годы он случался не чаще раза в несколько лет, следуя за громкими событиями и переменами, произошедшими в городе. Сейчас был как раз такой случаи. Укрепление позиций Цитадели и нарушение равновесия Угольного порта грозило многим бандам потерей власти, в том числе и Висельникам.
Собор проводился на главной площади Угольного порта, в строении, называемом Замок Суда. Некогда в нем располагалась Гильдия Углежогов, поэтому он выглядел изящней прочих местных зданий, и внутри сохранились остатки былой роскоши. Суд, несмотря на свое название, никого не судил, и единственное его назначение было номинально председательствовать на нечастых Соборах, сохраняя порядок и равенство присутствующих. Однако в Угольном нет ничего честного, чистого и неподкупного. Суд существовал на щедрые взятки всех участвующих в Соборе банд. Все охотно платили мзду, создавая таким образом эфемерное чувство защищенности.
Асавин никогда не стремился поучаствовать в Соборе. Слишком уж большое скопление опасных людей и огромный риск попасть в немилость какому-нибудь влиятельному бандиту. Подарочек Френсиса был самой отвратительной подлянкой за последнее время.
Собор проходил в большом зале заседаний. Говорят, он напоминал Судилище Стали, повторяя его круглую форму, высокие куполообразные потолки с плафонами, ряды колонн и балконы. Асавину же это больше напоминало леакский театр Искр и Пламени. В портере друг напротив друга восседали представители банд в компании секретарей, советников и экономов, на балконах – их бойцы, готовые по первому требованию вцепиться друг другу в глотки, на сцене – председатель и его помощник. В этом году это Квентин Торгус, мужчина средних лет, страдающий частичной глухотой. Асавин узнал его по слуховому рожку. Ложа пустовала. Обычно там сидели наблюдатели из меньших банд. Небольшое отступление от правил. Асавин тут же поделился этой мыслью с Френсисом. Тот ответил:
– И что? Думаю, их и не приглашали. Слишком уж серьезный поднят вопрос, а это собрание исключительно для сильных.
Асавин ничего не ответил. Сейчас он чувствовал себя тараканом, пришпиленным булавкой к листу бумаги. Он проследовал между двумя рядами колонн, украшенных фестонами. Сел по правую руку Френсиса, мельком бросил взгляд на балкон, где располагались Висельники, но это не подарило ему успокоения.
Постепенно зал начал заполняться представителями других банд. Мару Податель, немолодой уже нерсианин, в компании двух одинаковых на лицо парней. Волосы подвязаны яркими лентами, на теле – пестрые запашные рубахи, оставляющие сухие смуглые ноги бесстыдно голыми. Бесстрашно стучали деревянные сандалии, словно говоря: «Мы никогда не крадемся». Однако на Морока, говорят, напали исподтишка, под покровом темноты.
От Крысоловов за милю разило Мусорной стеной, а от Мотыльков, наоборот, – сладким опиумом. В компании их главаря была мадам Пижма, размалеванная королева улицы Лилий. Она напоминала стену разваливающего на части дома, что спешно покрыли свежей штукатуркой. По залу прокатывались шепотки, Асавин пытался уловить каждый.
– Кривой Шимс, говорят, подох со всей бандой. Кровищи пролилось… Это все Поморники.
– И где ж сам Эсвин? Гоголем должен ходить…
– А Жемчужный порт, говорят в имперской осаде. Совет Кардиналов гадит под себя…
– Да ладно? Неужто война?… В городе и так волнения. Протектора можно встретит за каждым углом. Кошмар…
Напоминало светские беседы в каком-нибудь салоне для высокородных. Асавин невольно усмехнулся. Больше всего напрягло отсутствие Поморников. Если они теперь короли контрабандистов, то должны прийти на заседание, чтобы закрепить свое возвышение. Асавин хотел сказать об этом Френсису, но передумал. Снова отмахнется, словно от мухи.
Когда собрались все заявленные банды, заседание объявили открытым. У Квентина Торгуса был надтреснутый голос, периодически обрывающийся на зловещий свист.
– На повестку дня вынесен главный вопрос: Цитадель Морока и как сдержать все разрастающееся влияние этого молодого новообразования. Начнем. Слово дается Мару Подателю, главе Просителей.
Асавин почти не вслушивался в предложения выступающих. Спектакль, разыгравшийся перед его глазами, был до банального скучный. Интересно, сколько часов потребуется просидеть, чтобы они наконец до чего-нибудь договорились? Напоминает заседание в обычном Совете Гильдии. Возможно, оттуда и скопировали формальности, для солидности. Словно дикари, оттопыривающие мизинчик, когда пьют из костяного рога. Так же смешно и нелепо.
Кто-то предложил договориться с Мороком, Френсис настаивал на том, чтобы объединиться и стереть ублюдка с лица земли. Мару Податель поддерживал его, начались дебаты, и Асавин почувствовал себя лишним. Его слова и замечания тонули в гомоне, напоминающем всполошенный курятник. Здесь, следуя заветам петухов, слушали только самых горластых. Асавин смолк, дав окружающим вволю наораться. Со скуки он начал рассматривать балконы. Что это там за шевеление? Бойцы с жаром и яростью болели за своих главарей, как посетители Арены – за кровавых танцоров.
Ба-бах! – от неожиданности Асавин согнулся пополам. Все заволокло серым едким дымом, а затем последовал второй залп. Зазвенело в ушах. Сквозь пронзительный свист донеслись яростные крики, скрип перевернутых столов, топот ног, хищный скрежет стали. Всеобщая драка? Опасно стоять на пути у слепой стали. Все так же согнувшись и закрыв голову руками, Асавин ринулся к выходу из зала, уворачиваясь от клинков. Как там Френсис, ему было совсем неинтересно. Если эту мразь прирежут, как бешеную собаку, он был готов поставить кувшин кижары сделавшему это герою.
Перед его носом пролетело орущее тело и глухо ударилось о скрипучий паркет, затем еще одно, едва Асавин успел преодолеть мертвое препятствие. Все окончательно смешалось: клубы дыма, окровавленные клинки, взметающиеся плащи. Вот и двери. Массивные, дубовые, с потертыми позеленевшими ручками. Асавин попытался распахнуть их, но они не поддались, сзади на него навалилось еще несколько тел, которые принялись судорожно колотить в двери. Просочившись сквозь эту волну испуганной плоти, Асавин спрятался за ближайшей колонной, прямо за бочонкоподобным основанием с безвкусными фестонами. Так ему подсказало животное нутро, уж сильно толпа сзади напирала, грозясь размозжить его о дерево, как букашку.
Ба-бах! Снова звон в ушах. Люди у двери стали падать, словно подрубленные деревья. Прижавшись спиной к колонне, Асавин сполз до пола, пытаясь выровнять дыхание. Пальцы сжались на рукояти даги, поглаживая рифленую поверхность. Нет, это не драка, а самое настоящее истребление, и где-то там, за дымом и грохотом, стоял Морок. Асавин не сомневался, что именно он учинил такую расправу. Страшно, он опять стоял на краю собственной гибели и смотрел вниз, в неизвестность и черноту.
Звон в ушах, наконец, оборвался. Словно сквозь вату Асавин продолжал слышать отдельные хлопки выстрелов и разрозненные крики. В отдалении шел какой-то разговор, но слов не разобрать. Бах! – хлопок совсем рядом, буквально за спиной. Асавин увидел, как один из Крысоловов, заслонившись руками от невидимой угрозы, упал, расплескивая кровь. Бодрым ручейком во время дождя алая струйка потекла в сторону Асавина. Его обнаружение было лишь вопросом времени, но в голове царила странная пустота. Перепуганный разум посылал панические сигналы: «Беги!» – кричал он, но бежать
