – кричит Агаджанов. И тут же, не дожидаясь вызова Елисеева, раздается веселый голос Волкова:
– «Заря»! У нас все нормально. Мы сидим пока еще в спускаемом аппарате. Все давления в норме. Сравниваем по таблице. Замечаний у нас нет. Разрешите открыть переходной люк из спускаемого аппарата в бытовой отсек.
Елисеев оборачивается к нам. Трегуб ищет кого-то в толпе. Потом принимает решение сам и кивает головой.
– Открытие люка разрешаем!
– «Заря»! В 10.32.30 выдали команду открыть переходной люк. Погас транспарант «Закрыт». Если не откроется, ломиком поможем.
– «Янтари», все идет отлично. Вы молодцы. Не волнуйтесь. Работайте спокойно.
– «Заря»! Режим открытия выполнен. Но транспарант не горит. Видимо, не дотянули до концевика. Ждать не будем. «Янтарь-3» помахал рукой и «пошел» туда!
Опять пауза. Тишина. Мы чувствуем, что там, в космосе, сейчас первый человек вплывет в первый ДОС. Он в «Салюте»!
Волков не упустил случая поострить:
– Пролетаем 5-й этаж, все в порядке!
– «Янтари», внимание! У вас сейчас будет разговор с «первым», – это уже вмешалась Москва. Там тоже напряженно ждали и решили, не считаясь со сложностью обстановки, в самый напряженный момент перехода врубиться для связи экипажа с Брежневым.
– «Заря», подождите. «Третий» – в «Салюте». Не мешайте пока… «Заря», «третий» вернулся. В «Салюте» сильный запах. Надевает маску, пойдет опять.
Афанасьев ведет разговор с Москвой. Пытается отложить связь с «первым» на следующий виток.
Вмешивается Мишин:
– Хватит самодеятельности! Все разговоры и указания на «борт» – только через меня.
Теперь уже в состыкованном виде «Салют» – «Союз» уходят из зоны связи.
В 12 часов 2 минуты пошел четвертый суточный виток. За это время доложили в ЦК, что стыковка прошла нормально. Москве даже показали без передачи в эфир телевизионную картинку: у входа в ДОС экипаж читает доклад Центральному Комитету КПСС. Наконец космонавты оторвались от заранее заготовленной бумаги и доложили:
– На секунды в «Салют» заскочить можно. Как открыли люк, глянули, показалось, что конца этой станции нет. После нашей тесноты такие просторы!
– «Янтари», включите в «Салюте» регенераторы. Связь кончается. Ждем вас на следующем витке в «Салюте». Здесь сейчас все радуемся так же, как и вы. Поздравляем!
Тишина в зале сменяется невообразимым шумом. Мишин требует от медиков заключения о запахах. Какая опасность для космонавтов? Но что они могут сказать, не понюхав?
Правецкий рекомендует:
– Включите регенераторы! Принюхаются – и все будет нормально.
Нервничает Илья Лавров. Он ведет системы жизнедеятельности в ЦКБЭМ. Запах – это по его части. Он успокаивает.
– Василий Павлович! Не надо сейчас никаких указаний. Когда вы в новую квартиру входите, всегда незнакомый запах! А еще раскажу анекдот времен гражданской войны. Зимой с мороза в набитый до отказа мешочниками вагон втискивается интеллигент. Потянул воздух, качнулся и, зажав нос, выскочил обратно – дышать нечем! Следом входит рабочий: «Ну, мужики, каких газов напустили. Пойду искать другой вагон». Влез с мешком крестьянин, вдохнул: «Тяпло!» – и полез на верхнюю полку.
– Внимание, 13 часов 35 минут. Начинаем сеанс связи пятого суточного витка.
Раньше чем установилась связь по «Заре», мы впервые увидели четко на экране телевизора Волкова и Пацаева. Впервые космонавты в ДОСе. Они оживленно о чем-то переговаривались. Тут уж сдержаться невозможно. Грохнул гром аплодисментов.
– Они услышали нашу овацию!
В самом деле, оба посмотрели в камеру, на нас, и помахали руками.
– Подышали и принюхались, – прокомментировал Лавров. Свершилось! Есть настоящая пилотируемая орбитальная станция!
– «Янтари», я – «Заря»! Госкомиссия и ГОГУ вас от всей души поздравляют. Вы – первые земляне на долговременной орбитальной станции. Разрешаем пообедать, отдохнуть и завтра с утра пораньше начнем работу по программе.
Через час Госкомиссия не очень внимательно заслушала доклады медиков и службы анализа систем обеспечения жизнедеятельности. Никаких замечаний, требующих вмешательства «земли», не отмечалось.
После 3 часов дня зал управления опустел. Начали «гудеть» столовые, а затем и гостиницы. Ведомственные, корпоративные, служебные, фирменные барьеры были сметены праздничным настроением. Люди разбились на группы «по интересам». Наиболее активные отправились на пляж с масками и сетками для ловли крабов. Другие, добыв транспорт, отправились в Евпаторию. Но большинство к вечеру «полегло» – уснуло в своих номерах.
Я собрал компанию, чтобы удалиться в сторону моря на прогулку. Уговорил Рязанского, Богомолова, Мнацаканяна и Правецкого.
– Только условие, – потребовал я, – сегодня об «Игле» и «Контакте» никаких споров.
На выходе с территории городка встретили Бабакина. Он возглавлял команду «марсиан».
– У нас через час сеанс связи с «Марсом-3». Рязанский заколебался:
– Я, пожалуй, останусь. Хочу посмотреть, как пройдет связь с «Марсом».
– Что нового открыли по дороге к Марсу?
– Одно открытие уже можем зарегистрировать, – ответил Бабакин. – Еще во времена Королева было доказано, что для любого космического аппарата масса научной аппаратуры не должна превышать пяти килограммов. Это была «мировая» константа. Вроде скорости в 300 000 километров в секунду, которую не способно превысить ни одно материальное тело. И вот мы превысили массу науки почти вдвое. Поэтому баллистики уверяют, что в Марс не попадем.
– Приоритет по величине отступления от мировой константы массы за нами. Мы на ДОСе установили тяжелый инфракрасный телескоп почти в 100 килограммов, – ответил я.
– Так Бог вас наказал. Крышка телескопа не открылась. Не нарушайте заветы.
Красный диск солнца опустился в море. У горизонта слепящую бликами дорожку пересекал теплоход. Прозрачный воздух был напоен неповторимыми ароматами крымского побережья.
– Никакие регенераторы с ароматическими присадками не способны воспроизвести свежесть воздуха, который господь Бог сотворил для Крыма, – произнес я чью-то давно услышанную банальность.
– Да, пожалуй, и в будущих космических поселениях человечество не создаст модели Черноморского побережья, – согласился Правецкий.
– А знаете, – сказал Богомолов, – вот в такие редкие для нашего бытия часы мне очень жаль, что с нами нет Сергея Павловича. Представьте себе, что бы он чувствовал сейчас, находясь здесь, любуясь восхитительным закатом и сознавая, что орбитальная станция, о которой он мечтал, делает очередной виток, к Марсу летит автоматическая межпланетная станция, а новости обо всем этом передаются из Москвы на Дальний Восток через спутник связи «Молния». И все это было задумано и начиналось им. Никто, кроме него, не смел на меня кричать: «Наглый мальчишка!» Может быть, поэтому мне его так не хватает.
