Глаза Коли гневно вспыхнули. Что ж, Любаву ждет веселая ночка, а меня – теплая печка и мягкая подушка.
До Замышляевки мы добрались на ступе, высадились за околицей деревни и прошли по спящим улочкам до дома Любавы.
– Странно, – заметил кот, проскальзывая во двор мимо незапертой калитки. – Дома никого нет.
Несмотря на позднюю ночь, на двери избушки висел навесной замок. А колода дров, сложенная у крыльца, была рассыпана, словно хозяйка, в спешке покидая дом, споткнулась о них, да уже не было времени поправить.
Коля быстро взбежал на крыльцо, и я уже приготовилась, что он навалится плечом и выбьет дверь из косяка, но он взял замок двумя руками, что-то пошептал, и тот, тихо звякнув, открылся. Я с уважением и с завистью покосилась на парня – магия! Я уже стала забывать, как это делается.
Мы вошли в темные нетопленые сени и, спотыкаясь о домашнюю утварь, на ощупь добрели до горницы. Коля разыскал лучину, зажег. Тусклый огонек осветил комнату, я воровато огляделась, опасаясь, что из-за печи выскочит затаившаяся в засаде Любава и задаст нам жару или на лавке обнаружится ее бездыханное тело. Но чародейки в избе не было, ни живой, ни мертвой.
Запертые ставни играли нам на руку: можно было не опасаться, что нас увидят со двора. Коля, светя себе лучиной, обходил горницу. Варфоломей, привлеченный мышиной возней, сунул нос за печку. Я подошла к столу, на котором были в беспорядке разбросаны сухие и свежие травы, и в задумчивости запустила пальцы в стебли. Куда ушла из дома чародейка на ночь глядя? Быть может, ставит очередную ловушку-паутину в лесу? Разворошив пучки трав, пальцы уткнулись в шершавый лист. Я уцепилась за его край и выудила из травы бересту. Та самая! На которой что-то угольком писала Любава, а от ее слов не осталось и следа!
– Коля, – позвала я, – погляди!
– Сейчас, – отозвался парень, громыхнув чем-то, – только воды выпью!
Я обернулась, береста выскользнула из пальцев. Коля уже зачерпнул воды в ковш и поднес к губам. Когда Любава набирала воду из колодца? Вчера, до того, как я плеснула в колодец ее фирменное зелье, или уже сегодня утром?
– НЕ ПЕЙ! – рявкнула я и, метнувшись к нему, выбила из рук ковш.
От неожиданности Коля выронил лучину из другой руки, отшатнулся, потерял равновесие, схватился, пытаясь удержаться, за край ведра и опрокинул его. Вода залила дощатый пол и погасила уроненную Колей лучину, не дав огню перекинуться на доски. Варфоломей с шипением запрыгнул на лавку и принялся яростно вылизываться. Коля тихо спросил:
– Вода была отравленная?
– Еще какая! – подтвердила я, чувствуя, как полыхают мои щеки в полной темноте. Не хватало мне еще собачьего взгляда нецаревича!
– Спасибо, – сказал Коля.
– На здоровье, – брякнула я.
Шлепая по полу мокрыми сапогами, Коля дошел до стола, нашел еще одну лучину, осветил горницу, случайно задел лежащую поверх трав бересту.
– Осторожно! – Я метнулась к столу прежде, чем Коля ее уронил, и бережно взяла в руки.
– Ты это мне хотела показать? – Коля с недоумением уставился на чистую бересту. – Я думал, там что-то написано!
– Понимаешь, какая штука… – начала объяснять я, но тут Коля потрясенно вытаращил глаза, и я увидела, как на бересте проступают непонятные письмена.
– Ничего себе! – присвистнул он.
Кот заинтересованно подтянулся к нам.
– Ты понимаешь, что тут написано? – нетерпеливо вскрикнула я.
Две пары глаз в изумлении вытаращились на меня:
– А ты разве не умеешь читать?
Наверное, я покраснела как свекла. Хорошо, что лучина светит тускло и в горнице темно.
– По-старославянски – нет, – вынуждена была признаться я.
Коля с еще большим удивлением посмотрел на меня, но от комментариев воздержался и перевел смысл строчки, проявившейся на бересте:
– Это вопрос «ты здесь?», – и добавил, недоуменно нахмурив брови: – И что теперь?
– Я знаю, знаю! – Я кинулась к столу, смела в сторону травы, отыскала уголек, сунула ему в руку. – Пиши ответ «да».
Коля недоверчиво глянул на меня, но подчинился. Положил бересту на стол, склонился над ней и вывел угольком славянские письмена строчкой ниже под вопросом. В тот же миг буквы на бересте исчезли, словно стертые невидимым курсором, и на их месте возникли другие.
– Переводи! – Я ткнула в бок задумавшегося над строчкой Колю.
– Тут спрашивают, – опомнился он, – все ли готово для последнего обряда. Для какого обряда? – Он наморщил лоб.
– Спроси когда, – велела я.
Коля, по-прежнему недоумевая, послушно вывел на бересте вопрос.
Строки снова исчезли, мгновением позже проявился ответ.
– «Уже скоро, – прочитал Коля. – Сейчас мне, как никогда, нужна твоя помощь. Задействуй все свои силы». – Он поднял глаза. – И что это значит?
– А ты как думаешь? – тихо спросила я. – Любава – просто исполнитель. Кто-то поручил ей погубить лес и реки, выпив из них жизнь, и сейчас интересуется, все ли готово для того, чтобы довести дело до конца.
– Он нас видит? – напрягся Коля.
– Нет, – успокоила я, прикинув, что для видеосвязи неизвестный воспользовался бы волшебным блюдечком, а береста служит только для переписки. – Но мы должны его увидеть. Чтобы остановить.
Коля, сжав губы, кивнул.
– Пиши, – велела я, – что возникли неприятности. Нужно встретиться на заре в лесу… – Я запнулась, припоминая какое-нибудь приметное местечко неподалеку от деревни. Перед глазами встала высохшая липа и безутешный Леший, обнимающий ее. – У засохшей липы, – продиктовала я.
Если и Леший туда подоспеет, у нас будет одним союзником больше. Возможно, вид врага, разрушившего его лес и погубившего любимицу липу, придаст Лешему сил.
– А найдет? – отложив уголек, с сомнением спросил Коля.
– А мы с собой бересту возьмем. Заблудится – укажем путь-дорогу.
На бересте вновь возникла новая надпись, и мы склонились над столом, ударившись лбами.
– Где Любава? – хором прочитали мы.
– Ты же не умеешь читать? – удивился Коля.
– Да тут все понятно, – сама себе удивилась я, разглаживая край бересты, и вздрогнула. – Ты понимаешь, что у нас спрашивают? Тот, кто пишет, догадался, что отвечает не Любава!
Кончики пальцев опалило огнем, я отдернула руку, затрясла обожженными пальцами. По бересте разлилось пламя, хлынуло на стол, жадно вгрызлось в доски, скатилось на пол. В избе стало светло, как днем.
Коля схватил меня за руку и крикнул:
– Бежим!
Но не тут-то было. Огонь в считаные мгновения охватил бревенчатые стены, и вот уже повсюду шумело-бушевало огненное море. Нетронутым оставался только островок в центре горницы – и то только благодаря ведру воды, которое разлил недавно Коля, и влага еще не успела испариться с досок и не подпускала огонь ближе. Прижавшись спиной друг к другу, мы с Колей кружились по кругу, отчаянно выискивая путь к спасению. У ног тревожно мяукал кот. Пламя, присматриваясь к нам, постепенно подкрадывалось ближе, осушая доски и прокладывая себе дорогу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
