завёл разговор о сундуках. Поглядев на них – впечатлился.
Вот, чтоб занять его, я предложил подумать, как делить добро будем? Всё из сундуков в кучу и поровну? Или каждый вслепую выбирает себе по два сундука, а всё в кучу только из оставшихся? И орки задумались…
« – Умеешь ты поиздеваться над соратниками», – хмыкнула орчанка в нашем чате.
Ну да. Всем поровну – гарантировано не промахнёшься. Но лучшее всё-таки может уйти мне – командиру. А во втором случае – можно урвать куш! Или пролететь.
« – Спорим, они выберут сундуки!» – предложил я.
« – Спорим. Но на сундуки ставлю я.»
« – У хитрая! Как думаешь, что в них?»
« – Ерунда какая-нибудь.»
« – Почему?»
« – Слишком большие.»
Да… Даже те доспешные ящики, что я получил в награду за паучий квест, были поменьше…
Последнюю хакариду попросился добить Креттег. Кажется, мальчик надеялся на чудо: что её зачтут хозяйкой подземелья, и ему дадут «Покорителя пещер».
Взрослые дяди и тётя переглянулись, пожали плечами: иди!
Глава 15. Хакарида белая
15. Хакарида белая
Нет, ничего он, конечно, не получил. Мы полюбовались на его разочарованную морду, и принялись делить сундуки.
Как? Жребий? Да выбирайте, отмахнулся я. А я уж, что останется. Высокая Кеттара присоединилась ко мне, и мы с удовольствием начали следить, как орки выбирали добычу себе. Ящики все были закрыты, все были приблизительно одного размера, но по расцветке чуть различались.
Мне дальнейшее отчётливо напомнило сцены на рынках, где продавали арбузы: орки разглядывали их, промеряли, кажется, даже принюхивались! А когда Оггтей обхватил один и словно попытался его сдавить, я не выдержал и захохотал. Нет, оказывается, это он не хотел услышать трещит ли арбуз, он хотел сундук сдвинуть. Не получилось. Все сундуки словно вросли в пол.
Наконец, выбрали. Ключей нигде не обнаружили. Три отмычки Креттега сломались одна за другой. Но против лома нет приёма. В качестве оного использовали мою неломаемую алебарду. Правда, сил моих сорвать засов не хватило, но ко мне присоединился самый из нас накаченный. Он вообще хотел меня оттеснить, но, поняв, что алебарда чужому не дастся, объединил со мною свои усилия.
Засов заскрипел… Заскрипел неожиданно пронзительно. И случилась ещё одна неожиданность: часть дальней стенки вылетела, и из неё выдвинулась до ужаса знакомая морда – ещё одна хакарида. «Хакарида белая» – подсказал бейджик. И ещё он подсказал «25-ый уровень». Впрочем, нечто подобное было понятно и так. Если «хакариды пёстрые» были нам по колени, «хакариды серые» – по грудь, то голова белой выглядела будто бы повыше даже Оггтея.
Первым среагировал Ветогг. Молния из его артефакта протянулась к волосатой морде многоножки. И разделившись, словно цепная, притянулась к торчащим антенкам щетины. И втянулись в них. Тварь только чуть дёрнулась и выдвинулась ещё больше. Камни стены, преграждавшей ей путь, посыпались.
– Иммунитет! – заорал маг.
Наш стрелок тоже выпустил две стрелы. Тварь дёрнула башку, и одна стрела просто отскочила от костяного нароста, вторая повисла, зацепившись за кожу, сняв два хп. Ещё и морда у неё бронированная!
– Отступаем! – заорал я. – Креттег – первый! – это, чтобы он, самый шустрый из нас, не вздумал у прохода ждать да уступать кому-либо дорогу. – Я последний! – а мне надо было приглядеться.
Тоже самоё захотелось, очевидно, и Ветоггу, но Кеттара рыкнула что-то по-орочьи и буквально вбила его проём выхода. А я обернулся.
Тварь дёргалась и выбиралась. Стена удержать её не могла. Ещё и потому, что она не была монолитной. И – не природной. Камни, выбиваемые многоножкой, были слишком гладкими, их явно когда-то сложили руки человеческие… Или гномьи… Или… да не важно! Важно, что тварь раздёргивала древнюю кладку и выползала всё дальше и дальше.
Двадцать пятый уровень. Огромная башка, мощные жвалы, россыпь выпуклых глазиков… Впрочем, те небольшими казались только на фоне огромного черепа. И в отличие от более мелких предшественниц, они двигались, они искали цель и, найдя, уставились на меня. Бр-р-р... Взгляд полудюжины глаз морозил кожу. И тут ещё разинулась пасть и с сухим костяным треском захлопнулась – при этом тварь продвинулась ещё на пару метров. И сдала чуть назад, надулась – и рывок вперёд! И вырвалась! Стена обрушилась. Подтверждая свою рукотворность – размер камней и форма их были, если не одинаковыми, то однотипными.
Передышка хакариде не потребовалась. Бесчисленные лапы замельтешили, едва не вызывая головокружение! Опыт предыдущих боёв в этой пещере помог мне, я на корню задавил мысль чуть отступить и, как с прежними, попробовать пустить ей кровь. Прежние, которые были раза в два-три меньше этой, трясли проходик, как фанерный. А эта?
Она уже была метрах в десяти от меня, и наложил на неё Замедление. Сработало! Я даже улыбнулся: полное ощущение, что сороконожка в своих лапах запуталась и, чтоб разобраться, куда девать двадцать восьмую ногу, когда двадцать шестая ещё не переступила, просто опустилась на землю! Но скорость она уже набрала приличную и по инерции несколько метров проехала на брюхе. Разинула пасть, все её двенадцать глазков опять уставились на меня и… И я вдруг почувствовал, как похолодел дикарский кинжал, прикрученный к моей голени.
Животная магия?! Поспешно выдернул алебарду. Вот только быстро поднять её теперь не получилось у меня. Я словно оказался в киселе, и руки с натугой преодолевали его сопротивление. Эта тварь и на меня бросила медляка?! Или не бросила, а отразила? Ну, что глобусом по лягушке, что лягушкой о глобус!.. Я, как та лягушка, судорожно заглотал воздух.
Хакарида со своими ногами разобралась и двинулась на меня. Однако, и я, взмахнув пару раз своим личным оружием, от цепенящего эффекта избавился и, поначалу пятясь, – благо, изгиб прохода уже давно выучен наизусть! – выскочил к своим.
– Дикарские кинжалы у всех на теле?! – выкрикнул я.
– Да! Да! – тут же ответили Тарра и Креттег.
-- А что такое? – стало интересно двум другим. – Тут же нет гоблинов?
– Быстро! – не стал терять время я. – И щиты! Приготовить тоже! У белуги – животная магия. Или она не только игнорирует, брошенную на неё, но может
