Рик не моргая смотрел перед собой. После долгой паузы он заговорил:
— Ты врач, возможно, сможешь помочь. Ли Анна очень страдает, Рурк. Она в меланхолии, и меня это тревожит. Несчастный случай совершенно ее изменил. Она много пьет и употребляет настойку опия. Я не знаю, что делать. Она отказывается что-либо со мной обсуждать — фактически она делает все, чтобы избежать общения.
— Ей потребуется время, чтобы смириться с невозможностью ходить, — тихо произнес Рурк. — Вероятно, она никогда не научится с этим жить. К сожалению, некоторые люди впадают после трагедии в депрессию.
Рик откинулся на спинку стула, прохрипел что-то невнятное и откашлялся.
— Я уже знаю, что она никогда не оправится. И не пытайся убедить меня, что я должен верить в обратное и не терять надежду. Ли Анна не из сильных женщин, ей никогда ни за что не приходилось бороться. Кроме того, я сам делаю все, чтобы не общаться с ней. — Он внезапно опустил голову и закрыл лицо руками.
Брат раздавлен, и не бременем правоохранительной деятельности, а бременем брака и еще потерей Франчески Кэхил.
— Почему ты считаешь, что должен ее избегать? Ли Анна твоя жена.
— Она ясно дала понять, что я нарушаю равновесие ее жизни каждый раз, когда переступаю порог собственного дома. — Рик посмотрел на брата. — Это правда, Рурк. Я не простил ее за то, что она меня бросила, и никогда не смогу простить за то, что вернулась! Ты знаешь, что она шантажом заставила меня согласиться на примирение?
— Нет, этого я не знал. — Рурк был шокирован. — Я не очень близко знаком с Ли Анной. Она уехала довольно скоро после замужества. Рик, никто не вправе винить тебя за обиду и злость. Но она вернулась, вернулась, чтобы сразиться за тебя с Франческой.
— Да, к сожалению.
Рурк выдержал паузу.
— Как ты намерен поступить?
— Не знаю. — Рик одним глотком допил виски. — Ты готов услышать самое страшное?
— Готов. — Рурк был собран и серьезен.
— Иногда, когда я вижу ее, я не испытываю ничего, кроме чувства вины.
— Ради всего святого, с чего тебе считать себя виноватым?
Рик ответил не сразу.
— Когда Ли Анна вернулась, я впал в бешенство. Это было жестоко. Я пытался прогнать ее и не отдавал себе отчет в том, что делаю. Только я виновен в том, что с ней произошел несчастный случай.
Рурк вскрикнул от неожиданности:
— Ее ведь сбил экипаж! Едва ли ты имеешь к этому отношение, с какой стати возлагать ответственность на себя? Бог мой, ты самый благоразумный из всех мужчин на свете, но с логикой у тебя плоховато.
— Ты полагаешь? — Рик отвернулся, и опять наступила тишина.
Рурк размышлял над тем, как он может помочь найти выход из этого тупика. Если допустить, что Рик прав, Ли Анна навсегда останется одна, у нее не хватит сил бороться за брак. Теперь положение брата еще больше пугало его.
— Впрочем, это все не имеет значения, верно? — прервал Рик его раздумья. — Я ее муж, пока смерть не разлучит нас, и в горе и в радости. Желаю ли я ее или ненавижу, не имеет значения. Я обязан заботиться о ней. Если не я, то кто?
Рурк нахмурился:
— Я могу предложить поместить ее в санаторий или клинику. Если у Ли Анны появилась зависимость от алкоголя или опия, ей необходима медицинская помощь. В таком состоянии она вряд ли может быть хорошей матерью.
Рик поднял на него глаза.
— Я никогда на это не пойду.
— Госпитализация в ее же интересах, — настаивал Рурк. — И я рекомендую тебе серьезно подумать над этим, хотя бы как над одним из возможных вариантов решения.
Рик резко встал:
— Я не смогу жить спокойно, если последую твоему совету.
— Тогда ты в западне, — грустно усмехнулся Рурк.
— Да.
Рурк хотел еще многое сказать брату, хотел объяснить, что ни один человек не в состоянии жить в постоянном конфликте и находиться в нервозном состоянии, но Рурк знал, что он не прислушается. И следующее высказывание Рика подтвердило его правоту.
— Нет никакого смысла обсуждать то, что давно в прошлом, как и оплакивать настоящее. Мы женаты, и она больна. Мы воспитываем двух маленьких девочек. У меня есть семья, о благополучии которой я обязан заботиться, и буду всегда думать только об этом.
Франческа ощущала, как сердце Харта сильнее забилось под ее ладонью.
— Навеки — это слишком долго.
— Да.
Они неотрывно смотрели друг на друга.
— Ты очень уверена в себе сегодня.
Франческа улыбнулась уголками губ:
— Да, пожалуй.
— Я открыто признаю, что ужасно испугался за тебя.
— Я знаю, — прошептала Франческа, дрожа от нетерпения. Она опустила руку ниже и коснулась напряженного соска.
Харт обнял ее за талию и прижал к себе.
— Я должен доставить тебя домой.
Франческа погладила кончиками пальцев горячую кожу:
— Почему?
Харт резко выдохнул:
— Потому что Джулия меня убьет, Франческа. Мы ведь… расстались.
— Не убьет. Она тебя обожает, ей будет приятно, что мы провели вечер вместе. — Франческа помолчала и добавила: — А мы действительно расстались?
Харт напряженно молчал.
— Тебе не приходило в голову, — наконец заговорил он, — что сегодня ты могла умереть?
— Разумеется, приходило. Я была дико напугана — но мне сразу стало легче, как только за спиной Мэри я увидела тебя. — В каждое слово Франческа вложила все свои чувства. — Я не такая глупая, Колдер. Я прекрасно осознаю, что смертна.
— Проклятье, — прошептал он. — Ты так безрассудна!
До его губ было всего несколько дюймов. Франческа потянулась и прижалась к его напряженно сжатым губам. Харт не пошевелился.
— Я же едва не погибла сегодня, — прошептала она.
— И теперь решила со мной пофлиртовать? — спросил он с недоверием, но не отвернулся.
— Но ты любишь меня. И поэтому я решилась на легкий флирт.
Дыхание Харта стало тяжелым и прерывистым.
— Да, Франческа. Тебя порадует мое признание. Да, я люблю тебя. Но это не значит, что мы друг другу подходим.
Несмотря на боль в левом плече, Франческа обхватила лицо Харта обеими руками и поцеловала в губы. Он ответил на ее поцелуй и повалил на диван. Их губы слились, его мощное тело накрыло ее стройную фигурку. Франческа дрожала от восторга и возбуждения. И тут Харт оторвался от ее губ.
— Я делаю тебе больно?
Она потянулась губами к соску.
— Делаешь, но не этим. Я хочу тебя, Харт.
Он смотрел на нее, и в глазах вспыхнуло желание, но в этом взгляде она увидела и отчаяние и тоску. Он боялся своих чувств к ней! Уже через секунду Франческа поняла, что победила.
Он жадно впился ей в губы, и в этой страсти было все, что она хотела знать. Ее пальцы проворно расстегивали его сорочку, а его руки сдергивали с нее блузку. И вот он уже целует ее обнаженную грудь, ее ногти впиваются в его влажные плечи, она запрокинула голову и вновь прижалась к его торсу. Одно ей совершенно ясно: Харт хочет ее, как никогда раньше.
