— Возвращайся домой, мальчик.
Что-то было в этой фразе до боли знакомое. Но что именно?
Братья вышли из подъезда. Вильям весело фыркнул:
— Ты оробел перед ним!
Лайонел отвесил ему шуточный подзатыльник.
— Ерунда.
А сам поднял голову и взглянул на последний этаж. Ювелир стоял у окна и смотрел прямо на него. Глубокая тоска сквозила в желтых глазах и каким-то образом вдруг передалась ему.
— Ты идешь? — обернулся брат.
Лайонел перевел на него взгляд, и на какую-то долю секунды его охватило страшное чувство утраты. Как если бы он сейчас потерял кого-то очень дорогого.
— Все нормально? — В голосе Вильяма проскользнуло беспокойство.
Да, — солгал Лайонел, — просто Люциферу не мешало бы сменить модельера…
«Дорогие мама и папа, нет, я вовсе не умру! Как вы могли такое подумать? Я обрету свободу. У нас — по-нашему простому вампирскому — это так называется…»
Катя уронила голову на туалетный столик. Она не представляла, что ей теперь делать. Якобы уехать в Англию, якобы писать оттуда письма и звонить было отличной идей. А как долго это бы продолжалось? Год, два, три, а дальше? Но самое ужасное, кто будет писать и звонить, когда ее самой не станет? По заверениям старейшин произойти это могло в любой день.
В обществе известие о том, что со дня на день наступит Конец Света, а вернее конец Тьмы для вампиров, произвело фурор. Телефон Лайонела разрывался, на него обвалился шквал вопросов — от нелепых, вроде «Что взять с собой?» — до тех, на которые никто не мог ответить, вроде «А что там — за лабиринтом?»
Вампиры пребывали в ужасе. В Петербурге еще как-то держались в связи с нахождением тут Создателя и старейшин. А в других городах начались массовые беспорядки, волнения, особенно в рядах слабых вампиров. Те устраивали митинги и забастовки, громили дома, где работали. Все до одного были напуганы, и никто, ни один не радовался скорому избавлению. Даже если за день до известия все они были обречены на бессмертие и как следствие — несчастны, то теперь об этом никто не помнил. Каждый вспомнил о чем-то, чего он еще не успел сделать в этой жизни. Одни бросались делать, другие возмущаться, третьи искали возможность продлить бессмертие, четвертые уходили в себя, пятые закатывали истерику, шестые готовились.
Катя подняла голову и прислушалась.
Из коридора доносился смех. Анжелика Тьеполо относилась к тому типу, кто закатывал истерику, а после готовился. Чередовала. И сейчас она как раз приставала к Лайонелу:
— Могу ли я взять в новую жизнь свои любимые драгоценности?
— Ага, и весь шкаф с тряпками, Анжи, — смеялся тот.
— Какой же ты черствый! — заявила на это красавица и хлопнула дверью.
Спустя пару секунд та вновь открылась и раздалось:
— Если я не могу ничего взять, то мог бы это сделать ты?
Лайонел хохотал.
Анжелика возмущенно просила:
— Ну, послушай! Ты же станешь большой кошкой, я повешу тебе на шею колье, а когда ты проведешь меня по лабиринту и мы куда-то придем, я заберу его. Чего тебе стоит?
Катя сама не заметила, что увлеченно ждет ответа.
Лайонел сказал:
— Об этом и речи быть не может!
— Но что будет с моими драгоценностями? — не своим голосом завопила Анжелика.
— Распоряжением Цимаон Ницхи специальная служба все уничтожит. Не останется ничего.
Катя посмотрела на свои вещи: мягкого медведя — подарок Йоро, диски, драгоценности, альбом с фотографиями, стопку писем родителей, — и в груди стало больно и тесно. Письма вновь напомнили ей о главной проблеме.
Явился Лайонел, он подошел сзади, наклонился и, приподняв ее волосы, поцеловал в шею.
— Тебя тоже беспокоит, что будет с твоими драгоценностями? — весело спросил он, глядя в открытую шкатулку.
Девушка через силу улыбнулась и призналась:
— Нет, я думаю о родителях. — Она подняла на него глаза. — Что же мне делать?
Лайонел вскинул бровь.
— А как далеко ты готова зайти?
Она встрепенулась.
— Ты снова предлагаешь их убить, чтобы не мучились?
— Нет, но вариантов, в сущности, не так уж много.
Катя перестала дышать.
— Какие?
— Инсценировка твоей смерти.
— Не-ет, они не переживут!
Молодой человек обвел ее задумчивым взглядом.
Еще весной, прежде чем отправиться в Тартарус, я нашел несколько девушек, внешне очень похожих на тебя.
— Зачем? — изумилась Катя.
— На тот случай, если тебе будет слишком больно поддерживать отношения с родителями.
— То есть… — Она не договорила, потрясенная и напутанная одновременно.
— Да, то есть ты возвращаешься домой, после разрыва с подонком и негодяем. Конечно, ты будешь немного другой… — он пожал плечами, — несчастная любовь многих меняет до неузнаваемости.
Катя смотрела на него во все глаза, он ждал.
— Ты сбрендил? — наконец обрела она дар речи.
Лайонел вздохнул, снова наклонился, поцеловал ее и направился к двери.
— Мне нужно уйти, Цимаон Ницхи сегодня выступит с заявлением на видеоконференции сразу на несколько городов.
Девушка рассеянно кивнула и, прежде чем он вышел, осторожно спросила:
— А как быть с тем, что эти девушки не знают моего прошлого?
— Его знает твой учитель — Всезнал, у него дар читать прошлое и феноменальная память. При необходимости подходящей девушке мы запишем в память все что нужно.
Катя содрогнулась. Она не должна была даже спрашивать, но почему-то делала это:
— Лайонел, но ведь у них есть семья, у них есть их жизнь…
— Конечно, милая. Вся жизнь — это череда боли, которую причиняют нам и которую причиняем мы. Если постоянно думать, как бы минимизировать не только свою боль, но и еще чью-то, то можно быстро обнаружить, что за раздумьями упущено время, когда можно было сделать выбор. Подумай, но недолго.
— Что, если я соглашусь, а пророчество не сбудется, нет никакого моста и мы будем жить дальше?
— А как долго ты планировала писать письма? Не кажется ли тебе, что даже самая непутевая дочь, живя в Англии в достатке, наскребла бы для своих стариков денег на билеты? Сколько еще благодаря твоим письмам и редким звонкам они будут чувствовать себя частью твоей жизни, а не сброшенным и забытым балластом?
Катя медленно кивнула:
— Ты прав. Я подумаю…
Он ушел, она посидела с полчаса, а затем вышла из комнаты. И столкнулась в коридоре с Анжеликой.
— Привет.
Красавица презрительно скривилась.
— Неужели ты и впрямь думаешь, что Конец Света — это повод забыть, какая ты хитрая дрянь?
Катя не нашлась что на это ответить, поэтому молча вошла в спальню Йоро. Мальчик сидел на кровати перед Кирой и держал ее за руки.
