Делисса.
— Куда уж ближе, — с раздражением бросила она, глядя снизу вверх, но точно не чувствуя себя уязвленной. Среди всего этого бардака, с растрепанными волосами, в помятом платье и с расцарапанной щекой, ведьма всё еще оставалась настоящей ведьмой. Гордой и несломленной. — Сочувствия моя судьба не вызывает сейчас, не трогала никого и тогда. Пока я вынуждена была терпеть приставания скользких прощелыг из высшего общества и слюнявые поцелуи стариков из знати, моя сестренка внезапно проявила свои таланты и стала лучшей выпускницей имперской Школы Ворожей. Ее заметили, ее оценили, и вскоре она стали блистать при императорском дворе. Как думаете, этот выверт судьбы оценил наш папенька?
— Сочувствую, — сухо заметила уже я, глядя только на ведьму, и не испытывая при этом ничего. Сопереживания к ней, хоть каких-то, у меня действительно не было! — И что потом?
— А я знаю? — ехидно ответила мне хозяйка особняка. — Мы виделись с ней раз или два. Я просила ей помочь, но теплых чувств между нами явно не осталось с ее уходом. Меня она знать не хотела, завела себе подружку, любовника какого-то, из придворных магов. А потом, струсив, сбежала, когда на империи напали твари Рунха. Нет, слухи ходили, что легендарная Кровавая Ведьма пала, защищая империю вместе с остальными. Но я-то знала, что она жива и невредима!
— Если б Амелисса погибла, дар бы перешел к тебе, — задумчиво откликнулся Волк. — Это логично.
— Что за подружка? — не давая ему закончить, вмешалась я. Сердцем чувствовала, что это важно, и промолчать не смогла. О подругах бабушки я знать не знала, она никогда не говорила о них. Единственная из ее знакомых, кого я знала — это бабушка Ядвиги, Верховная ведьма моей Школы.
Но ведь они были скорее врагами, чем друзьями, не так ли?
Но опять же, разве станет кто дочь врага беречь, кормить, растить, да воспитывать, как свою родную? Вот то-то и оно!
Ох, чует мое сердце, Верховная была той самой подругой. А потом они что-то крепко не поделили! Или, может… кого-то?
— А я почем знаю? — вскинула брови ведьма, откровенно изумляясь. — Мне что, дел больше не было, как за ее личной жизнью следить? Знаю только, что не разлей вода они были, клятву на крови давали, беречь друг друга обещали и детей друг друга защищать. И звали её… не то Огнива, не то… как же ее!
— Купава, — глухо застонала я, закрывая лицо ладонями и уже понимая отчётливо, о ком она говорит. — Купава Ратиборовна.
— Да, точно! — щелкнула пальцами Делисса, невольно высекая искры. — Тоже потом пропала куда-то, говорят, там же сгинула, когда проклятье пыталась остановить. Знаешь ее, что ли?
Я горько усмехнулась, кусая нижнюю губу.
Знаю. Как же не знать!
— Доминика? — маг, насторожившись, осторожно коснулся моего плеча.
Глубока вздохнув, чувствуя, как невольные слезы подбираются к глазам, я мотнула головой, отнимая руки от лица:
— Потом. Допустим, я понимаю, о ком вы. А тот…
— О мужике ее спросить хочешь? — понятливо усмехнулась ведьма. И вышло это настолько криво, что даже как-то жутко стало. — А вот тут самое интересное, девочка. Потому что вертелась моя сестричка не около кого-то, а около самого Ансельма, нынешнего императора. Поддерживала его во всем, вперед, к власти толкала. Видать, императрицей стать хотела, да не ожидала, что к трону проклятье прилагается. А потом просто сбежала. Не по ее челу царский венец оказался!
На сей раз яд и злоба в ее словах меня уже не трогали.
Оставаясь спокойной и неподвижной, я медленно умирала внутри.
Глава 26. Все мы там будем. Вопрос только как?
О дальнейшем разговоре и речи быть не могло.
Да и сказать было больше нечего: ни мне, ни Волку, ни даже родственнице моей. Хотя, думается, у нее-то как раз запас злости был неисчерпаем, и злословить она могла еще добрую седьмицу. Но кто б стал ее слушать?
Я поднялась первая:
— Я хочу уйти. Сейчас же.
— Что такое? — со смешком удивилась Делисса, изящно махнув рукой куда-то в сторону. — Неприятно правду слышать? Порушился в твоих очах образ благодетельной Амелиссы?
— Моя прабабушка никогда не была святой, — не сдержавшись, зло процедила я. Хотела сказать что-нибудь еще, но сдержалась, когда в просторное помещение вошел седовласый, порядком старый уже слуга. Дворецкий, судя по ливрее. И где только раньше был, когда ее хозяйку обижали? — Но не вам ее судить.
— Куда уж мне, — криво ухмыльнулась ведьма, тяжело вставая, опираясь на поданную ей руку дворецкого. Как уж не сломался худощавый бедолага, не знаю. В таком-то возрасте! — Проживи с мое, девочка, и сама перестанешь быть доброй, да ласковой.
— В свои годы я еще побольше вас испытала, — резко развернувшись, бросила я уже через спину. — Но на мир не обозлилась. Всего хорошего.
— Постой, — догнал меня окрик в спину.
И останавливаться, честно, не хотелось, да Волк, зараза такая, за руку придержал, будто что-то важное увидел.
Пришлось обернуться:
— Что еще? Не все гадости излили?
— Угомони свою желчь, — поморщившись, Делисса приблизилась, все так же уверенно и грациозно стуча каблуками. Взяв у молчаливого слуги протянутую ей вещь, она почти силой втиснула ее мне в руки. — Отдать хочу, оно мне без надобности. Родовой кулон моей бабки, пусть у тебя будет. Силу я его чувствую, но мне он не подчиняется. Даже носить не могу, шею жжет.
— Артефакт истинной наследницы рода, — едва взглянув на тяжелый черный кулон на длинной цепочке, понимающе усмехнулся он. — Видимо, мошенницу не признал.
— Очень смешно, — закатив глаза, ведьма сложила холеные ручки под грудью. — Забирайте эту цацку, и проваливайте отсюда. Я рассказала всё, что знала. Надеюсь, что больше никто из имперских магов на моем пороге не объявится. Знать вас не хочу! Драг, проводи… гостей. Прощайте!
Я же так засмотрелась на кулон в моей руке, что ни сразу заметила приглашающий жест дворецкого. Машинально провела пальцем по темному камню в центре…
Неожиданно палец кольнуло магией, драгоценный камень вспыхнул и стал кроваво-алым и потеплел. Артефакт меня принял!
— Доминика?
— А, прости, — качнув головой, машинально сунула драгоценность в карман, не рискнув надеть на шею, и последовала за магом к выходу.
За нами по пятам шел странный слуга, явно собираясь спровадить с глаз долой неприятных посетителей. На его морщинистом лице не отражалось не единой эмоции, блеклые глаза смотрели с равнодушием. Однако ж, когда дворецкий распахнул перед нами двери и посторонился, пропуская, в спину донеслось негромкое:
— Сходите на старое кладбище. Там вы найдете то, что ищите.
— А?! — удивленно обернулась я.
