Коля вскрикнул и отдернул руку, словно обжегшись. Посмотрев на встрепенувшегося Водяного, с горечью признал:
– Это сильнее, чем я думал.
Внезапно лицо обдало порывом северного ветра, я зажмурилась от горсти ледяных капель, ужаливших глаза, в ушах засвистело, как будто рядом промчался шторм.
– Яна, ты чего? – сквозь гул донесся до меня встревоженный голос кота.
Я торопливо потерла глаза, но, казалось, капельки воды застыли ледяной коркой на ресницах и склеили их. С трудом продрав глаза, я взглянула на озеро и похолодела. Фонтанчики со всех концов стягивались к Коле, сужая круг возле ничего не подозревающего парня, и танцевали вокруг него, подобно пламени огня, которое до поры до времени сдерживает невидимый властелин. Воронка ледяной глыбой вросла в центр озера, и от нее, сковывая воду, стремительно расползался лед, приближаясь все ближе к Коле.
– Быстро на берег! – завопила я.
Парень с недоумением обернулся ко мне и не тронулся с места. Вот тормоз!!! Я с разбега влетела в озеро, клещом вцепилась ему в руку и потащила к берегу, с трудом преодолевая сопротивление воды, стремившейся задержать нас.
– Что ты делаешь? – возмутился Коля.
– Шевели ногами! – сердито проорала я, с тревогой оглядываясь. Почувствовав, что добыча ускользает, воронка разъяренным аллигатором вгрызлась в озеро, а лед змеями-зигзагами понесся к берегу. – Живо!!!
– Ты что-то видишь? – Коля, поверив мне, прибавил шагу, но шел не так быстро, как я того добивалась.
– Это что-то сейчас нас сожрет! – взвыла я, изо всех сил таща его к берегу.
Водяной взволнованно закопошился на кочке, с недоумением вглядываясь в свои владения, которые для него оставались тихой гаванью.
– Быстрее! – взвизгнула я, выталкивая Колю на берег, и тут ледяные щупальца схватили меня за лодыжку, холод сковал ногу испанским сапогом. Я хотела закричать, но легкие забились льдом, глаза покрылись прозрачной голубой коркой, а потом в них впрыснули ночь…
Откуда-то издалека, словно сквозь толщу снега, ко мне пробивались голоса.
– Что с ней? – Голос тихий, словно журчание первого весеннего ручейка. Это, кажется, Водяной.
– Яна, Яна, очнись! – протяжно вторит ему другой, с кошачьими интонациями и искренней тревогой в голосе. – Да сделай же что-нибудь!
– Я и делаю, – огрызается третий, юношески-звонкий голос. – Не путайся под ногами!
– Да это кто еще у кого путается! – возмущенно шипит кот. – Если бы ты ее послушал сразу, ничего бы не случилось.
– Сами свалились в озеро! – ворчал Коля. – Никто вас сюда не звал.
– И скажи ступе спасибо, что свалились! – горячился кот. – Если бы не Яна, сам бы сейчас стоял ледяным столбом!
– Сказал бы, да ступы нету. Где она у вас летает?
– Она ступа вольная, где хочет, там и летает. Когда хочет, тогда и возвращается.
– Разбаловали вы ее.
– Без тебя разберемся. Ты свое дело делай!
– Я и делаю!
– Только что-то толку мало.
– Тут все непросто…
– Было бы просто, и без тебя бы разобрались!
– Очень сильное заклинание, я с таким раньше не сталкивался, – растерянно бормочет Коля.
Тишина. Только чувствую, как лучики солнца пытаются пробиться сквозь лед. Какие-то разбиваются у самой поверхности, какие-то проникают чуть дальше и безнадежно застревают, какие-то чудом прокладывают узкие, как от иголки, дорожки и касаются меня, отзываясь щекоткой.
– Ничего не получается, – удрученно признает Коля.
«Получается!» – хочется крикнуть мне. Но горло забито снегом, губы – две льдинки. Ни шевельнуться, ни шепнуть.
– Может, ее поцеловать? – робко предлагает кот.
– Ни за что! – поспешно отказывается Коля.
Каков нахал, а?! Мне, положим, его поцелуи тоже сто лет сдались, оттаю – еще припомню коту его добрые советы. Но ведь Коля – тоже хорош гусь! Никакой благодарности за свое спасение. Мог бы хоть попытаться!
– А вдруг это единственное средство? – настаивает кот.
– А вдруг это опасно? – встревает Водяной. – Прикоснется к девице и сам заледенеет.
– Тогда я поцелую ее сам! – героически возвещает кот.
Тишина. Только кажется, кто-то иголкой скребет по закованным в лед ногам, пытаясь пробить панцирь льда.
– Тебя подсадить? – В голосе Коли слышна насмешка. – Или так и будешь прыгать?
– Я сам! – оскорбленно шипит Варфоломей.
Милый, добрый Варфик! Чувствую, что сейчас расплачусь.
– Понравилось скатываться с ее коленки?
А вот Коле я еще припомню его готовность меня спасти. И зачем я полезла вызволять этого дурня? Пусть бы сейчас стоял ледяным пнем у берега, поделом бы ему было!
– Как думаете, она нас слышит? – волнуется кот.
– Вряд ли, – скептически отвечает Коля.
– Но она жива?! – паникует Варфоломей.
Над ледяной глыбой, в которую я заключена, как будто нависает что-то большое и зеленое.
– Жива, – с облегчением в голосе заключает Водяной. – Я это чувствую.
– Сделай же что-нибудь! – наседает кот. – Лед – это твоя стихия.
– Не лед, – удрученно возражает Водяной. – А вода.
– Морозко! – хором восклицают кот и Коля.
– Да где ж его сейчас найдешь? – сомневается Водяной. – Летом он спит крепким сном. До зимы ждать придется.
От снега першит в горле, от ледяной короны тяжелеет голова, от ледяного корсета ломит тело. Ждать до зимы я не смогу! Разобьюсь вдребезги, одни осколки останутся.
– Надо у Лешего спросить, – предлагает кот. – Они же с ним друзья. Подскажет, как найти Морозко.
– Не к добру это, – бубнит Водяной, – будить Морозко в разгар лета. А ну как он, не разобравшись со сна, зиму на все Лукоморье напустит? Поля погибнут, голод начнется.
– Нельзя этого допустить, – соглашается Коля.
«Ну так сделай что-нибудь!» – мысленно взываю я.
Коля делает. Сеть из солнечных лучиков оплетает ледяной саркофаг, капли солнца рассыпаются по льду. Тщетно. Стынут ниточки-лучи, скатываются солнечные капли, не потревожив ледяной толщи.
Кот тревожно мяукает, Коля растерянно молчит, Водяной сокрушенно вздыхает. Сильное, страшное колдовство неведомо всезнающему коту, неподвластно Колиным чарам, не по силам даже Водяному.
Тишина. Утекают минуты жизни. Стынет в жилах кровь. Сводит ледяной судорогой тело. Сознание мелькает фотовспышками. Тьма, мгновения забытья, и снова лед. Горестные завывания кота, беспомощное бормотание Коли, скорбное журчание Водяного. Тьма. Лед. Скрежет когтей, грохот кулаков, красные подтеки на голубом стекле. Тьма. Лед. Ночь. Серебро. Солнце укатилось за горизонт, уступив место любопытной луне, и ее серебряный свет струится сквозь голубую корку, запутывается в морозных узорах, причудливыми татуировками ложится на кожу, запертую в ледяном коконе. Тишина. Не пискнет кот, не забубнит Коля, не вздохнет Водяной. Меня бросили? Но нет, я чувствую их присутствие, их безнадежные взгляды, которые холодом проникают под ледяную корку. Неужели они сдались? Неужели…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
