В 14 часов 29 апреля все было готово для церемонии подписания капитуляции. В летнем королевском дворце в торжественной обстановке состоялась третья и последняя официальная встреча между командованием союзников и немецкими эмиссарами. В зале присутствовало 11 высокопоставленных американских и английских генералов и адмиралов, представитель советского военного командования с переводчиком, три старших офицера союзников, а также небольшая группа журналистов и радиорепортеров западных союзников; им было предложено пока не давать никаких сообщений, поскольку капитуляция еще оставалась строжайшей тайной. Длинный полированный стол для переговоров находился в центре зала. С одной стороны генерал Морган, с другой — два немецких эмиссара. Генерал Морган открыл процедуру следующим вопросом: «Как я понимаю, вы готовы и уполномочены подписать соглашение о капитуляции. Не так ли?» Швайниц ответил утвердительно. Затем генерал обратился к Веннеру и повторил свой вопрос. Представитель СС воскликнул: «Так точно!» Генерал Морган продолжал: «Я уполномочен подписать это соглашение от имени главнокомандующего армией союзников, условия вступают в силу 2 мая в полдень по Гринвичу. Теперь прошу вас поставить свои подписи, после чего подпишусь и я». Швайниц ответил: «Позвольте мне, прежде чем поставить подпись, напомнить еще раз, что я превышаю предоставленные мне полномочия. Полагаю, что мой начальник генерал Фитингоф согласился бы со мной, но я не могу взять на себя всю ответственность». Всех охватила тревога. Возможно, это заявление сделает недействительной в глазах союзников подпись Швайница? Однако генерал Морган твердым голосом произнес: «Согласен». Оба немецких эмиссара подписали пять экземпляров соглашения, а вслед за ними и генерал Морган. В 14 часов 17 минут Морган закрыл церемонию. Соглашение было подписано.
29 апреля генерал Лемнитцер телеграфировал Даллесу в Берн текст условий капитуляции. Военное положение в Италии час от часу становилось все более сложным, и западные союзники решили не терять ни минуты. Немецкое командование в Больцано должно было подписать документ как можно скорее. Условия капитуляции были переданы Уолли по радио в Больцано. Затем последовало сообщение, что капитуляция подписана немецкими эмиссарами и они с Геверницем возвращаются в Швейцарию. В резиденции Даллеса в Берне Швайниц и Веннер появились в полночь 29 апреля.
КАЛЬТЕНБРУННЕР ГОТОВИТ СЮРПРИЗ
До капитуляции оставалось мало времени. Медлить было нельзя. В час ночи немецкие эмиссары уехали в сопровождении Геверница на границу в Бухс. Около семи часов утра из Бухса позвонил Геверниц и сообщил, что эмиссары задержаны. Оказывается, по решению швейцарского правительства граница была закрыта. После личного вмешательства Даллеса было дано распоряжение пропустить Швайница и Веннера. Вольф прислал за ними из Больцано свою машину.
В это же время пришли неожиданные тревожные вести. Гаулейтер Тироля Гофер, присутствовавший на решающей встрече с Фитингофом 22 апреля и объявивший себя сторонником капитуляции, переметнулся на сторону Кальтенбруннера. Они информировали Кессельринга о самовольных действиях Вольфа и Фитингофа. Уверенные, что эмиссары собираются вернуться в Больцано через Австрию, Кальтенбруннер и Гофер приказали гестапо задержать их в Инсбруке по пути в Больцано. Поэтому Вольф предлагал им избрать более сложный маршрут — через перевал Резня, минуя Инсбрук. Эмиссары сумели избежать ловушек Гофера и поздно ночью доставили в Больцано соглашение о капитуляции.
Помощник Даллеса по австрийским делам, видевший несколько недель назад Хеттля, доложил своему шефу о попытках Кальтенбруннера помешать Вольфу и вырвать у него инициативу заключения мира с западными союзниками. Как заявил Хеттль, Кальтенбруннер намерен приехать на швейцарскую границу, чтобы обсудить вопрос о капитуляции Австрии. По поручению Кальтенбруннера Хеттль договорился по этому вопросу не только с генералом Фитингофом, но и с фельдмаршалом Кессельрингом, с командующими балканским и адриатическим фронтами генералами Гендулицем и Лером, с гаулейтером Тироля Гофером и другими гаулейтерами Австрии. При этом Хеттль ни словом не обмолвился о Вольфе. Создавалось впечатление, что он и Кальтенбруннер готовят какие-то новые сюрпризы. Сообщения Уолли, переданные им в первые сутки пребывания в Больцано, давали повод для новых тревог. Утром 30 апреля он радировал, что американские бомбардировщики совершили налет на Больцано, бомбы упали в 50 метрах от здания, в котором разместился штаб Вольфа. Даллес тотчас же телеграфировал в Казерту, чтобы военно-воздушным силам приказали пропускать эту цель.
30 апреля, когда Швайниц и Веннер с подписанными документами о капитуляции ехали из Швейцарии по занесенным снегом дорогам Тирольских Альп, несколько других участников операции «Восход солнца» собрались в Больцано. Среди них находились Уолли, генералы Фитингоф и Вольф.
1 мая целый день не было никаких известий. Только вечером была получена радиограмма фельдмаршала Александера. Он желал знать, намерен ли Фитингоф обеспечить проведение капитуляции, предусматривающей прекращение огня на следующий день в 14 часов по местному времени. Поздно вечером Казерта получила ответную радиограмму, подписанную Вольфом. В ней сообщалось, что решение будет принято в течение часа.
Но рано утром 2 мая последовала ошеломляющая новость: Кессельринг сместил Фитингофа с поста командующего. Правда, генералы Герр и Лемено командующие 10-й и 15-й армиями, входившими в группу армий «Ц», генерал ВВС Поль и Вольф дали приказ соответствующим частям прекратить военные действия в 14 часов. Узнав об этом, Кессельринг распорядился об аресте всех капитулирующих генералов. Поэтому Вольф попросил Александера выслать десантные части союзников для защиты тех, кто должен проводить капитуляцию в районе Больцано.
Выходило, что тот самый Кессельринг, который полностью одобрил тайные действия Вольфа на первом этапе, когда дело касалось дипломатической игры, отвечавшей общим планам разжигания разногласий между союзниками, отказался санкционировать капитуляцию. Ярый сторонник концепции о неизбежности вооруженного столкновения между участниками антигитлеровской коалиции, пока разгром Германии не стал еще абсолютно очевидным, отвергал всякую идею прекращения военных действий, хотя бы на Западе.
Между тем войска союзников захватили Верону и продвигались к Австрии и Триесту. Немецкие гарнизоны в Генуе, Милане и Венеции капитулировали.
За два часа до срока, назначенного для капитуляции, в штаб Александера поступило сообщение, посланное Вольфом через Уолли от имени Кессельринга: «Согласно полномочиям, данным мне верховным главнокомандующим, я принимаю как письменные, так и устные условия мирного договора».
Однако, как явствовало из последующих телеграмм, переданных из Казерты, возникло новое обстоятельство, мешавшее проведению капитуляции. Кессельринг продолжал торговаться: он снова потребовал, чтобы в течение 48 часов после прекращения военных действий об этом не сообщалось официально. Причины, побудившие его добиваться отсрочки, были теми же, по которым он некогда отклонил идею капитуляции, — он хотел выиграть время для эвакуации немецких армий, находившихся в Югославии и Австрии, чтобы они не попали в плен к югославским или советским войскам.
КЕССЕЛЬРИНГ ПРОТИВ КАПИТУЛЯЦИИ
Чтобы картина происходившего в Больцано в последние 24 часа перед капитуляцией была более полной, необходимо вернуться к событиям, происшедшим за несколько дней до этого.
Еще 22 апреля на совещании в Рекоаро генерал Реттигер и немецкий посол Ран уговорили Фитингофа послать в Казерту Швайница в качестве эмиссара по делам капитуляции. Однако Фитингоф тогда настоял, чтобы кто-нибудь отправился к Кессельрингу и получил его одобрение. С этой миссией был послан Дольман.
Кроме того, на встречу в Рекоаро пришлось пригласить и гаулейтера Тироля Гофера, поскольку под его гражданским управлением находилась территория, на которую должны были отступить немцы, в частности район альпийского редута. Для выполнения приказа о капитуляции этого района требовалась поддержка Гофера. О существе операции гаулейтеру уже рассказал Вольф, вполне ему доверявший и считавший, что тот искренне присоединился к плану капитуляции. Однако Гофер руководствовался собственными интересами и был занят главным образом поиском возможностей сохранить за собой положение полновластного хозяина Тироля. На встрече с Фитингофом 22 апреля Гофер старался оговорить несколько особых условий в соглашении о капитуляции, которые гарантировали бы политическую автономию Тироля, разумеется во главе с ним. Его требования были отклонены. Гофер уехал, как будто бы смирившись. Он обещал сохранить все в тайне и, более того, оказать помощь. В действительности ни одного из своих обещаний он не выполнил.
