24 апреля Дольман, как было решено в Рекоаро, отправился в штаб Кессельринга под Мюнхеном. Он взял с собой доктора Ниссена, личного врача Кессельринга. Дольман считал, что Ниссен знает Кессельринга лучше, чем кто бы то ни было. По пути в Мюнхен Дольман и Ниссен остановились в Инсбруке и присутствовали на обеде у Гофера. Понимая, но какому поводу едет Дольман к Кессельрингу, Гофер воспользовался случаем и изложил ему новый план, созревший у него уже после встречи с Фитингофом.
Дело в том, что Гофер стал сомневаться, стоит ли оказывать поддержку затеваемой операции. Кальтенбрунпер и Хеттль находились в Инсбруке, и гаулейтер явно был с ними в сговоре. По словам Гофера, они также намеревались начать переговоры с союзниками о сепаратной капитуляции в Австрии. Гофер сказал, что Кальтенбруннер собирается встретиться с ними через несколько часов. Не хочет ли Дольман подождать и переговорить с ним? Дольман забеспокоился: меньше всего он хотел видеть Кальтенбруннера в этот критический момент. Дольман отдавал себе отчет в том, что, если Кальтенбруннер и Гофер объединятся, они не остановятся ни перед чем, чтобы сорвать планы Вольфа даже в последнюю минуту. Он ответил, что опаздывает к Кессельрингу.
В апреле Дольман прибыл к Кессельрингу в Пуллах. В то время американские войска находились уже у Регенсбурга, примерно в 50 километрах севернее Мюнхена. В штабе Кессельринга Дольман узнал, что фельдмаршала вскоре должны назначить главнокомандующим всеми немецкими вооруженными силами в Южной Германии и Италии. Это означало, что Фитингоф, до сих пор подчинявшийся только Берлину, будет зависеть от Кессельринга. Если это случится, потребуется особое согласие Кессельринга на капитуляцию группы армий «Ц».
Кессельринг, как заметил Дольман, во время беседы был раздражен и настроен весьма саркастически. Фашистские главари в условиях углубляющегося кризиса «верхов» развернули скрытую борьбу за пост преемника Гитлера на случай его политической и физической смерти. Фельдмаршал получил приказ Берлина арестовать Геринга, если тот появится в Баварии. Многие нацистские деятели Южной Германии обращались к Кессельрингу, надеясь добиться его покровительства и получить совет. Однако он настаивал на продолжении борьбы. Позднее Кессельринг признал, что главной причиной этого было стремление способствовать усилению обороны от наступления русских.
Дольман проинформировал Кессельринга о ходе операции «Восход солнца», сообщил, что Вольф вместе со Швайницем и Веннером только что отправились в Швейцарию. Он, правда, ничего не сказал о поездке эмиссаров в Казерту для подписания безоговорочной капитуляции. По совету Ниссена Дольман опустил эту важную деталь, предполагая, что Кессельринг, хотя и догадывался об этом, будет рад, если его не станут обременять решением столь трудной задачи, особенно в момент, когда Фитингоф через несколько дней должен стать его подчиненным.
У Дольмана сложилось впечатление, что Кессельринг поддержит любое начинание, ведущее к прекращению военных действий, как только почувствует, что у него развязаны руки и на месте Гитлера окажутся генералы. Успокоенный Дольман уехал. Но события последующих дней показали, что он ошибся.
Вскоре после его отъезда Кессельринг позвонил Фитингофу и назначил ему встречу в Инсбруке. Она состоялась 27 апреля на полпути из Мюнхена в Больцано, в личном поместье гаулейтера Гофера. Кроме Фитингофа и Кессельринга на ней присутствовали Ран и Гофер.
Гофер помалкивал, явно выжидая, когда другие игроки раскроют свои карты. Кессельринг высказал намерение не соглашаться на капитуляцию и не заключать самостоятельно никаких договоров, пока фюрер у власти. Фитингофу и Рану не удалось поколебать его позиции. Ран сказал, что все они блуждают в потемках, ибо не знают результатов поездки Вольфа в Швейцарию и условий капитуляции, выдвинутых западными союзниками. Он предложил, чтобы Дольман немедленно поехал в Швейцарию, встретился лам с Даллесом и узнал, на какой стадии находятся переговоры. Кессельринг хотя и согласился с этим предложением, но не изменил своего мнения. Решение вопроса снова откладывалось.
Кессельринг поспешно вернулся в Мюнхен. Гофер остался в Инсбруке, откуда, вероятно, доложил Кальтенбруннеру о происшедшем. Фитингоф и Ран задержались для короткой беседы в Мерано, городке Южного Тироля, севернее Больцано, где Ран учредил свой временный штаб после упразднения немецкого посольства на озере Гарда в республике Сало.
Генерал Реттигер находился в Больцано и по телефону поддерживал связь с Фитингофом. Его обеспокоило известие о неопределенном исходе разговора с Кессельрингом, и он поехал в Мерано для встречи с Раном и Фитингофом. Генерал считал, что Ран может оказаться полезным, чтобы убедить Фитингофа действовать самостоятельно; другого пути он не видел. Реттигер пригласил с собой Дольмана, так как знал, что Ран собирается послать Дольмана в Швейцарию. Подробности об их встрече в Мерано и последовавших за ней событиях стали известны лишь после окончания войны из воспоминаний Фитингофа, Ретгигера, Дольмана и Вольфа.
По свидетельству Дольмана, Фитингоф явно нервничал. Он продолжал твердить о «солдатской чести» и своей преданности фюреру. (Правда, это не помешало ему послать своего штабного офицера Штайпица с полномочиями на заключение соглашения о капитуляции в Италии.)
27 апреля из Вашингтона пришло сообщение, что запрет на переговоры снят, но что проводится совещание, которое может помешать немецким эмиссарам выполнить миссию в Казерте. Фитингоф, согласившийся послать эмиссара для подписания капитуляции, теперь намерен пойти на попятную. По окончании совещания в Мерано стало известно, что Вольф пересек австрийскую границу и направляется в Больцано. Это устраняло необходимость поездки Дольмана в Швейцарию. Вместо этого четверо: Фитингоф, Риттигер, Ран и Дольман выехали в Больцано, чтобы встретиться с Вольфом. О приезде Вольфа они проинформировали по телефону Гофера.
Вольф появился в Больцано в полночь 27 апреля. Совещание, на котором собрались с немецкой стороны все главные участники операции «Восход солнца», началось 28 апреля в 2 часа ночи. Вольф подробно доложил о встрече в Швейцарии, подчеркнул, что союзники согласны только на безоговорочную капитуляцию. Он настаивал на том, чтобы все воинские части, находившиеся на вверенной ему территории, были поставлены под его личный контроль. Это требование встретило отпор со стороны остальных и даже Фигингофа. Было решено не предпринимать дальнейших шагов, пока из Казерты не вернутся эмиссары с условиями капитуляции.
Наступило 28 апреля. Эмиссары прибыли в Казерту. Одновременно пришло известие, нагнавшее страх на всех немецких участников операции «Восход солнца». Гитлер назначил Кессельринга верховным главнокомандующим войсками на юге, куда входила и армия Фитингофа. «Это, — пишет Даллес, — чуть не погубило нашу затею»[313]. Накануне Гофер сумел связаться с Кессельрингом и сообщить ему обо всем, что день назад он узнал от Вольфа, и, в частности, о том, что условием союзников является безоговорочная капитуляция.
30 апреля в Больцано был получен приказ Кессельринга, освобождавший Фитингофа и Реттигера от командования. Они должны были предстать перед военным судом армейской группы в горах у озера Карецца. Вместо Фитингофа назначался генерал Шульц, а вместо Реттигера — генерал-майор Венцель. Вольфа, формально не подчинившегося Кессельрингу, оставили в покое до особого расследования СС. Кессельринг предложил Кальтенбруннеру рассмотреть его деятельность как главного представителя СС и полиции в Италии. Вольф понял, что его выдал Гофер.
ПАУКИ В БАНКЕ
Фитингоф, от имени которого была подписана капитуляция, немедленно выполнил приказ. Казалось, что он даже обрадовался своему уходу со сцены и тому, что не надо больше принимать никаких решений. Реттигер, напротив, заявил, что останется до приезда Шульца и Венцеля, чтобы сдать им дела. В полдень появились Шульц и Венцель. Тогда же Вольф узнал, что Швайниц и Веннер с подписанным соглашением о капитуляции вернулись из Казерты и находятся на швейцарско-австрийской границе. Они благополучно прибыли в Больцано 1 мая после полуночи и на тайном совещании с Вольфом и Реттигером показали соглашение, назначавшее капитуляцию на 2 мая. Шульц и Венцель тем временем поставили Вольфа в известность, что не могут отдать приказ о прекращении огня без особого разрешения Кессельринга. Вольф понял, что нет никакой надежды изменить решение Кессельринга.
Тем временем в Казерте фельдмаршал Александер, ожидая согласия немцев, настаивал на безоговорочной капитуляции. Вольф и Реттигер пытались договориться с другими гитлеровскими руководителями о прекращении огня без применения силы. На рассвете 1 мая они решились на крайнюю меру — арест Шульца и Венцеля. Это дало им возможность заставить генералов Герра и Лемельсена передать своим армиям (10-й и 15-й) приказ о прекращении огня. Около семи часов Реттигер с отрядом военной полиции окружил армейский штаб и взял под стражу Шульца и Венцеля. Реттигер принял на себя командование группой армий «Ц» и приказал начальнику службы связи генералу Кемпфу прекратить телефонную и телетайпную связь с Германией. После этого он вызвал Герра и Лемельсена и сообщил им о смещении Шульца и Венцеля и о своем намерении добиться капитуляции. Но оба прибывших генерала выразили протест против незаконного ареста своих начальников. Они заявили, что не будут присутствовать на совещании, назначенном на вечер.
